А. Г. Грушевой: О проектах преобразования школ Палестинского Общества в Сирии и Палестине

А. Г. Грушевой: Многочисленные отчёты, составленные по итогам ревизии всех институтов Палестинского Общества в 1910 году, позволяют понять, как во время подготовки новых школьных программ (их планировалось внедрить с осени 1914 года в учительских семинариях Общества) собирались решать вопрос о направленности обучения. За этим формально частным и незначительным вопросом скрывалась существенная политическая проблема.

Российские представители стояли перед необходимостью выбора между преимущественно светским и преимущественно духовным образованием детей арабов-христиан, рассматривавшихся в начале XX века в качестве естественных союзников России. Актуальность же вопроса объяснялась тем, что в начале XX века прочные дружественные отношения Российской империи и арабов-христиан только складывались.

Школьная деятельность организованного в 1882 году Императорского Православного Палестинского Общества с первых дней курировалась отделением Общества, называвшимся Отделением поддержания православия в Святой Земле. /1/

Иными словами, школьная деятельность Общества служила не столько образовательным целям, сколько целям укрепления и сохранения православия среди арабов-христиан. Остающийся нам неизвестным автор отчёта об общем собрании Палестинского Общества 8 апреля 1901 года писал вполне определённо: «Переходя затем к Отделению поддержания православия, вся деятельность Общества в этом отношении исключительно была направлена к тому, чтобы удержать в православных учреждениях наибольшее количество православных детей, не дать им в раннем возрасте впитать в себя отраву инославных учений и чтоб, возмужав, они сознательно могли сказать: мы учились в православной школе, нас не принуждали креститься латинским крестом». /2/

Российские школы как система появились в Сирии в результате совпадения целого ряда факторов. Одним из самых важных стало активное нежелание Иерусалимского патриархата видеть на подконтрольной территории большое количество русских школ. /3/

В Сирии, на территории Антиохийской патриархии, ситуация была иной. Желание избавиться от греков в рядах церковной иерархии и кризис в Антиохийской патриархии привели к стремлению искать поддержки в России и организовать обучение по российским стандартам.

Палестинское Общество откликнулось, но у Общества не было изначального стремления разворачивать активную деятельность именно в Сирии, ибо отношение к русским школам было сдержанным не только у некоторых иерархов из числа арабов-христиан, но и у турецких властей.

Всё же правительству и Императорскому Православному Палестинскому Обществу оказалось невозможным удержаться от вмешательства в борьбу арабов-христиан с греками в церковной жизни Антиохийского и Иерусалимского патриархатов. В. Н. Хитрово в известной работе о православии в Святой Земле пишет о том, что православие находилось на грани гибели. /4/

Сейчас трудно сказать, насколько такая категоричная оценка была справедливой. И всё же упадок православия легко доказывается по источникам. /5/ Количество православных начало падать из-за постепенно усиливавшегося перехода православных христиан в иные конфессии. /6/ Именно поэтому Российская империя активно стремилась закрепиться на Ближнем Востоке в качестве основного покровителя арабов-христиан региона и особенно как защитника православных ценностей.

В интересующее нас время арабы-христиане рассматривались как естественные союзники России. Необходимо иметь в виду, что тогда количество арабов-христиан было значительно выше, нежели в начале XXI века, и надежды, возложенные на арабов-христиан, представлялись вполне обоснованными. /7/

Первым успехом России на этом направлении стало утверждение султаном в качестве патриарха Антиохийского араба по крови митрополита Мелетия, являвшегося до этого момента митрополитом Латакии. Лишённый с этого момента какой-либо поддержки со стороны греческих патриархов, и особенно Вселенского, не пожелавшего войти в каноническое общение с новым антиохийским патриархом, Мелетий, естественно, должен был искать поддержки и помощи в России.

Массовое открытие русских школ в Сирии началось даже несколько раньше патриаршества Мелетия. Ещё в 1897 году было открыто 19 школ в 12 селениях, в следующем 1898 году – 5 школ в 5 селениях. В целом же за шесть лет патриаршества Блаженнейшего Мелетия Общество открыло в Сирии ещё 24 школы: в 1899 году – 2, в 1900 году – 9, в 1901 году – 4, в 1902 году – 1, в 1903 году – 6 и в 1905 году – 2.

