Заветы милосердия Великой Княгини Елизаветы Фёдоровны – от военного госпиталя до Гефсимании

В этом году  известному госпиталю исполняется 310 лет.  Здесь действует Музей истории Главного военного клинического госпиталя имени академика Н.Н. Бурденко и представлены материалы, рассказывающие о выдающейся подвижнице – Великой княгине Елизаветы Федоровне, которая более четверти века была тесно связана с Московским госпиталем в Лефортово.  

Духовное служение для Великой княгини Елизаветы Фёдоровны было неразрывно связано с традицией самоотверженного служения Отечеству, которым всегда отличалось российское воинство. Её супруг, Великий князь Сергий Александрович, как известно был генерал-губернатором Москвы и командующим Московским военным округом.

По воинскому Уставу, Московский генерал-губернатор являлся шефом Московского госпиталя в Лефортово, поэтому Великая княгиня Елизавета Фёдоровна и ее супруг, Великий князь Сергий Александрович всегда уделяли первенцу российской медицины большое внимание. На протяжении десятилетий верными помощницами госпитального персонала были сестры Иверской общины милосердия, находившейся под постоянной опекой Великой княгини Елизаветы Фёдоровны. После трагической гибели супруга Великая княгиня Елизавета Фёдоровна не оставила Московский госпиталь своими заботами: в течение всех лет русско-японской войны и до 1917 года сестры Иверской общины милосердия ухаживали в госпитале за ранеными воинами, помогая больным обрести силы  крепость духа.

«Особенно отрадно вспомнить, какими заботами были окружены сестры моей Иверской общины, много лет работавшие под просвещённым руководством врачей госпиталя, помня то участие и содействие, с которыми Московский военный госпиталь приходит мне на помощь в посильных моих заботах и трудах по облегчению участи пострадавших в минувшую войну», – обращалась Великая княгиня Елизавета Фёдоровна в своей приветственной телеграмме к командованию по случаю празднования в 1907 году 200-летнего юбилея госпиталя.

Всегда были верны доблестным армейским традициям и российские военные пастыри: на полях горячих сражений они влияли на свою паству личным примером, твердостью духа, стойкостью в исполнении воинского долга. Думается, не случайно духовником Марфо-Мариинской обители милосердия по настоянию Великой княгини Елизаветы Фёдоровны становится полковой священник отец Митрофан Серебрянский, разделивший с русскими воинами тяготы русско-японской войны, а первым духовником Гефсиманской обители – архимандрит Серафим (в миру штабс-ротмистр Николай Седов), служивший в Крымском полку Императрицы Александры Фёдоровны и лично знавший Великую Княгиню Елизавету Фёдоровну; на смену ему заступает игумен Стефан, в прошлом царский солдат.

Так под руководством опытных духовных отцов, под любящим и мудрым водительством игумений в течение многих десятков в Гефсиманской обители сохраняется тот молитвенный настрой, который был заложен её основательницами. Об этом особом настрое говорил митрополит Ливанский Илия, приехавший в обитель и увидевший воистину удивительное просветление переданной им из Рихании (в те годы находившейся в Ливане) Чудотворной иконы Божией Матери Смоленская «Одигитрии», «Неопалимой Купины», «Исцелительницы», «Скоропомощницы». Пресвятая Богородица подает свою материнскую милость, утешает всех, кто с верою, благоговением и любовью припадает к этому чудному образу. Политические события последних лет, когда ряд районов севера Израиля подвергся бомбардировке (в зоне интенсивного огня оказались жители селений Рихания и Кфар Кама, расположенных в 25 км от северной границы Израиля, где живут православные адыги и черкесы) показывают, насколько премудр Господь Вседержитель, повелевший в свое время митрополиту Илии через своих святых великомучениц Екатерину и Варвару передать сей Образ для сохранения из Ливана в Гефсиманскую обитель…

Митрополит Илия – великий молитвенник за Россию. Услышав его искреннюю горячую молитву, Господь в тяжкие дни Второй мировой войны, когда враг уже подступал к Москве, открыл ему пути спасения России – удела Пресвятой Богородицы – от фашистского ига.

Так и в Гефсимании Пресвятая Богородица силою Своей Чудотворной иконы «Одигитрии», установленной в храме Марии Магдалины и еще не просветлённой, на первом же молебне даровала великую милость исцеления от смертельной онкологической болезни духовнику обители отцу Серафиму – бывшему русскому воину.

