На протяжении всей своей истории ИППО пользовалось августейшим, а значит и непосредственным государственным вниманием и поддержкой.
Великий князь Сергий Александрович
и его соратники
Во главе его стояли преемственно великий князь Сергий Александрович (с момента основания Общества до дня своей гибели 4 февраля 1905 г.), а затем его вдова великая княгиня Елизавета Федоровна, ныне причисленная к лику святых Русской Православной Церкви.
В Обществе числилось в 1901 г. почти 5 тыс. членов, хотя в следующие 10 лет по обстоятельствам революционного времени и экономической нестабильности эта цифра сократилась до 3000 человек.
Почетными членами ИППО состояли в разное время почти все выдающиеся представители правящей элиты, начиная с императорской фамилии. В том числе Председатели Совета министров (С. Ю. Витте, П. А. Столыпин, В. Н. Коковцев, И. Л. Горемыкин, Б. В. Штюрмер) и обер-прокуроры Св. Синода (К. П. Победоносцев, П. П. Извольский, В. К. Саблер). Отделы ИППО действовали в 52 епархиях Русской Церкви. Возглавляли их, как правило, правящие архиереи, а вице-председателями становились губернаторы и вице-губернаторы соответствующих губерний.
Одним из главных источников финансирования Палестинского Общества оставался Вербный сбор. По подсчетам как всегда аккуратного и точного В. Н. Хитрово, доходы Общества имели следующую структуру. «В каждом рубле прихода: членских взносов — 13 коп., пожертвований (в том числе Вербный сбор) — 70 коп., проценты с ценных бумаг — 4 коп., от продажи изданий — 1 коп., от паломников — 12 коп.». Очевидно, русское дело в Палестине по-прежнему осуществлялось прежде всего самоотверженной помощью простых верующих людей.
Соответственно, структура расходов ИППО (в процентах, или, как любил говорить В. Н. Хитрово, «в каждом рубле расхода») выглядела так: «На поддержание Православия (т. е. на содержание русских школ в Сирии и Палестине. — Н.Л.) — 32 коп., на пособие паломникам (на содержание русских подворий в Иерусалиме, Иерихоне и др. Н.Л.)- 35 коп., на ученые издания и исследования — 8 коп., на сбор пожертвований — 9 коп., на общие расходы — 16 коп.». Или, огрубляя, основные расходы Общества сводились «к 1 паломнику и 1 ученику: каждый паломник обошелся в 1899/1900 году в 16 р. 18 коп., за исключением полученных с каждого 3 р. 80 коп. — 12 р. 38 коп. Каждый ученик русских арабских школ — в 23 р. 21 коп.».
Смета ИППО на первый год XX столетия (1901/1902) была высочайше утверждена в 400 тыс. рублей (не считая единовременных расходов на строительство)".
«Президент Палестины» — так, афористично и ярко, хотя, конечно, фактически не верно и даже недипломатично, любил называть великого князя один из колоритнейших обитателей Русского Иерусалима иеромонах Вениамин — основатель Вениаминовского подворья . «Президентский» статус председателя ИППО явственно подтверждался в глазах иерусалимских жителей всякий раз, когда на высокой круглой, как в старинном замке, угловой башне Сергиевского подворья поднимали по царским табельным дням и по большим церковным праздникам так называемый «палестинский флаг» — флаг Палестинского Общества. Впервые он был поднят над Иерусалимом в день рождения Сергия Александровича 29 апреля 1889 г.
Сергий Александрович, в качестве председателя Православного Палестинского Общества, не был «свадебным генералом». Он с искренней заинтересованностью относился к проблемам русского влияния в Святой Земле, охотно входил в рабочие подробности деятельности ИППО, щедро выделял личные средства (и «выбивал» государственные) на осуществление научных раскопок, строительство храмов и подворий.
Великий князь был человек разнообразных способностей и интересов, человек типично русский: одновременно широкий и склонный к крайностям. Его любили — и ненавидели, считали человеком исключительной порядочности и строгих христианских принципов — и вспоминали как о «слабом, грубом, с презрением, написанным на его молодом лице». Его участие в самых различных сферах деятельности впервые открылось многим лишь после его убийства. Оказалось, что с его уходом лишились реального покровителя и щедрого спонсора Археологические институты в Петербурге и Константинополе, Общество поощрения художников, Исторический музей в Москве, Московская Промышленная и Коммерческая Академия. Великий князь был почетным членом Академии наук, Московского и Петербургского университетов, Московского Археологического общества, Одесского общества истории и древностей.
В 1877 г. в возрасте 20 лет он восемь месяцев провел на турецком фронте и участвовал в сражении под Плевной за что был награжден орденом Святого Георгия. После войны он отправился с младшим братом Павлом в большое путешествие по Южной России, дважды — 1881 и 1888 гг. — совершил паломничество в Святую Землю.