Таким образом, в первые годы XX века Общество содержало в Сирии 78 школ в пятидесяти городах и селениях, расценивая просвещение наиболее действенным способом расширения своего влияния среди христианских жителей региона. Действия эти были успешными, и при Мелетии большинство школ Антиохийской патриархии перешли в заведование Общества благодаря совместным действиям русских дипломатов и сотрудников Императорского Православного Палестинского Общества.

После смерти Мелетия его преемником в 1906 году был избран второй патриарх из арабов – Григорий IV. Однако лишь через три года при содействии российского посла в Константинополе последовало признание патриарха Григория IV всеми восточными патриархами и возобновлено каноническое общение антиохийского патриархата с греческими патриархами Константинополя, Александрии и Иерусалима.

Последовавшее затем расширение сети школ, находящихся под контролем Общества, укрепило позиции России, но одновременно поставило перед Палестинским Обществом множество непростых проблем как материальных, так и идеологических. В рассматриваемое время в регионе за умы местных жителей конкурировали миссионерские просветительские организации многих европейских стран. /8/

Общее направление деятельности для российских представителей было очевидным – Палестинское Общество считало необходимым организовать хорошее христианское просвещение и благотворительность для всех нуждающихся. /9/

Реализация же этого постулата была непростой из-за частого отсутствия в поселениях оборудованных помещений и школьного инвентаря. В условиях Ближнего Востока того времени сложной проблемой была и организация быта как учеников, так и педагогов школ. Жалованье, выплачиваемое Палестинским Обществом, позволяло педагогам вести лишь очень скромную жизнь. /10/ Не каждый человек, приехавший на Ближний Восток из России, оказывался в состоянии терпеть особенности местного быта. /11/

Однако не менее сложным было организовать в школах Палестинского Общества обучение в правильном идеологическом направлении. А.  А. Дмитриевский на пути в Сирию с целью инспекции всех институтов Общества обсудил этот вопрос в Константинополе с послом Н. В. Чарыковым. Рассказ об этой беседе сохранился в одном из писем А. А. Дмитриевского вице-президенту Палестинского Общества князю А. А. Ширинскому-Шихматову. /12/

А. А. Дмитриевский сообщает А. А. Ширинскому-Шихматову о согласии посла с идеей, высказанной вице-президентом Общества ранее, об организации в Сирии как максимум двух богословско-профессиональных школ. /13/

Проблема заключалась в необходимости принятия решения об организации в Сирии среднего специального учебного заведения для арабов-христиан в тех условиях, когда в регионе было 96 начальных школ, две семинарии по подготовке педагогов (одна в Назарете, другая в Бейт-Джале) и расположенные в тех же городах две образцовые школы с программами, близкими к учительским семинариям.

И А. А. Дмитриевский, и посол, с учётом мнения А. А. Ширинского-Шихматова, пришли к выводу, что этого вполне достаточно, так как российским представителям необходимо прежде всего думать об образовании для священнослужителей высшего и низшего рангов. Что же касается светского обучения, то его следовало оставить только для тех, кто не способен к духовному званию или не испытывает желания становиться духовным лицом.

 А. А. Дмитриевский со ссылкой на мнение посла далее добавляет: «В отдалённых от культурных центров местах, быть может, достаточно и наших начальных школ, а посему и, по мнению Чарыкова, посещение наших захолустных школ весьма желательно и даже предпочтительно пред школами на железной дороге и в богатых деревнях». /14/

Такова была теория, реализовать которую на практике было очень сложно. Наши основные источники о ревизии всех институтов Палестинского Общества в 1910 году содержат необычную, на первый взгляд, информацию. И Н. В. Кохманский, и А. А. Дмитриевский в той или иной форме подчёркивают, что ни местное православное духовенство, ни общины пока ещё не в силах поддержать эти школы, в том числе и на том уровне, до которого они доведены Императорским Православным Палестинским Обществом.

Н. В. Кохманский, автор обстоятельного отчёта о состоянии школ Общества в 1910 году, в этой связи неоднократно замечает, что местным жителям во всём том, что касается образования, нельзя доверить серьёзное дело, так как они не справятся, не объясняя конкретно, что именно он имеет в видe. /15/

Эта недосказанность объясняется, на наш взгляд, прежде всего тем, что документы по ревизии всех структур Общества в 1910 году писались для служебного пользования. Авторы отчётов не поясняют некоторые моменты, которые для них были очевидны.