Чудотворная икона была установлена рядом с мощами святых преподобномучениц Великой Княгини Елизаветы Фёдоровны и инокини Варвары. На следующий день, в пятницу шестой недели Великого поста, произошло ее чудесное просветление. Именно в эти дни, много лет назад, окончательно просветлилась душа преподобномученицы Елизаветы Федоровны, 12 (25) апреля 1891 года в Лазареву Субботу принявшей православную веру. 

С 1939 года минул не один десяток лет. Множество православных людей со всего мира, приехавших Гефсиманскую обитель, приникают к чудесной Иконе, молят ее о помощи и получают утешение. Общеизвестно вспоможение от чудотворного образа при онкологических заболеваниях.

Святая  преподобномученица Елизавета Фёдоровна приняла мученический венец 5 (18) июля, в день празднования иконы Божией Матери «Экономисса», или «Домостроительница», и памяти преподобного Сергия Радонежского, великого молитвенника за Русскую землю и устроителя Свято-Троицкой Сергиевой Лавры.

Иконография иконы «Экономисса» удивительным образом перекликается с образом Божией Матери «Всецарица», чудотворный список которой, написанный по просьбе москвичей на Святой горе Афон в 1997 году, находится в Москве в Новоспасском монастыре – родовой усыпальнице дома Романовых. Именно там, в специальной часовне, покоятся останки супруга преподобномученицы Елизаветы Фёдоровны Великого Князя Сергея Александровича, и установлен ему памятный крест с надписью: «Отче, отпусти им, не ведят бо что творят».

Икона «Всецарица» прославилась скорой помощью при онкологических заболеваниях. Если мы посмотрим на иконы «Всецарица» и «Экономисса», то увидим, что на обеих на троне восседает Божия Матерь Одигитрия, которую сестры обители также называете Царица Небесных Сил…

Неисповедимы пути Твои, Господи, и неисчислимы чудеса, от Тебя истекающие!

Сегодня чудотворную икону Пресвятой Богородицы ждут, прежде всего, тяжелые больные – взрослые и дети – в больницах и военных госпиталях.

Ждут ее и пациенты Главного военного клинического госпиталя имени академика Н.Н.Бурденко. В нелегком деле исцеления тяжелобольных и раненых воинов сегодня здесь, как и в былые годы, на помощь госпитальным докторам пришли духовные пастыри: одним из первых военных лечебных учреждений в России Главный военный клинический госпиталь стал возрождать многовековые традиции духовного служения. C 2002 года возобновлено служение в старинном госпитальном храме во имя Cвятых первоверховных апостолов Петра и Павла, престол которого был освящен 300 лет назад. И вновь, после долгих лет молчания, под сводами храма звучит православное слово помощи и утешения. Каждый день сюда со своей болью, со своим горем идут больные и раненые, их родные, сотрудники госпиталя; нередко происходит значительное улучшение состояния здоровья тяжелых пациентов после принятия Церковных Таинств.

В 2006 году в госпитале было начато строительство нового отдельно стоящего храма в честь иконы Божией Матери «Всех Скорбящих Радость».

Дважды в госпиталь привозили благодатную икону Святого великомученика и целителя Пантелеимона, пребывающую в Москве на подворье Свято-Преображенского Валаам­ского монастыря. Образ этот был написан по благословению русско-афон­ского подвижника и мос­ковского чудотворца св. старца Аристоклия с целью – возить к страждущим.

Старец Аристоклий был одним из духовных руководителей инокини Варвары (в миру – Валентины Николаевны Цветковой). Также духовным Валентины был оптинский старец Анатолий (Потапов), а духовным отцом – епископ Московский Арсений (Жадановский).

Родилась Валентина 2 января 1889 года в семье директора банка Николая Алексеевича Цветкова и Лидии Александровны (урожд. Трубниковой). В 1922 году вся ее семья была выслана в Германию, откуда через два месяца они переехали в Ниццу. В 1929 году прибыла в Иерусалим, где вскоре приняла рясофор и была назначена митрополитом Анастасием (Грибановским) заведовать русским Гефсиманским участком.  