Его ближайшим сотрудником был генерал Михаил Петрович Степанов, «аlteг ego великого князя», как называл его архимандрит Антонин. М. П. Степанов сопровождал Сергия Александровича в его поездках по Святой Земле, был учредителем и первым секретарем Православного Палестинского Общества (1882-1889), а затем, до апреля 1917 г., бессменным «помощником Председателя», оставшись на этом посту и после гибели великого князя, когда обязанности Председателя взяла на себя Елизавета Федоровна.
Создание Сергиевского и Александровского подворий в Иерусалиме, о которых мы расскажем ниже, неразрывно связано с памятью Дмитрия Дмитриевича Смышляева (1834-1893). Пермский уроженец, исследователь-краевед, на протяжении многих лет служащий пермской земской управы, Смышляев совершил в 1864 г путешествие по Ближнему Востоку. Его записки о поездке на Синай, по Египту и по Палестине были опубликованы задолго до возникновения Палестинского общества. Неудивительно, что он охотно принял приглашение В. Н. Хитрово отправиться в Иерусалим уполномоченным ИППО для развития его деятельности непосредственно в Святой Земле. Заметим, что исторические деятели Русской Палестины истинное значение которых в русской политике на Востоке только теперь начинает приоткрываться, либо вовсе не отражены в историографии, либо отражены не достаточно и односторонне. «Смышляевская эпопея» (1885-1889), отложившаяся в семи архивных папках его переписки с Хитрово и Степановым, — одна из интереснейших страниц истории русского строительства в Палестине.
Преемником его на посту уполномоченного ИППО (позднее получившего звание «Управляющего русскими подворьями в Палестине») стал Николай Григорьевич Михайлов, бывший капитан торгового флота, прослуживший в Иерусалиме до 1910 г. Последний дореволюционный период в жизни русской колонии (он оборвался с началом Первой мировой войны в 1914 г.) связан с деятельностью Павла Ивановича Ряжского. Он начинал как инспектор галилейских школ ИППО. Именно ему принадлежат обобщающие документы 1915 г., подводившие итог русского наследия в Палестине: доклад о недвижимостях ИППО и докладная записка «Вопросы, связанные с восстановлением деятельности Императорского Православного Палестинского Общества в Святой Земле по окончании войны с Турцией», направленная Советом Общества министру иностранных дел С. Д. Сазонову «как выражение мнения и основанных на долголетнем опыте пожеланий Совета Общества при выработке по окончании войны мирного договора с Турцией».
И, конечно, Василий Николаевич Хитрово до самой своей кончины оставался душой и двигателем Общества. В Палестинском Обществе, в работе по изучению Святой Земли он обрел подлинное свое призвание. Как писал его преемник на посту Секретаря ИППО А. П. Беляев, «неутомимой, всегда бодрой энергии Василия Николаевича, его упорной настойчивости в преследовании задач, положенных в основание деятельности Православного Палестинского Общества и, главное, его горячей до фанатизма, непоколебимой преданности этим задачам Общество почти всецело обязано своим развитием и занятым им ныне прочным положением, как в пределах Святой Земли и Сирии, так и в самой России» . При этом сам В. Н. Хитрово предпочитал оставаться скромным тружеником, не делая из своей ответственной патриотической работы источника доходов или наград и почестей. На годичном собрании ИППО, посвященном двадцатилетнему юбилею Общества, в 1902 году, он сказал: «Не в людях была причина успеха Общества, а в его идеале. Не мы одни, но вы, и тысячи рассеянных по Русской земле служат одному и тому же идеалу. Но есть одна, если не причина успеха Общества, то во всяком случае заслуга перед ним его руководителей, его Совета. Заслуга эта заключается в том, что ни разу не были потеряны подходящая минута или условие. Совет был всегда настороже и всегда наготове».
…Россия и русское правительство всегда были скупы на благодарность своим самоотверженным сынам и подвижникам. Лишь на смертном одре, за неделю до кончины, Василий Николаевич был утешен Высочайшим рескриптом. В нем говорилось:
«Василий Николаевич! Из отчетов, представленных Мне Августейшим Председателем Императорского Палестинского Общества, Его Императорским Высочеством Великим Князем Сергием Александровичем, Я с отрадным чувством убедился в выдающемся успехе деятельности названного Общества. Основанные им в Святой Земле подворья для паломников и заведения учебные и врачебные вполне удовлетворяют своему полезному назначению; число православных паломников возросло до десяти тысяч в год; для ознакомления с историей и современным положением Палестины Обществом предпринят целый ряд ученых и общедоступных изданий. Столь блестящие результаты достигнуты благодаря пожертвованиям и постоянным заботам подвизающихся на пользу Общества ревнителей веры и благочестия, в ряду коих вы заняли видное место вашими свыше двадцатилетними плодотворными трудами в званиях Помощника Председателя, члена Совета и Секретаря Общества.