Всё же мы можем сказать, что именно здесь имелось в виду. Подробный рассказ Н. В. Кохманского об инспекции школы в селении Талия показывает, чем была вызвана и в чём выражалась сложность взаимопонимания российских представителей и местных арабов-христиан. Рассказ о посещении российскими инспекторами школы в Талии встречается и в отчёте Н. В. Кохманского, и в отчёте А. А. Дмитриевского. Первый из них гораздо более подробный. /16/

По рассказу Н. В. Кохманского, Талия – большое поселение (1500 жителей) с преобладанием христианского населения, находившееся в часе езды от Баальбека и по многим внешним признакам являвшимся зажиточным поселением, что было видно даже по архитектуре.

В Талии не было школы Палестинского Общества, но местные жители встретили российских инспекторов весьма радушно, ибо они были убеждены в превосходстве православия над другими христианскими конфессиями и хотели передать свою школу под покровительство Палестинского Общества. Местные жители особо подчёркивали собственную стойкость в православии и то, что протестантская пропаганда совершенно напрасно работала в селе долгие годы, а когда местные священнослужители открыли православную школу, протестанты ушли из Талии, признав своё поражение.

С тем большим интересом русские инспекторы решили посетить школу в Талии, основанную местными священнослужителями, устоявшими против протестантской пропаганды. На общем фоне зажиточного села впечатление от школы, находящейся в тёмном помещении, своего рода сарае, оказалось неожиданным. Здесь находилось 50 детей под руководством одного учителя, являющегося по своему убеждению православным, но окончившим протестантское училище. /17/

В результате всё обучение в школе шло по протестантским учебникам и протестантским схемам. Успехи учеников по всем предметам были средними. Ученики не знали многих элементарных особенностей грамматики родного языка. Н. В. Кохманский утверждает, что в этом и заключается основная печальная особенность инославных народных школ, видимо, имея в виду, что только православные могут организовать обучение на должном уровне и по всем предметам.

Описывая обучение Закону Божьему, Н. В. Кохманский отмечает, что обучение идёт механически и ограничивается в основном заучиванием наизусть текстов псалмов и Евангелий, однако же детям не рассказывают о Священном Предании – сумме сведений, не содержащихся непосредственно в Ветхом или Новом Заветах. Н. В. Кохманский отмечает также, что дети ничего не знают о значимом для православия празднике Воздвижения Креста Господня.

Весь этот материал позволяет Н. В. Кохманскому сделать следующий вывод: формально ушедшие из села протестанты фактически остались в нём и дальше, ибо всё преподавание, в том числе и Закона Божия, идут в школе по протестантским схемам, которые вольно или невольно принёс с собой новый педагог школы.

Выражается это в том, что преподаватель наставляет детей в совершенно протестантском духе, по руководствам американского издания, в котором говорится о Священном Писании как источнике вероучения, но умалчивается о значении Св. Предания; о Воздвижении Креста Господня дети ничего не слыхали, так как этот праздник протестантами не признаётся.

Среди специфических проблем, показывающих протестантское влияние на программы обучения в данной школе, Н. В. Кохманский отмечает также стремление учить молитвы исключительно по часослову, поверхностное знакомство с событиями Ветхого и Нового Заветов, основанное к тому же на непосредственном чтении Ветхого Завета и Нового Завета, которые трудны для детского восприятия.

В итоге дети не могут дать ни одного толкового ответа на отвлечённые вопросы из библейской истории или даже из событий земной жизни Спасителя; им даже оказался неизвестным день празднования Рождества Христова.

Н. В. Кохманский завершает описание инспекции школы в Талии выводом, который, по его словам, поразил всех жителей деревни. Несообразности в обучении показывают, что процесс обучения в школе Талии был и оставался протестантским, хотя и жители, и педагог были убеждены в твёрдости собственного православия. Эта необычная ситуация объяснялась не длительным воздействием протестантской пропаганды, а обучением педагога школы у протестантов и совмещении в его голове догматов обеих конфессий.

Иными словами, самоощущение арабами-христианами собственного православия и представления российских инспекторов о том, что такое православие и православная вера, очень сильно различались между собой. /18/ Н. В. Кохманский отмечает также, что этот вывод не понял и митрополит Герман, в ведении которого находилась Талия и расположенная в деревне школа.