Именно у Валентины Цветковой в «русской Гефсимании» и остановилась по прибытию из Англии в Иерусалим сестра Стелла (Робинсон) – будущая игумения Мария, первая настоятельница Гефсиманской обители. Постриженная в 1931 году в монашество по чину англиканской церкви с именем Стелла, Варвара Робинсон стремилась приобщиться к полноте благодатной церковной жизни. Вскоре после пострига она едет в Индию, где создает дом для болящих при миссионерском центре и намеревается посвятить себя служению «не только вещественным нуждам» ближних, но и «нуждам духовным – словом проповеди о Христе Спасителе».

Через некоторое время ей по делам общины пришлось ненадолго возвратиться в Лондон. На обратном пути в Индию, плывя на корабле, сестра Стелла прочитала книгу о Великой Княгине Елизавете Фёдоровне. Молодая англиканская монахиня была глубоко потрясена жизнью и подвигом этой дармштадтской принцессы-лютеранки, принявшей православие, основавшей в Москве женскую обитель Милосердия и Любви во имя сестер Марфы и Марии и во время революции претерпевшей смерть за Христа. Сестру Стеллу охватило властное желание поклониться останкам тогда еще не прославленной мученицы. По пути следования корабля планировалась остановка у берегов Святой Земли. В мае 1932 года сестры Стелла и Александра прибыли в Иерусалим и остановились в «русской Гефсимании».

Сестра Валентина, прекрасно владевшая английским языком, в долгих беседах рассказывала сестре Стелле о личном общении с Великой Княгиней Елизаветой Фёдоровной, которая, когда-то увидев её среди других детей, сказала о ней: «Валентина будет моя». Когда Валентине исполнилось 16 лет, она получила поздравительное письмо от Великой Княгини Елизаветы Фёдоровны с вложенным в конверт фотопортретом и, как рассказывала Валентина, Великая Княгиня написала ей, что, когда человек вступает в сознательный возраст, ему дается путей жизненных много, но счастье обретается только в евангельской любви к Богу.

Узнав, что останки убиенной Великой Княгини покоятся под храмом св. Марии Магдалины, сестра Стелла и ее подруга Катрин-Франсес Спрот (впоследствии инокиня Марфа) стали посещать богослужения в этой церкви. Жизнь и мученическая смерть святой Великой Княгини Елизаветы Фёдоровны послужили тому внутреннему духовному преображению англиканских монахинь, в результате которого они решили принять православие. В Русской Духовной Миссии сестра Стелла встретила архиепископа Анастасия (Грибановского), ставшего ее духовным руководителем. От него в 1934 году и приняла она пострижение в ангельский образ. «Оставив все – и родину, и близких, и обеспеченное положение, и все утехи мира, мужественно, бестрепетно взошла она вместе с нами на русскую Голгофу, разделив с русскими людьми их скорбь и страдания... Можем ли мы забыть все это?!» – говорил архимандрит Димитрий (Биакай) на погребении игуменьи Марии...

После смерти игуменьи Марии на место игуменьи Гефсиманской обители Архиерейский Синод определил инокиню Варвару (Цветкову), ближайшего друга и сподвижницу упокоенной. Инокиня Варвара становится второй настоятельницей Гефсиманской обители.

Рассказ игумении Варвары (Цветковой), настоятельницы Гефсиманской обители (1970-1983) о сокровище обители – чудотворной иконе Божией Матери «Одигитрии» – опубликован в книжечке, подаренной автору этих строк в 1996 году сестрами Гефсиманской обители. Это искреннее, живое повествование о том, как нерушимая духовная связь навеки соединила Россию и Гефсиманию. Предлагаю вниманию текст этого письма.

Из письма сестер Гефсиманской обители об иконе Божией Матери Смоленской «Одигитрия», «Неопалимая Купина», «Исцелительница», «Скоропомощница»

Вы спрашиваете о нашей Чудотворной иконе. Вот, вкратце, ее история.

Это было в 1939 году. Шла шестая неделя Великого поста, когда наша ма­тушка, Игумения Мария, получила телеграмму от одного знакомого, благоче­стивого православного араба, с настоятельной просьбой приехать в Бейрут с тем, чтобы принять икону от тамошнего православного Митрополита Илии (Карама). Мы решили отправиться немедленно, с тем, чтобы успеть вернуться к Лазаревой Субботе — престольному празднику нашей Вифанской обители.

