П. К. Жузе (1870-1942)

Несмотря на многочисленные научные достижения, личность П.К. Жузе незаслуженно забыта отечественной историографией. Пока отсутствуют обобщающие работы по исследованию биографии и научного творчества ученого. В данной статье описываются научные связи Пантелеймона Крестовича с издаваемым при Казанской духовной академии журналом «Православный Собеседник». На страницах «Православного Собеседника» за двадцатилетний период своей преподавательской деятельности в Академии Жузе опубликовал ряд работ, анализ которых позволяет нам получить представление о научных интересах и достижениях талантливого востоковеда.

 

Пантелеймон Крестович Жузе (урожденный Бандали ибн Салиба аль Джаузи) родился 20 июля 1870 года в Иерусалиме¹. Родителями мальчика были православные арабы Салиба, сын Константина аль Джаузи, и Анастасия, дочь Ханна Ансара. К сожалению, неизвестен род занятий родителей П.К. Жузе, известно лишь, что в семь лет Пантелеймон потерял мать, а в семнадцать – отца². 29 сентября 1870 года Пантелеймон был крещен в иерусалимском храме св. Апостола Иакова. Восприемниками при крещении младенца были дядя Пантелеймона Давид (брат отца) и Елена, дочь Исаака аль Халеби³. В своих неопубликованных воспоминаниях дочь Пантелеймона Крестовича, кандидат биологических наук Ольга Пантелеймоновна Низковская, указывает на то, что первоначальное образование П.К. Жузе получил в двух греческих монастырях – эль-Мусаллиба (Иерусалим) и Кифтинском монастыре Рождества Богородицы (Ливан), а также некоторое время обучался в Салониках. В 80-х гг. XIX в. Жузе обучался в Назаретской учительской семинарии, открытой Императорским Православным Палестинским Обществом в 1886 году для подготовки учительских кадров для начальных палестинских школ⁴. По окончании этих школ лучшие из воспитанников направлялись на учебу в Россию, в качестве стипендиатов Палестинского общества,  для получения высшего образования⁵. Жузе как талантливый и подающий надежды ученик был также отправлен в Россию, где ему предстояло прожить всю жизнь, несмотря на то, что он очень любил Палестину и переживал за судьбу ее народа. Прибыв в Россию, Жузе поступил в Вифанскую семинарию, где обучался с октября 1889 по июнь 1892 гг.⁶

В 1892 году Жузе поступает в Московскую Духовную Академию, из которой, будучи студентом IV курса, переводится в Казанскую Духовную Академию на тот же курс. Основной мотив перехода Жузе указал в своем прошении на имя ректора академии архимандрита Антония (Храповицкого): «Желая познакомиться с антиисламской полемикой и другими вопросами, касающимися ислама, я осмеливаюсь покорнейше просить Ваше Высокопреподобие принять меня в число студентов 4-го курса вверенной Вашему Высокопреподобию Академии»⁷. Таким образом, уже в Московской академии у Жузе сформировался стойкий и основательный научный интерес к востоковедению, который и привел его в Казанскую Духовную Академию – один из центров востоковедения Российской империи. Прошение студента было удовлетворено, и в 1895 году Пантелеймон Крестович был принят в число студентов IV курса Казанской духовной академии, которую закончил в 1896 году со степенью кандидата богословия⁸. С сентября 1896 года Жузе принят в штат академии, на кафедру арабского языка и истории и обличения магометанства⁹. Его курсовая работа, посвященная мутазилитам, освещала религиозно-философское течение в исламе IX – X вв. и была высоко оценена в научных кругах. Впоследствии она была переработана автором в магистерскую диссертацию. При работе над ней Жузе изучил ряд редких арабских рукописей, находящихся в Египте в Каирской библиотеке (его поездка туда состоялась в 1897 г.). По возвращении из Египта в 1898 году Жузе предоставляет в Совет Казанской духовной академии сочинение под заглавием «Мутазилиты. Догматико-историческое исследование в области ислама»¹⁰, на соискание степени магистра богословия. В 1899 году, после успешной защиты, Жузе был удостоен степени магистра. А труд, посвященный мутазилитам, нашел сочувственный отзыв у ректора Академии Антония, который говорил: «Книга автора не узко специальное исследование, но маленькая энциклопедия, знакомящая нас с происхождением всех важнейших нравственных и вероучительных положений ислама...»¹¹. В декабре 1899 года Жузе присягает императору Николаю II и получает российское подданство¹².

