Образ Богородицы в стихотворении И.А. Бунина «Мать»
Портретные
изображения в произведениях И.А.Бунина — это не столько описание
внешности, так или иначе характеризующей героя, это не только отражение
его внутреннего мира, — это прежде всего результат работы над внутренним
миром. Это запечатленная духовная динамика. Поэтому активное
использование иконописных образов и сюжетов в творчестве И.А. Бунина
вполне логично (стихотворения: «Мать», «Новый храм», «Гробница Рахили»,
«Иерусалим», «Саваоф», «Михаил», «Бегство в Египет», «Канун Купалы»;
рассказы: «Святитель», «Ночь отречения», «Преображение», «Прекраснейшая
солнца» и т.д.). Образ Богородицы в этом перечне занимает особую нишу:
И.А. Бунин прямо или опосредованно, используя ассоциативный ряд, вводит
образ покровительницы, Матери всего мира, подарившей человечеству
Спасителя и спасение, мудрость и надежду. Поэт верит в Божественное
сострадание Человеку на его бесконечно сложном жизненном пути.
И.А.
Бунин не дидактичен в создании иконописных образов, часто они и не
заявлены как библейские ни в названии, ни в сюжете произведения. Однако
автор так воплощает их, что становится очевидным: художественное
содержание имеет непосредственную связь со Священным Писанием. Так, в
стихотворении «Мать» (1893) перед читателем открывается ночная картина
бурана, затерянного в степи хуторка, мертвого дома, образ матери,
укачивающей ребенка на руках.
И дни и ночи до утра
В степи бураны бушевали,
И вешки снегом заметали,
И заносили хутора.
Они врывались в мертвый дом –
И стекла в рамах дребезжали,
И снег сухой в старинной зале
Кружился в сумраке ночном.
Но был огонь — не угасая,
Светил в пристройке по ночам,
И мать всю ночь ходила там,
Глаз до рассвета не смыкая.
Она мерцавшую свечу
Старинной книгой заслонила
И положив дитя к плечу,
Все напевала и ходила…
Бытовая,
на первый взгляд зарисовка, обрастая символическими деталями, в
контексте стихотворения превращается в обобщенную философскую картину
мироздания, в которой материнское сострадание своему ребенку передано
как заступничество Богоматери за весь род человеческий, попавший в
бесконечный жизненный буран.
Когда ж буран в порыве диком
Внезапным шквалом налетал,–
Казалось ей, что дом дрожал,
Что кто-то слабым, дальним криком
В степи на помощь призывал.
Описание
бурана, мертвого дома, плачущей матери с ребенком на руках, стремящейся
сохранить огонь свечи и старинную книгу — все эти мотивы соединяются в
драматический сюжет, максимально обобщенный, передающий картину мира и
определяющий место человека в нем. Тема мировой катастрофы, мирового
страха перед угрозой гибели, перед всеобщим бураном и материнское
заступничество Богородицы за всех живущих достаточно представлена в
поэзии И.А. Бунина («Мать» (1893), «Канун Купалы» (1903), «Бегство в
Египет» (1915) и др.). Используя канву евангельских сюжетов, а порой
иконописное изображение, автор тем самым не столько отражает эпохальные
апокалиптические настроения, сколько подчеркивает веру в спасение, в
божественное покровительство. Бунин последовательно подчеркивает, что
Богородица, оберегая и спасая Младенца, спасает Мир.
Особо
отметим роль анафоры и многоточий, которые вместе с многочисленными
глаголами несовершенного вида («бушевали», «заметали», «заносили»,
«врывались» и т.д.) создают неограниченное временное пространство в
произведении: как бесконечна смена дня и ночи («и дни и ночи»), так
бесконечен жизненный буран, так верна, хрупка, и в то же время абсолютно
надежна в нем «мерцающая свеча», дающая веру и надежду на защиту и
покровительство в этом сумрачном мире. Показательно, что в тексте один
единственный глагол употреблен в совершенном виде, и это глагол
«заслонила». Таким образом, И.А. Бунин подчеркивает изначальное,
несомненное, абсолютное заступничество Божьей Матери. Отсюда и
интонационное противопоставление: нарочитая анафора первой строфы
(подчеркивающая и будто повторяющая завывание ветра) вдруг обрывается
противительным союзом «но» и почти библейским оборотом «но был огонь —
не угасая…» (Ср. с текстом Евангелия: И свет во тьме светит, и тьма не
объяла его (Ин., 1:5)).
Как мы видим, образы дома, книги и свечи
имеют особое значение для понимания текста. Безусловно, свеча — символ
веры, «старинная книга» имеет достаточно прозрачную аллюзию на Книгу
Книг, а образ дома ассоциируется с понятием души человека; и спасти этот
дом может лишь «мерцающая свеча» — вера в Божественное сострадание.
Особую
эмоциональную нагрузку несет строфическое оформление текста.
Стихотворение состоит из 3 строф: в первых двух строфах по 8 строк, в
последней — 13. В заключительной строфе между двумя рифмованными
катренами пятистишие, в котором конкретное вырастает до размеров
вселенского, приобретает максимальное философское обобщение и
перерастает в кульминационный момент произведения.
Когда ж буран в порыве диком
Внезапным шквалом нарастал, —
Казалось ей, что дом дрожал,
Что кто-то слабым, дальним криком
В степи на помощь призывал.
Драматическая
динамика стихотворения, переданная через описание пейзажа, внутреннее
движение сюжета, направлена на создание поэтизированного иконописного
образа. Само изображение дается последними 4 строками (как развязка
сюжета), в которых образ Богородицы с младенцем становится очевидным. В
этой связи особое обобщенно-символическое значение приобретает название
стихотворения. Мать как заступница всех попавших в жизненный буран и
нуждающихся в сострадании. Иконописное изображение, подготовленное
динамикой и драматизмом сюжета, дается не только как вывод произведения,
не только как живописное подтверждение сказанному, не только как
запечатленный драматический сюжет, но и как открытие, как озарение для
заблудившихся в буране жизни, как необходимый для спасения духовный
маяк. Динамика стихотворения внезапно сменяется лаконичным описанием
портрета матери с ребенком на руках. Причем передано изображение двумя
штрихами, а именно: взгляды матери и ребенка вдруг обращаются к
читателю. Этого оказывается достаточно, чтобы в контексте стихотворения
портрет преобразился в иконописный лик:
И до утра не раз слезами
Ее усталый взор блестел,
И мальчик вздрагивал, глядел
Большими темными глазами…
Так,
эпический сюжет в поэтическом тексте в сочетании с пейзажной
зарисовкой, рядом символических деталей и образов, особых
интонационно-синтаксических конструкций и оборотов оказывается средством
создания не просто конкретно очерченного портрета героини, а служит для
воссоздания и как бы «оживления» иконописного образа, переданного в
движении, в динамике.
Таким образом, в стихотворении «Мать» И.А.
Бунин раскрывает не только тему Апокалипсиса и заступничества Богородицы
за род людской, а путем преобразования драматичного лирического сюжета в
живописное портретное изображение, он воссоздает иконописный сюжет, и
тем самым конкретный лирический образ женщины превращается в образ
Богоматери — заступницы всех страждущих, Матери мира, которая слышит
всех и плачет обо всех заблудившихся. Так предельно конкретно-бытовая
сюжетная коллизия преобразуется в портретную зарисовку, а затем, путем
волшебного художественного слова, вырастает до максимальной степени
обобщение и символического толкования.
Колосова Светлана Николаевна, кандидат филологических наук, доцент кафедры филологического образования Московского института открытого образования