По приезде в Бейрут, мы позвонили нашему другу по телефону и в тот же день были радушно приняты им и его старушкой матерью в их доме. Митрополит при­был со своим секретарем, который внёс довольно большой плоский ящик. Митро­полит открыл ящик и вынул из него икону Пресвятой Богородицы «Одигитрия» (Путеводительница). Икона была совершенно потемневшей от времени. Ни изо­бражения, ни красок на ней рассмотреть было почти невозможно. «Примите эту икону, - сказал Митрополит. - Такова воля нашей Пресвятой Владычицы Бого­родицы. Мне очень жаль, что икона такая чёрная и некрасивая, но я ее очень почи­таю и всегда молюсь перед ней. Теперь же я должен отдать ее вам, в Палестину». В глазах Митрополита стояли слезы. Матушка Мария тоже была растрогана. Митрополит благословил ее и отдал икону в ее руки. Матушка Игумения приняла икону с благоговением и, благодаря, сказала, что икона не может быть некраси­вой потому, что это — икона: «Она прекрасна».

На следующий день мы отправились назад, боясь опоздать к празднику. Мы ехали на нашем маленьком, но хорошем новом автомобиле «Моррис», и шофер наш был очень опытным. Как только мы выехали из Бейрута, что-то случилось с машиной, и она перестала действовать. Шофер всё внимательно осмотрел, но ничего не нашел. Машина завелась, и мы поехали дальше, но проблема продолжа­лась: то стук, то дергание, то снова полная остановка. Словом, продвигались мы чрезвычайно медленно, а надо было торопиться, и очень даже, так как в Иеру­салиме в 6 часов вечера наступал полицейский час. Волновались, молились. Ста­ло ясно, что врагу Божию ненавистно всё происшедшее и он всячески препятству­ет шествию Пречистой.

Еле дотащились до границы Никура. Там нас остановили и потребовали от­крыть ящик. Хотя мы объяснили, что везём икону, ничего не помогло. Вошли в таможню, открыли ящик. Вынули они икону и говорят: «Почему она такая тяже­лая? Что вы там под киотом провозите: деньги, золотые и серебряные монеты?» Мы уверяли, что в киоте абсолютно ничего нет, но один молодой чиновник потре­бовал вынуть икону из деревянного киота, в который она была накрепко заделана. Киот не открывался. Позвали какого-то мастера. Чиновник настаивал, говоря, что исполняет свой долг, что в такие тревожные времена через границу провоз­ят что угодно и под любым прикрытием. Мы показывали удостоверение на икону от митрополита, но ничего не помогало. Пришел мастер с топором и долотом в руках. Бедная матушка вышла из таможни в сильном волнении и стала горячо молиться Царице Небесной.

Но икона эта — чудотворная!

Я осталась. Мастер поставил икону ребром, приставил долото и уже соби­рался ударить по нему топором. Я была в ужасе, так как дерево иконы старое, древнее: а вдруг расколется или рассыплется? Ужас!

В этот самый момент открывается дверь и входит другой, тоже молодой, чи­новник. «Остановитесь! Что вы делаете? Разве вы не видите, что это — икона Девы Марии? А вы, православный христианин, как вы можете допустить такое преступление?! Я мусульманин, но я не позволю вам прикоснуться к Ней. Немед­ленно верните икону и отпустите их!» Оказалось, это был начальник таможни. Первый чиновник стал оправдываться, но начальник оставался очень строг с ним. Я взяла святую икону, которую они снова вложили в ящик и закрыли, и вы­шла наружу. Там я нашла Матушку Марию, погруженную в горячую молитву, и рассказала ей о происшедшем. Как она возрадовалась: «Воистину чудотворная! Потому Ей так и препятствовал враг Божий».

Сели, едем дальше, торопимся наверстать время. Уже видна Хайфа вдали, но тут опять что-то стукнуло в автомобиле, и он встал. Но мы уже в Палести­не, слава Богу! Проезжает другой человек и, увидев нашу беду, предлагает нас до­везти до большого гаража в Хайфе, где можно нанять автомобиль. Доехали. Там просим отвезти нас в Иерусалим. «Уже поздно, не успеем», — отвечают нам. Что же делать? Вдруг один шофер вызывается довезти нас до шести часов. А ведь очень далеко. Сел с нами и один полицейский, еврей, чтобы на дороге не за­держивали. И что же? За пять минут до шести мы влетели во святой град Ие­русалим и — прямо в Гефсиманию. Там сестры с нашим священником, отцом Серафимом, уже у ворот ждали прибытия иконы, извещенные нашей телеграм­мой. Вот-то радость! С пением и торжественным колокольным звоном внесли св. икону Владычицы в храм св. Марии Магдалины, и сразу же батюшка начал служить молебен.