Преподавая арабский язык студентам духовной академии, а также слушателям казанских миссионерских курсов, открытых в Казани при Спасо-Преображенском монастыре, Жузе с ноября 1913 года преподает также французский язык в Казанской духовной семинарии. Свободное владение арабским, турецким языками было высоко оценено государственными ведомствами: так, с 1 октября 1912 по 1917 гг. Жузе являлся цензором Временного Комитета по делам печати, заменив на этом месте ушедшего Н.Ф. Катанова¹³. А с началом первой мировой войны он совмещал эти обязанности с обязанностями военного цензора¹⁴.

В 1916 году Жузе покидает Академию и переходит на службу в Казанский университет. Сначала он читал студентам юридического факультета курс мусульманского права¹⁵, а после упразднения юридического факультета преподавал на факультете общественных наук. Одновременно с преподавательской деятельностью в университете (преподавал здесь до 1920 года) ученый читал курсы мусульмановедения и арабского языка в Северо-восточном археологическом и этнографическом институте¹⁶.

В 1920 году П.К. Жузе был приглашен на преподавательскую работу в недавно открывшийся Бакинский университет. Он принимает приглашение и вместе с семьей уезжает в Баку. Работая в Бакинском университете, Жузе продолжал свои научные востоковедческие исследования. Объектом его интересов становится история средневекового Азербайджана. Этой проблеме Жузе посвятит ряд серьезных работ, основанных на анализе средневековых источников¹⁷.

В 1921 году П.К. Жузе была присвоена степень доктора арабского языка и словесности. Живя в Баку, Жузе принимал активнейшее участие в работе комитета нового латинского алфавита в Азербайджане¹⁸.

В последние годы жизни Жузе, являясь научным сотрудником Института Истории Азербайджанского филиала АН СССР, серьезно страдал от заболевания сердца. С началом войны больного и уже пожилого ученого заключили под арест, в связи с подозрением в шпионаже. По словам внука Пантелеймона Крестовича, кандидата химических наук Алексея Львовича Жузе, к больному отцу тщетно пыталась пробиться его дочь Тамара Пантелеймоновна¹⁹. Ее попытки как-то помочь отцу были тщетны. Человек умирал в подвалах НКВД. Сколько дней или недель пробыл П.К. Жузе под арестом, неизвестно, но этого срока, видимо, было достаточно для того, что здоровье ученого было окончательно подорвано. Нуждающийся в постоянном присмотре, страдающий падением сердечного пульса Жузе доживал последние дни в камере и на допросах сотрудников НКВД. Вина пожилого и больного ученого, в конце концов, доказана не была, и Пантелеймон Крестович оказался на свободе. Но здоровью ученого был нанесен непоправимый ущерб, и 19 (20) января 1942 года Пантелеймона Крестовича Жузе не стало.

До революции Жузе много публиковался, его научные статьи и очерки выходили в «Казанском телеграфе», «Сообщениях императорского Православного Палестинского общества», «Церковно-общественной жизни», в ряде арабских журналах: «Аль-Хилаль», «Аль-Муктатаф», «Маркан-Нажах», «Аль-Ихрам» и др. Статьи по исламоведению были опубликованы в «Богословской Энциклопедии», в «Оренбургских епархиальных ведомостях». Но особое место среди всех этих периодических изданий, конечно, принадлежало «Православному Собеседнику» – основному научно-богословскому органу Духовной академии Казани.