Сердечно сочувствуя возвышенным целям Православного Палестинского Общества, коему вы так много послужили, Я считаю справедливым за изъясненные заслуги ваши объявить вам Мое благоволение. Пребываю к вам благосклонный.
Василий Николаевич умер 5 мая 1903 г. в Гатчине, под Петербургом, на 69-м году жизни, на 21-м году существования основанного им Общества. Над могилой его на Никольском кладбище Александро-Невской Лавры был поставлен простой деревянный крест со знаком ИППО и надписью из пророка Исайи: «Не умолкну ради Сиона и ради Иерусалима не успокоюсь». Этот стих из Исайи Василий Николаевич сам выбрал когда-то в качестве девиза Палестинского Общества. Задолго до кончины, подобно древним подвижникам, он поставил надгробный крест у себя в кабинете—в постоянное напоминание не умолкать и не успокаиваться. В Иерусалиме имя его на черном мраморе мемориальной доски начертано золотыми буквами в Русском Александровском подворье, у самого Порога Судных Врат, через которые Спаситель прошел на Голгофу и которые раскопаны были в 1883 г. архимандритом Антониной (Капустиным) при активной поддержке В. Н. Хитрово.Сердечно сочувствуя возвышенным целям Православного Палестинского Общества, коему вы так много послужили, Я считаю справедливым за изъясненные заслуги ваши объявить вам Мое благоволение. Пребываю к вам благосклонный.
На подлинном Собственною Его Императорского Величества рукою подписано: НИКОЛАЙ».
Настроения последних лет, результат болезней и разочарований, отразились и в личной переписке В. Н. Хитрово. Одно из писем — С. И. Пономареву от 7 июля 1900 г. — показалось нам наиболее грустным и пронзительным. Оно представляет бесспорный исторический интерес, поскольку Василий Николаевич откровенно подводит в нем итог делу всей своей жизни.
«Палестинское дело идет, но чем дальше в лес, тем больше дров, тем подъем все круче, а силы слабеют. Достигнутое в прошлом году поставление Антиохийского Патриарха из местных сирийцев, взамен ставленников из Константинополя, было бесспорно самою крупною политическою победою, достигнутою Обществом. Прошла она совершенно незаметно для всего русского общества и <тем самым> доказала, что или это вообще дело важное в моем одном воображении, или что общество не понимает этого вопроса и ему не сочувствует. При обоих предположениях является сомнение: то ли я делаю, что нужно, или, если при этих результатах общество не сочувствует, то откуда взять поддержки».
Далее следовали еще более горестные размышления.
Примечания
«Что приходится бороться против инославных, даже греков, — это в порядке вещей. Турок доселе не считаю, их как бы нет. Но что приходится бороться со своими, как высшими (т. е. начальством. — Н.Л.), так и низшими (подчиненными. — Н.Л.), это тяжело. Если бы можно было статистически распределить сумму годовому труда, то пришлось бы день — на турок, месяц — на инославных, три месяца — на греков, шесть — на своих. И всего два остальных месяца — на дело. Считая по восемь часов в сутки, это составит всего 500 часов, и вот на это-то я и жалуюсь.
Чем обусловливается борьба с высшими? Одним дело надоело, они считают, что достигли гораздо большего, чем предполагали, и махнули рукой. А без них не обойдешься, обращаешься и видишь на лице написанное: опять этот Хитрово надоедает. Другие, благо дело приняло большие размеры, желали бы из него вынести лучезарные выгоды, а тут поперек дороги им стоит тот же Хитрово.
Низшие служащие — тут другое зло. Дисциплина русским не известна. Все непременно хотят разыгрывать генералов. Начальство служит только для перемывания ему костей, а между тем у самих нет ни знания, ни образования, ни любви к делу, и все это перемывание грязного, к несчастью, русского белья приходится делать на глазах у инославных, у православных (греков. — Н.Л.), у которых каждое действие такое служит к умалению русского престижа. Вы знаете пословицу: дурак камень уронит, семеро умных не вытащат.
Вот на эту-то борьбу уходят большие и лучшие силы. И чувствуешь, что не станет тебя — и повторится (на Ближнем Востоке. — Н. Л.) история „русских и братушек“ (в Болгарии. — Н.Л.), и, конечно, мы будем обвинять этих последних <…>
Это, скажете вы мне в утешение, всегда и везде в русских делах, а между тем дело делается. Верно, но на то, на что можно употребить один день, приходится употреблять месяцы, если не годы, и в конце концов мы всегда опаздываем. И вы не можете себе представить, как больно разыгрывать роль Кассандры.
