Россия и Синай

Первые сведения о святых местах Синая дошли до русских людей, по-видимому, вскоре после Крещения Руси. Уже в 1001 г. князь Владимир отправил первых послов в Египет. «В лето 6509… посла Володимер гостей своих, аки в послех, в Рим, а другых во Иерусалим, и в Египет и в Вавилон, сглядати земель их и обычаев их», – говорится в Никоновской летописи. Впрочем, из летописи неясно, добрались ли послы до мест назначения, а если добрались, то что они там увидели и вернулись ли благополучно на родину.

Первые сведения о святых местах Синая дошли до русских людей, по-видимому, вскоре после крещения Руси. Уже в 1001 г. князь Владимир отправил первых послов в Египет. «В лето 6509… посла Володимер гостей своих, аки в послех, в Рим, а другых во Иерусалим, и в Египет и в Вавилон, сглядати земель их и обычаев их», – говорится в Никоновской летописи[1]. Впрочем, из летописи неясно, добрались ли послы до мест назначения, а если добрались, то что они там увидели и вернулись ли благополучно на родину.

«Сглядати земель их и обычаев их» – так сформулирована цель посольств. Под Вавилоном явно имеется в виду христианский Старый Каир, известный также как Вавилон Египетский. Из географии посольств – Рим, Иерусалим, Египет – очевидно, что послы были отправлены в первую очередь по церковным делам. Ни торговые, ни тем более политические соображения не могли в ту пору оправдать снаряжения посольств в столь дальние от Руси края.

О религиозном значении Египта, так же, как Иерусалима и Рима, определенно рассказывали русской знати и духовенству византийские священники. Египет – единственная страна, где побывало Святое семейство, спасаясь от преследований царя Ирода. На рубеже 2-го тысячелетия, несмотря на начавшийся после завоевания Египта арабами в 640-е гг. процесс исламизации, примерно половину его жителей составляли христиане-копты. Правда, византийская церковь, а с ней и русские люди, считала коптов раскольниками-еретиками, поскольку те не признали решения Халкидонского собора 451 года и образовали после него собственную церковь. Земля Египта дала христианскому миру таких святых, как Антоний Великий, Макарий Египетский, Павел Фивейский, Мария Египетская, Екатерина Александрийская. Греческий патриарх Александрийский и всея Африки – исторически второй по значению в православной иерархии после Вселенского патриарха Константинопольского. Но главное религиозное значение Египта состояло (и состоит) в том, что на египетском Синае расположены христианские святыни.

Святые места Синая и их хранитель – Синайская православная церковь

Синайский полуостров – родина трех последовательно формировавшихся монотеистических религий: иудаизма, христианства и ислама. На его территории происходили события, описанные в ветхозаветной книге «Исход». На Синае Бог впервые явился пророку Моисею в пламени Неопалимой купины. Через Синайскую пустыню дети Израилевы выходили из плена египетского в Канаан, землю обетованную, на пути к которой, на горе Синайской, Господь вручил Моисею скрижали веры.

Ученые до сих пор не пришли к единому мнению в отношении маршрута, которым следовали евреи. Нет и никаких данных о том, что библейская топография была разработана уже в дохристианские времена. По-видимому, именно первые христиане, бежавшие вглубь Синая от преследований римлян-язычников, ассоциировали библейские названия с определенными местами, и эти места с тех пор традиционно почитаются как святыни. Так, Мерра, где Моисей превратил горький источник в пресный – это нынешний поселок Уюн Муса (в переводе с арабского – Источники Моисея) на северо-восточном берегу Суэцкого залива. Елим, где «было двенадцать источников воды и семьдесят финиковых дерев» (Исход, 16:27) – это город Тур, столица провинции Южный Синай. А Рефидим, где евреи победили местных жителей, амаликитян – Фиран, крупнейший горный оазис Синая. Что касается горы Хориву, или Синайской, то таковой является гора, известная ныне как Джебель Муса (гора Моисея). У ее подножья есть три источника. Неподалеку от одного из них растет пышный куст. Считается, что это и есть Неопалимая купина, а ближайший к ней источник – тот самый, куда пригнал напоить стадо своего тестя Иофора Моисей, когда ему впервые явился Бог.