Журнал «Православный Собеседник» был основан в 1855 году и издавался до 1916 года. Первым редактором журнала был архиепископ Казанский Григорий (Постников). Впоследствии эту должность занимали архимандриты Агафангел, Иоанн, Иннокентий, Никанор, протоиерей А.П. Владимирский, профессора С.А. Терновский, Л.И. Писарев и В.А. Никольский²⁰. Первоначально журнал был основан для полемики с расколом. С 1870 года в журнале часто стали печататься статьи, касающиеся ислама, буддизма и религиозного состояния местных народов (чуваш, марийцев, удмуртов). Позднее здесь стали печатать магистерские диссертации выпускников академии. Помимо преподавателей и магистрантов академии в «Православном Собеседнике» свои статьи помещали члены пекинской и японской духовных миссий, члены Казанского миссионерского общества, представители православного духовенства. В публикациях, непосредственно относящихся к проблемам Востока, содержится материал по самым разнообразным вопросам: зарождение тюркологии в казанских духовно-учебных заведениях, положение христиан на мусульманском Востоке, история и деятельность православных миссий в странах Востока, этнографические работы о народах Поволжья. Определенное внимание уделялось современным политическим событиям и религиозно-политическим движениям на Востоке. В журнале печатались также переводные работы зарубежных ориенталистов²¹.

Научные работы Пантелеймона Крестовича начали находить свое место на страницах «Православного Собеседника» с конца XIX века. Так, в 1899 году Жузе публикует в ноябрьском номере свою работу «Ислам и просвещение»²². Статья представляла собой опубликованную речь Пантелеймона Крестовича перед защитой вышеупомянутой магистерской диссертации «Мутазилиты. Догматико-историческое исследование в области ислама» и интересна нам в первую очередь тем, что в ней Жузе показывал свое отношение к миссионерской деятельности. В статье автор ставил вопрос – могут ли мусульмане достигнуть уровня развития европейцев в силу влияния на мусульман их религии. Этот вопрос был связан в первую очередь с тем, что для представителей казанского востоковедения характерно было противопоставление европейской христианской цивилизации исламской. В данной работе Жузе подвергает критике слова французского востоковеда и писателя Жозефа Эрнеста Ренана (1823-1892), говорившего о том, что ислам – «это полнейшее отрицание Европы, ислам есть отвращение к наукам, упразднение гражданского общества; это ужасная простота семитического духа, сдавливающая человеческий мозг»²³. Такая позиция по отношению к религии мусульман неприемлема для Жузе. Он считал ее более чем крайней и радикальной и указывал на то, что такая трактовка проблемы не может быть верной, так как Ренан ошибочно, «вопреки здравому смыслу и историческим данным» признавал все монотеистические религии врагами прогресса²⁴.  Ненаучной считает Жузе позицию тех миссионеров, которые видят в исламе и науке две параллельные линии, которые не могут пересечься. В то же время Жузе ставит под вопрос те утверждения, суть которых прямо противоположна, а именно, что ислам всегда покровительствовал наукам. Жузе приходит к своим выводам относительно соотношения религии мусульман и науки. По мнению ученого, который несомненно рассуждал с православных позиций, ислам и наука не являются противоположными и взаимоисключающими понятиями. Но ислам все же тормозит освоение достижений научного прогресса мусульманами. Такая точка зрения автора опиралась на твердую убежденность в том, что только просвещение на христианских началах предоставляет реальную возможность познавать мир объективно. Признавая тем самым ислам религией, которая не дает такой возможности для значительной части населения Земли, Жузе видит выход в изменении всего строя современного ислама. Главным средством здесь должно стать глобальное распространение просвещения, основанного на началах христианства. Именно в просвещении Жузе видит основной способ сближения мусульман и христиан²⁵.