Рассказ о Талии важен и ещё в одном отношении. Судя по рассказу Н. В. Кохманского, русские инспектора, после того как вынесли свой вердикт о протестантском характере обучения в школе, воспринимаемой всеми как православная, отправились по своему маршруту дальше, не предложив никаких вариантов для исправления ситуации, кроме расплывчатого обещания взять в будущем школу в Талии под свою опеку. /19/

Суть проблемы заключалась в том, что инспекторам Палестинского Общества нечего было предложить, ибо они прекрасно понимали, что у них нет возможности исправить представление взрослых людей о своей вере. Единственной надеждой исправить положение и приблизить понимание у местных жителей сути православия заключалось в систематической работе с подрастающим поколением, и именно поэтому в школьных программах особое внимание всегда уделялось Закону Божию и всему комплексу духовных дисциплин.

Однако русских представителей и на этом пути ждала ещё одна сложная проблема. Это находящиеся в Бейруте школы Марии Александровны Черкасовой. Мария Александровна долгое время работала в Японии; после конфликта с православным епископом Японии на седьмом десятке перебралась на Ближний Восток и основала в Ливане и в Бейруте целую серию школ, оказавшихся к рассматриваемому времени под контролем Палестинского Общества.

Первая школа М. А. Черкасовой была основана в 1887 году. В начале XX века таких школ было шесть, из которых пять были школами для девочек, одна – для мальчиков. В шести школах начальное образование получали 1200 детей. Из шести школ Палестинское Общество признавало пять, кроме шестой, школы для мальчиков.

М. А. Черкасова считала самым важным правильное обучение морали, нравственности и основам православной веры по стандартам православия.

При обсуждении новых программ, которые собирались внедрить с осени 1914 года в учительских семинариях Общества в Назарете и Бейт-Джале (в рамках специального Совещания всех заинтересованных сторон), было принято решение о внедрении в учебную программу не только Закона Божия, как и во всех остальных учебных заведениях Российской империи, но и курса апологетического богословия со следующим обоснованием /20/: «В настоящее время в местной интеллигенции и средних классах получили значительное развитие отрицательные мнения о христианских догматах и правилах жизни, и теперь православию приходится бороться не столько с инославными христианскими миссионерами, сколько с масонами и неверующими людьми, одинаково враждебными всем христианским исповеданиям.

Совещание признаёт желательным введение апологетического богословия. Вовсе не задаваясь специальными миссионерскими целями агрессивного характера, требующими специальной подготовки, богословской учёности или, по крайней мере, начитанности, Совещание полагает, что теперь народный учитель должен быть лучше, чем прежде, вооружён против неверующих врагов христианства, не оставляющих в покое ни его самого, ни его учеников, ни родителей их, – и не столько для активной борьбы с этими врагами, сколько для развития в себе самом и учащихся сознательного отношения к вопросам веры и нравственности, твёрдости и ясности убеждений и для защиты себя и вверенных ему детей от соблазнительных внушений религиозных скептиков или неверующих людей.

Конечно, апологетика христианства невозможна без критики его. Но лучше, если будущий народный учитель пройдёт эту школу сомнений и критического отношения к догматам веры и правилам морали под руководством опытного и верующего наставника в семинарии, чем по выходе из семинарии под руководством случайных людей с отрицательным образом мыслей; человека, идущего в среду врагов и обязанного защищать себя и других, нельзя лишать оружия только из опасения, как бы он, по неосторожности, не ранил этим оружием самого себя или не потерял его в борьбе с лучше вооружённым врагом». /21/

Однако иное решение приняла Комиссия совета Палестинского Общества, рассматривавшая весной 1914 года материалы Совещания в Назарете по программам. Члены Комиссии приняли решение: отказаться от внедрения этого курса и ограничиться преподаванием Закона Божия на арабском и расширенным изучением катехизиса.

Члены Комиссии исходили из того, что даже в рамках Совещания в Назарете была отмечена неподготовленность учеников, особенно девочек, к такому предмету. На арабском языке в то время не было доступной детям учебной литературы. Кроме того, ученики были слабо знакомы с богословско-филофской литературой и различиями во взглядах между различными христианскими конфессиями и соответствующей терминологией.

Комиссия отметила также и перегруженность учебной программы иными общеобразовательными предметами, от которых отказываться не представлялось возможным ввиду особой заинтересованности местного христианского населения в современном образовании.

Для программ в школах был выбран компромисс – расширенное изучение катехизиса и обучение Закону Божиему на арабском. Русские представители не могли не учитывать запросы местного населения, заинтересованного прежде всего в общеобразовательных предметах.

В конечном счёте в связи с началом Первой мировой войны новые программы обучения в школе не были внедрены в жизнь. /22/