Египет граничит с Палестиной, и потому вполне естественно, что он стал одной из первых стран, куда пришло христианство. Основателем христианской общины в Египте и первым ее патриархом считается св. Марк Евангелист, который проповедовал в Александрии и был убит там язычниками в 68 г. Спасаясь от преследований римских властей, часть первых христиан уходила из густонаселенных долины и дельты Нила в пустыню. Одни селились возле крошечных источников в Восточной пустыне, между Нилом и Красным морем, другие – в Натрийской пустыне западнее дельты (ныне – Вади Натрун), третьи уходили на Синай.

Египет – земледельческая цивилизация долины и дельты Нила. Хотя египетские правители и контролировали Синайский полуостров, он всегда был слабо заселенной периферией, где власть была представлена единичными гарнизонами на основных караванных путях, а они проходили преимущественно вдоль побережья Средиземного моря. Поэтому первые христиане бежали в труднодоступные горные районы Южного Синая. Об этом упоминал около 250 г. епископ Дионисий Александрийский[2]. Многочисленная христианская община образовалась в оазисе Фиран (по-старому – Фаран). Небольшие группы христиан поселились также вокруг горы Моисея[3].

В 313 г. римский император Константин признал христианство. Вскоре христиане, обосновавшиеся на Синае, обратились к матери Константина, Елене, с просьбой о поддержке. По ее повелению в 330 г. возле Неопалимой купины были построены маленькая церковь и башня – убежище на случай набегов кочевников[4].

Первое дошедшее до нас описание святых мест Синая оставила знатная испанка по имени Эгерия, посетившая их в 383 г. «Там было много келий святых мужей и церковь в том месте, где находится купина», – отмечала паломница. На вершине горы Моисея стояла часовня. «На этом месте есть церковь, небольшая, потому что и само место, то есть вершина горы, не очень велико». У подножья горы, где жили отшельники, был разбит сад. «Хотя сама священная гора Синайская вся скалиста, так что на ней нет даже и прутика, однако внизу у подошвы гор, как срединной, так и окружающих, есть небольшой ручей: тут святые отшельники рачительно рассаживают деревья, разводят садики или огороды, и возле них строят себе кельи», – писала Эгерия[5].

В середине VI в. по приказу византийского императора Юстиниана вокруг Неопалимой купины и башни были воздвигнуты мощные стены из местного гранита, а внутри вместо прежней церкви построена новая. Так образовался монастырь, существующий без перерыва уже более 14 веков.

Архитектурный комплекс монастыря легко поддается датировке, поскольку о времени его строительства свидетельствуют надписи на одной из балок перекрытия церкви. Они прославляют Юстиниана (он умер в 565 г.) и поминают его жену Теодору, скончавшуюся в 548 г. Это означает, что монастырь был построен между 548 и 565 годами[6].

Поначалу церковь, спроектированная архитектором Стефаном из Айлы (нынешняя Акаба) как классическая византийская базилика с тремя нефами, и собственно монастырь были посвящены Божьей Матери. Согласно толкованию святых отцов, Неопалимая купина символизирует Благовещенье. Купина пылала, но не сгорела, а Божья Матерь, дав жизнь Иисусу, осталась девственницей[7]. В конце VI в. апсиду церкви украсила великолепная мозаика на тему Преображения Господня. С тех пор церковь нередко называют базиликой Преображения.

Необходимость строительства защитных стен была определенно вызвана участившимися набегами кочевников. Летописец Юстиниана, Прокопий, также утверждал, что император «построил очень мощную крепость, чтобы варвары-сарацины не могли незаметно проникнуть оттуда в Палестину»[8]. Однако вряд ли это утверждение справедливо. Стены монастыря не имеют башен, в них практически нет бойниц, свойственных военным сооружениям. Но они достаточно высоки – от 10 до 20 метров, в зависимости от конфигурации местности, – чтобы защитить монахов от непрошеных гостей. О сугубо гражданском назначении монастыря говорит и его план. Это поднимающаяся по склону горы трапеция размером примерно 90 на 75 метров. Столь необычная форма объясняется тем, что внутри стен должны были оказаться Неопалимая купина и источник Моисея, расположенные близко к вади – руслу сезонного селевого потока. Они находятся в самой низкой части монастыря, у его северной стены. К Неопалимой купине примыкает алтарная часть церкви, а поскольку церковь четко ориентирована по оси восток-запад, а направление стен диктуется рельефом местности, то она оказалась расположенной под небольшим углом к северной стене и выше ее. Еще выше расположены кельи монахов и хозяйственные постройки.