В 1904 году на страницах «Православного Собеседника» появляюются две переводческих статьи П.К. Жузе. Первая представляла собой перевод одной из работ венгерского востоковеда Игнаца Гольдциера (1850-1921), ведущего арабиста и исламоведа. Он опубликовал в Revue de l’histoire des religions (t. 18) работу, которая была посвящена влиянию христианского наследия на исламскую литературу. Видя практическую миссионерскую пользу данного предмета исследования, а также признавая его общеобразовательный интерес, Жузе выполняет перевод работы Гольдциера, который и был опубликован в журнале «Православный Собеседник» под названием «Христианское влияние на мусульманскую литературу». Основная мысль данной работы заключалась в том, что некоторые исламские доктрины были почерпнуты или заимствованы из христианства. И если на раннем этапе развития исламской богословской мысли это влияние было незначительным и «ограничивалось только отдельными библейскими рассказами», то на более поздних этапах влияние это было уже более заметным²⁶. Так, биография Мухаммеда содержит в себе некоторые характерные черты, взятые из жизни Иисуса Христа, что имело под собой вполне объяснимую цель – «…представить образ Мухаммеда в таком виде, чтобы он ни в чем не уступал образу Иисуса Христа»²⁷. Многие евангельские изречения, по мнению автора, нашли свое место не только в религиозной, но и светской мусульманской литературе²⁸. Таким образом, работа Гольдциера, представляющая собой сопоставление двух религий, отвечала полемической направленности журнала «Православный Собеседник», поэтому Жузе счел необходимым и важным ее перевод и публикацию.

Работа Shouk Hurgronje, опубликованная в 37-м томе того же Revue de l’histoire des religions и касающаяся источников мусульманского права, также вызвала интерес у Жузе. Перевод ее мы находим на страницах 190-208, 407-437 «Православного Собеседника» за 1904 год. Автор анализирует и дает описание четырех основных источников, на которых стоит юридическое право мусульман – Коран, Сунна, Ижма (согласие и решения мусульманской общины), Кыяс (логика). Статья, в основу которой была положена основательная работа с арабскими первоисточниками, содержала в себе краткие сведения об источниках мусульманского права и была, несомненно, полезна и интересна российским ориенталистам.

В 1914 году Жузе публикует на страницах журнала перевод еще одного интересного исследования – главы из книги отца Винсента «Ханаан», изданной в Париже в 1907 г. Статья выходит в апрельском номере «Православного Собеседника» и получает название «К первоначальной истории Ханаана»²⁹.

Переводческой деятельностью Пантелеймон Крестович вводил в оборот русской востоковедческой науки работы западных ориенталистов. Он старался осуществлять переводы таких работ, которые затрагивали вопросы, не получившие серьезной научной разработки в России.

В рубрике «Критика и библиография» «Православного Собеседника» мы находим несколько рецензий Жузе на книги ведущих востоковедов России и Европы³⁰.

В 1905 году на страницах «Православного Собеседника» выходит очередное интересное исследование Жузе «Грузия в XVII столетии по изображению патриарха Макария»³¹. Эта работа представляет собой перевод с простонародного северо-сирийского арабского языка рукописи, составленной антиохийским патриархом Макарием во время поездки его в Москву, через Малую Азию и Кавказ. Основная  часть рукописи освещает положение христианской Церкви на грузинской земле. Большое внимание в этом отношении Макарий уделяет описанию местных обычаев в богослужении и внутрицерковных традиций, что делает «Грузию в XVII столетии…» важным и интересным источником, который впервые ввел в оборот исторической и церковной науки П.К. Жузе.