Надо сказать, что последнее время батюшка просил нас всех молиться о нем, чтобы дожить ему до святого праздника Воскресения Христова. Он был смер­тельно болен и очень страдал, у него был рак желудка. Вдруг, во время молебна, он обернулся и громко сказал: «Эта икона воистину чудотворная. От нее исходит сила, и я это чувствую. Я больше не болен». Все мы в умилении плакали. Отец Се­рафим прожил еще 10 лет и все это время мог служить.

Следующий день была пятница шестой недели Великого поста и вечером пред­стояла всенощная в Вифании. Утром того дня, войдя в церковь, сестры в изумле­нии увидели, что св. икона «просветилась»: образ был совершенно чист и ясен. Тотчас же сообщили Матушке Игумений, все собрались и молились со слезами на глазах.

Сестра-иконописица рассказывала, что она уже думала как-нибудь почистить и каким-нибудь химическим составом укрепить обратную сторону доски, чтобы сохранить ее. Но теперь, увидев чудо, она отбросила всякую мысль об этом. Как можно? Царица Небесная Сама проявила свою силу.

В тот же день св. икону отвезли в Вифанию, где ее поместили в пещерной ча­совне. Еще когда эту часовню устраивали, в ее центральной стене была высечена ниша для иконы. Ниша пустовала, т.к. иконы для нее не было, но Матушка Игумения говаривала: «Ничего, Пресвятая Богородица Сама даст нам Свой образ». Пе­щерная часовня была приготовлена во имя Богородицы. Так и получилось!

На следующий день, в Лазареву Субботу, служба состоялась в нашей домаш­ней церкви, а после службы— крестный ход. По обычаю, пошли к месту, где ле­жит древний камень с надписью, указывающей, что здесь во времена св. Царицы Елены была церковь и что сам камень служил алтарем. На камне написано по-гречески: «Здесь Марфа и Мария встретили Господа и услышали Его слова о вос­кресении мертвых» (больше ничего нельзя было разобрать). Камень этот был найден игуменией Марией, когда она распоряжалась ремонтными работами в Вифании. Рабочие очищали и выравнивали площадку для игр для детей Вифанской школы и наткнулись на огромный камень, который сидел глубоко в земле. Он был вытащен на поверхность, и, позднее, археологи определили его происхождение. Как свято это место!

В Лазареву Субботу святая икона была водворена в нише пещеры. Над ней, по обычаю, повесили неугасимую лампаду. На праздник приехало множество людей, среди них женщина с четырех-пятилетним мальчиком, который был полностью парализован. Матушка Игумения сказала ей: «Подойдите и приложитесь к иконе. Пресвятая Матерь Божия поможет вам». И что Вы думаете случилось? Прибли­зительно через две недели женщина вернулась, ведя за руку здорового мальчика. Она рассказала, что после очень усердной молитвы о ее больном сыне, она пома­зала его маслом из лампады у святой иконы. Уже на следующий день он почув­ствовал себя лучше, а теперь совсем здоров, двигается и ходит.

В Гефсиманию мы перевезли святую икону, перед Пасхой. Здесь в ночь со Страстной Пятницы на Субботу икона совершенно восстановила черты и краски образа, и такой остается по сей день, как вы сами видели. Потом икона снова была взята в Вифанию на некоторое время. Дети слушали утренние и вечерние молитвы в пещерной часовне. Горячие молитвы творили чудеса исцелений таким же образом, как в случае с парализованным мальчиком.

Однажды наша покойная сестра, мать Анастасия, пришла читать акафист перед иконой. К ней присоединился учитель арабского языка, глубоко верующий че­ловек, зашедший в часовню помолиться. Вдруг мать Анастасия заметила, что он упал на колени и так и остался распростертым на полу. Потом вскрикнул: «Смотри, смотри!» Она взглянула на икону и увидела крупные слезы, падающие с нее. «Я не верила своим глазам, - рассказывала она потом. - Мы видели слезы, вытекающие из сухого дерева». Все наши собрались немедленно и начали молить­ся. Одна из сестер, в порыве веры, прижалась головой к святой иконе и вытерла слезы волосами, но все новые и новые продолжали вытекать. Мы бережно собра­ли эти слезы на куски ваты. Жидкость не была ни елеем, ни водой. Это было что-то другое. «Почему плачет Пречистая?» -спрашивали мы друг друга. «Мо­жет быть, Она плачет о грехах и страданиях людей», - говорили многие.