Это уже не воображение, а действительность. Прошло 18 лет борьбы, и я все-таки стою один — одни не могут, другие не хотят, третьи не понимают. Ни школы, ни ученика даже я не сумел приобрести за это время. Меня в этом обвиняют, но, дорогой мой, всему один человек удовлетворить не может и, имея способность для одного, нельзя от него требовать всего.
В прошлом году мы приняли в Иерусалиме с лишком 8 тысяч паломников, число небывалое в русских паломнических летописях, а в наших школах от Хомса (Сирия) до Бет-Сахура (под Вифлеемом) учатся до 10 тысяч детей, и на этих цифрах, Бог даст, не остановимся. Но это далеко не наши результаты, а результат деятельности прошлого полустолетия: Порфириев, Кириллов, Мансуровых, Антонинов, и среди них мы только последние.
____________Чем обусловливается борьба с высшими? Одним дело надоело, они считают, что достигли гораздо большего, чем предполагали, и махнули рукой. А без них не обойдешься, обращаешься и видишь на лице написанное: опять этот Хитрово надоедает. Другие, благо дело приняло большие размеры, желали бы из него вынести лучезарные выгоды, а тут поперек дороги им стоит тот же Хитрово.
Низшие служащие — тут другое зло. Дисциплина русским не известна. Все непременно хотят разыгрывать генералов. Начальство служит только для перемывания ему костей, а между тем у самих нет ни знания, ни образования, ни любви к делу, и все это перемывание грязного, к несчастью, русского белья приходится делать на глазах у инославных, у православных (греков. — Н.Л.), у которых каждое действие такое служит к умалению русского престижа. Вы знаете пословицу: дурак камень уронит, семеро умных не вытащат.
Вот на эту-то борьбу уходят большие и лучшие силы. И чувствуешь, что не станет тебя — и повторится (на Ближнем Востоке. — Н. Л.) история „русских и братушек“ (в Болгарии. — Н.Л.), и, конечно, мы будем обвинять этих последних <…>
Это, скажете вы мне в утешение, всегда и везде в русских делах, а между тем дело делается. Верно, но на то, на что можно употребить один день, приходится употреблять месяцы, если не годы, и в конце концов мы всегда опаздываем. И вы не можете себе представить, как больно разыгрывать роль Кассандры.
Это уже не воображение, а действительность. Прошло 18 лет борьбы, и я все-таки стою один — одни не могут, другие не хотят, третьи не понимают. Ни школы, ни ученика даже я не сумел приобрести за это время. Меня в этом обвиняют, но, дорогой мой, всему один человек удовлетворить не может и, имея способность для одного, нельзя от него требовать всего.
В прошлом году мы приняли в Иерусалиме с лишком 8 тысяч паломников, число небывалое в русских паломнических летописях, а в наших школах от Хомса (Сирия) до Бет-Сахура (под Вифлеемом) учатся до 10 тысяч детей, и на этих цифрах, Бог даст, не остановимся. Но это далеко не наши результаты, а результат деятельности прошлого полустолетия: Порфириев, Кириллов, Мансуровых, Антонинов, и среди них мы только последние.
И замечательно в палестинской летописи: Кумани презрительно относился к Порфирию, который тем же платил ему, Мансуров гнал Кирилла, и догнал, и только не по своей охоте не сделал того же с Антониной. Антонин всю жизнь боролся с Мансуровым и умер с убеждением, что Мансуров все-таки лучше Хитрово, которого он сам вызвал к жизни. Как и чем это объяснить? Я толкую это одним: все это допущено для того, чтобы все они не возмечтали, что творили свое дело, а не Божье. Умру я, и из 100, с которыми приходилось, приходится и будет приходится иметь дело по Палестине, 99 внутренне скажут: уф, слава Богу! Спасибо заранее тем, которые без этого восклицания скажут: помяни его, Господи, во царствии Твоем».
Примечания
. Общее собрание ИППО 8 апреля 1901 г. // Сообщения ИППО. 1901. Т. 12. Вып.1. С.11. Доклад общему годовому собранию ИППО 8 апреля 1912 г. // Сообщения ИППО. 1912. Т. 23. Вып. 2. С. 202.
.. Смышляев Д. Д. Из путевых записок Пермяка // Записки для чтения. 1867. № 2–3. С. 95–212; Он же. Синай и Палестина. Из путевых заметок 1865 года. Пермь, 1877.
. Лисовой Н. Н. Императорское Православное Палестинское Общество в канун крушения Империи // Православный Палестинский сборник. М., 2004. Вып. 102. Готовится к печати.