Значительный научный интерес проявлял П.К. Жузе к изучению личности и деятельности мусульманского пророка Мухаммеда. В статье «Мухаммед меккский и Мухаммед мединский», (Православный Собеседник. – 1906. – Январь. – С. 54-69; Апрель. – С. 552-579), которая несколько позже выйдет уже отдельной книгой, П.К. Жузе сопоставляет Мухаммеда мекканского и мединского периодов, прослеживая тем самым эволюцию взглядов пророка. Если к Мухаммеду первого периода П.К. Жузе относится с глубочайшим уважением и почтением, то Мухаммеда второго периода он уже его критикует. «Из мирного, униженного проповедника единства Божьего, сравнительно высоких нравственных принципов и доброжелательного отношения ко всем «людям Писания», – писал он, – каким мы видим Мухаммеда в первый период его мекканской деятельности, он, по переселении в Медину и одержании нескольких побед над своими врагами, превращается в грозного и беспощадного мстителя, в заклятого врага не признавших его пророком людей Писания; из простого передатчика божественной воли, религиозного энтузиаста, всецело поглощенного своей чисто религиозной миссией, Мухаммед скоро и, можно сказать, неожиданно, превращается в сурового эмира-повелителя, в политического и гражданского законодателя, для которого религиозные вопросы отодвигаются на второй план»³². Произошла перемена во взглядах пророка в отношении средств распространения своего учения. Если в мекканский период жизни Мухаммед использовал «мирные и дружелюбные увещания и проповеди», то мединский период характерен тем, что теперь средством становятся «угрозы, проклятия и … репрессивные меры против упорствующих, как язычников, так и людей Писания»³³. Жузе упоминает и перемены, произошедшие в образе жизни пророка. «Скромный доселе Мухаммед, остававшийся долгое время преданным «старой и беззубой Хадидже», своей первой жене, превращается в Медине, следовательно, на склоне лет, в крайне похотливого старика, который не стесняется жениться на семи-восьмилетней Айше, дочери своего лучшего друга Абу-Бекра, и брать себе в жены втрое, чем полагается, по его же постановлению, другим мусульманам»³⁴. Таким образом, Жузе, рассматривая ислам, пытался опровергнуть его путем ниспровержения самого Мухаммеда. Ученый полагал, что, продемонстрировав безнравственность, порочность пророка, можно натолкнуть его последователей на мысль о ложности ислама. Анализируя деятельность Мухаммеда, Жузе прибег к классическому приему характеристики пророка – сопоставлению двух периодов его жизни. Такой прием был характерен для многих российских ученых (М.А. Миропиев, В.В. Бартольд). Религиозную деятельность Мухаммеда разделял на два этапа наставник и учитель Жузе – М.А. Машанов, его сочинение «Личность Мухаммеда в физическом и нравственном отношении» строилось как раз на таком принципе³⁵.

В июльской книжке «Православного Собеседника» за 1914 год была опубликована и еще одна исламоведческая работа Жузе – «Коран»³⁶. При исследовании священной книги мусульман Жузе опирался непосредственно как на сам текст Корана, так и на работы западных ориенталистов. Основная суть статьи сводилась к анализу источников, стиля и языка Корана. На основании внутренней критики источника Жузе делает выводы о том, что многие главы Корана были написаны под влиянием иудеев и христиан.

За двадцатилетний период преподавательской деятельности в академии Жузе всегда пользовался большим уважением и почтением среди студенчества. Студенты видели в Жузе серьезного специалиста по лингвистике (известно было, что преподаватель владел 16-ю языками³⁷), истории Церкви на Ближнем Востоке и исламу. Преданный своей преподавательской миссии, Жузе старался не быть вдалеке и от воспитательной работы в академии. Так, летом 1907 года под руководством ректора академии преосвященного Алексия и Пантелеймона Жузе была организована паломническая поездка на Ближний Восток для студентов Академии. Отчет о данной поездке был опубликован в «Православном Собеседнике»³⁸. Из отчета мы узнаем, что паломники, двигаясь по России, посетили русские святыни Ярославля, Троице-Сергиевой Лавры, Москвы и Киева. Из Одессы пароходом добрались до Константинополя, откуда, собственно, и началось путешествие по Святой Земле. Студенты побывали в Дамаске, где были приняты Антиохийским патриархом Григорием IV, побывали в Назарете, посещая по пути православные и католические храмы. С большим трепетом и радостью паломники вступили в Иерусалим. Осмотрев достопримечательности города, они побывали на Мертвом море, посетили 40-дневную гору, где постился Иисус Христос, Вифлеем. Заключительным пунктом этой интересной экскурсии стал Афон, где паломники пробыли 10 дней и осмотрели все афонские монастыри, а в начале августа вернулись в Казань.

Таким образом, проанализировав работы П.К. Жузе, опубликованные на страницах «Православного Собеседника», можно сделать вывод о том, что в казанский период своей деятельности ученый интересовался проблемами ислама (личностью пророка Мухаммеда, Кораном, взаимоотношениями ислама и науки), занимался переводческой деятельностью, рецензировал работы ведущих ученых-востоковедов, а также принимал активное участие в воспитательной работе студентов Казанской духовной академии. Таким образом, П.К. Жузе можно смело отнести к числу ведущих и высококвалифицированных ученых казанской востоковедческой школы.