Мы начали более и более чувствовать Божественную силу, исходящую от на­шей святой иконы. Мы заметили, что выражение в лике Пресвятой Девы иногда менялось: в какие-то дни оно бывало очень печальным, в другие — строгим. По временам оно выражало почти материнскую нежность. В настоящее время Вла­дычица выглядит так, будто напряжённо вглядывается в каждого, светло и строго. Она укрепляет молящихся. Мы называем Ее Царицей Небесных Сил.

Были времена, когда наша святая икона подвергалась преследованиям. Неко­торые «важные» люди требовали вернуть ее в Ливан. Почему? Никакого объясне­ния дано не было, мы только получили приказы и запрещения. Началась Вторая Мировая Война, и ливанский Митрополит Илия привез к нам на хранение другую икону, тоже очень почитаемую в Ливане. Икона называлась «Нурия», т.е. источа­ющая свет. Несмотря на такое название, икона была совершенно черной, как уголь, и невозможно было рассмотреть, кого или что она изображает. Мало-по­малу и она начала просветляться! Наконец, мы увидели, что это была икона «Благовещения». Справа видна была Пресвятая Дева, а слева от Нее — Архангел.

Но в один день Митрополит приехал и увез эту икону из Гефсимании. Больше ни­чего о ней мы не знаем.

Наша же святая икона оставалась с нами. Некоторое время она пребывала в Вифании, а позднее была перевезена в Гефсиманский храм, где и находится по сей день.

Я забыла упомянуть, что в то же время, когда в Бейруте Митрополит Илия передал нам святую икону, мы получили и удостоверение, в котором указывалось, что святая икона передается Игумений Марии и монастырю в их собственность и что она называется «Одигитрия» (Путеводительнща), «Неопалимая Купина», «Исцелительница», «Скоропомощница». Также указывалось, что в 1554 году в се­лении Рихания в Ливане, произошел большой пожар. Всё село сгорело. Сгорела и церковь. Нетронутыми остались Святые Дары и эта икона. С тех пор церковные власти присвоили ей название «Неопалимая Купина», а люди стали особо почи­тать ее и получали помощь и утешение от молитв перед ней.

Началась эпидемия чумы. Умирало множество народу. Тогда епископы и свя­щенство стали совершать крестные ходы по зараженным районам, неся впереди эту икону. И там, где проходила процессия, эпидемия немедленно прекращалась. Видя такое чудо, Церковь присвоила иконе еще и второе имя: «Исцелительница». Люди стали в огромном количестве приходить молиться к ней и получали скорую помощь по своей вере и молитвам. И тогда руководители Церкви решили приба­вить еще и имя «Скоропомощница». Икона оставалась в Рихании и была очень по­читаема православным населением.

Когда Архиепископ Илия был назначен Митрополитом Ливана, он объехал свою митрополию и, конечно, заехал в Риханию. Митрополит Илия особенно глу­боко почитал Пресвятую Матерь Божию и, где бы ни увидел Её святые иконы, служил молебны, горячо молясь перед ними. И здесь, в Рихании, прихожане, видя его благоговение перед их святыней, решили подарить святую икону ему. Владыка был ошеломлен и тронут, видя, что они готовы расстаться со своим сокрови­щем. Но они настаивали, говоря, что такова воля Самой Приснодевы, прося только, чтобы он не забывал их в своих молитвах перед ней. Тогда Владыка при­нял икону с величайшей радостью и благодарностью. С тех пор, каждый день он служил перед ней молебен с акафистом.

Я не помню, в каком году, но вот что произошло. Это было в пятую неделю Великого Поста. На вечере праздника «Похвала Богородицы». Украшенная гирлян­дами цветов, освещенная цветными лампочками и множеством свечей, святая икона была поставлена посреди нашей Гефсиманской церкви. Начинается ака­фист. Прекрасно поют сестры. Это вечером. Наутро праздник продолжается. После Божественной литургии — молебен. Все мы, вместе с нашей игуменией, Матушкой Марией, преклоняем колени в благодарной молитве к Пресвятой Деве.

Вдруг открывается дверь и входит Митрополит Илия. Мы все очень рады видеть его. Он немедленно идет к иконе, кладёт множество поклонов и в величайшем волнении прикладывается к ней со слезами на глазах. Он читает тропарь по-арабски, снова кладет поклоны, и при всем этом слезы льются по его лицу.

Нако­нец он благословил нас, говоря: «Я понимаю теперь, почему Пресвятая Владычи­ца пожелала пребывать с вами, сестры. Она видит вашу любовь к Ней, вашу веру и ваши молитвы, и воздыхания. И теперь я расскажу вам то, чего раньше не рас­сказывал. Когда эта святая икона была еще у меня, в митрополии, я пел ака­фист перед ней и ежедневно молился, прося подать мне мудрость и помочь в раз­ных обстоятельствах. Я очень привязался к этой иконе и дорожил ею, как вели­ким сокровищем. Но вот что произошло. Однажды я задремал после вечерней молитвы и увидел сон, как некое видение. Явились две великомученицы, Екатерина и Варвара, назвав свои имена, и сказали мне, что Пресвятая Матерь Божия просит меня отдать Её святую икону игумений Марии в Палестину и что там она долж­на оставаться. Я немедленно проснулся и стал думать об этом сне и о стран­ном приказании Пресвятой Девы.

Я подошел к иконе помолиться и думал про себя: «Конечно же, это только сон, потому что кто эта игумения Мария? Я не знаю ее и никогда не слышал ее имени». Мое сердце почти успокоилось. Но сон по­вторился. Святые великомученицы сказали, что я должен выполнить это требо­вание немедленно. Когда я пришел в себя, мне стало страшно, и я начал думать, как тяжело мне будет расстаться со святой иконой. Тогда я решил, что отдам другую икону «Одигитрия», которая была у меня. Она даже была подобна этой,только меньше. Но святые мученицы явились мне снова и сказали, что если я не выполню волю Приснодевы Марии в точности, то приму наказание за ослушание. Я проснулся с дрожью. Упав на колени пред святой иконой, я умолял простить меня и со слезами пообещал выполнить все, не откладывая. Тогда на душе у меня снова стало спокойно, хотя и очень грустно, что Пресвятая Владычица отнима­ет у меня Свой чудесный образ.

На следующее же утро я стал расспрашивать, не знает ли кто игумению Ма­рию в Палестине? И вот, близкий друг, глубоко верующий человек, говорит, что знает игумению Марию очень хорошо. Я поручил ему связаться с ней и попросить приехать и принять святую икону Пресвятой Владычицы.

И вот я выполнил волю Царицы Небесной, и теперь мне ясно, почему Она же­лала быть среди вас, сестры, с вашей Матерью Игуменией. Вспоминайте меня, великого грешника, в ваших святых молитвах перед этой святой иконой». Митро­полит плакал навзрыд, рассказывая это, и все мы были очень тронуты и взволно­ваны.

Так мы и живем под небесным покровительством Пресвятой Матери Божией, в Её почитаемом доме, Гефсимании, защищаемые от треволнений и катастроф мира Её святой иконою «Одигитрия», «Неопалимая купина», «Исцелительница», «Скоропомощница», которая пожелала пребывать с игуменией Марией в Пале­стине, в этой нашей святой обители. Ну разве же мы не воистину счастливые? Мы видели Её славу и чудеса. Во время Первой Палестинской войны мы взяли святую икону Божией Матери и пошли с ней вдоль монастырских стен, поя моле­бен к Ней и великомученику Георгию. Останавливаясь у каждого из четырех углов монастырского сада, священник благословлял всю обитель святою иконою. Мы молились о защите и покрове от пуль, которые падали вокруг, как дождь! Земля была покрыта осколками шрапнели, но под покровительством Пресвятой Влады­чицы никто из нас нимало не пострадал! Даже в последнюю «шестидневную» вой­ну мы снова видели чудесное покровительство Богородицы, поданное нам, греш­ным и недостойным, в ответ на нашу веру в Её Материнскую любовь и непобеди­мую силу.

Игумения Варвара, настоятельница Гефсиманской обители в 1970-1983 гг.