Нет никаких свидетельств того, что внутри монастыря находился военный гарнизон. Но доподлинно известно, что Юстиниан распорядился поселить возле обители для ее защиты и обслуживания монахов двести семей. По одним данным, их привезли с северного побережья Анатолии и из Александрии,[9] по другим, это были славяне[10]. Впоследствии они смешались с местными бедуинами, приняли ислам и составили основу племени, известного ныне как джабалия («горное»).

С самого начала своего существования монастырь по повелению императора в административном отношении пользовался самостоятельностью. Его игумен имел сан епископа (позднее – архиепископа). Вероятно, особый статус монастыря был вызван и его удаленностью от центров православия, и его важной ролью хранителя христианских святынь.

Свою самостоятельность монастырь сохраняет и поныне. Крупнейший специалист по Синаю, профессор Принстонского университета (США) Курт Вейцман, возглавлявший между 1956 и 1965 гг. пять экспедиций в монастырь, называл Синайскую церковь автокефальной (независимой). Но при этом он отмечал, что интронизацию архиепископа обычно производит патриарх Иерусалимский[11]. Видный историк православия английский епископ Тимоти Уэйр причисляет Синайскую церковь к категории автономных, а не автокефальных церквей[12]. Того же мнения придерживается по существу и нынешний архиепископ Синайский Дамиан. Подтверждая, что интронизацию архиепископа производит патриарх Иерусалимский, а это означает известную связь Синайской церкви с Иерусалимским патриархатом, он отмечает, что в силу автономного статуса монастыря архиепископ Синайский не является членом священного синода Иерусалимского патриархата[13].

Поскольку центром раннего христианства в Египте была Александрия, представлявшая собой в ту пору преимущественно греческий город, то и многие первые христиане были греками, а не собственно египтянами. Сформировавшийся у горы Моисея, на базе монастыря, возведенного по указанию византийского императора, Синайский монашеский орден был и остается греческим. Постепенно он приобрел последователей и владения-метохии в самом Египте, в Греции, на Кипре и в некоторых других местах.

Первый век существования монастыря был периодом его наивысшего расцвета. Египет был частью Византии, чьи императоры покровительствовали монастырю. В это время из числа синайских отцов выдвинулись несколько церковных деятелей, оставивших заметный след в истории христианства. Наиболее известный из них – преподобный Иоанн Лествичник (ок. 570 – 649), игумен монастыря и автор знаменитой «Лествицы» – наставления для монахов о путях достижения духовного совершенства.

Завоевание Египта арабами в 641 г. и начавшийся там процесс исламизации поначалу мало затронули Синайскую обитель. Согласно передающемуся монахами из поколения в поколение преданию (не подтвержденному историками ислама), пророк Мухаммед, занимавшийся торговлей, в молодости посетил монастырь. Когда до монахов дошли слухи, что он возглавил мощное религиозное движение, они направили в 625 г. в Медину делегацию, чтобы заручиться покровительством Мухаммеда. И такое покровительство было даровано монастырю в форме охранной грамоты. В ней говорится, что мусульмане будут защищать монахов. Монастырь был также освобожден от уплаты налогов. Копия охранной грамоты пророка Мухаммеда находится в монастыре, а оригинал в XVI в. турки, захватившие Египет, увезли в Стамбул[14].

Тем не менее около 1000 г. монастырь и его обитатели подверглись серьезной опасности. Фатимидский халиф Хаким, отличавшийся жестокостью и религиозным фанатизмом, решил покончить с бастионом неверных на Синае и отправил туда свою армию, чтобы уничтожить монастырь. Тогда монахи срочно переоборудовали одно из помещений в мечеть, и Хакиму пришлось отступить, поскольку место, где находится мечеть, священно для мусульманина[15].

После разделения христианства на православие и католицизм Синайская церковь, оставаясь восточно-православной, не порывала установившихся в раннем Средневековье связей с западными церквями. По этой причине с 1099 по 1270 г., в период крестовых походов, монастырь пережил возрождение, поскольку о нем заботился особый Синайский орден крестоносцев[16].

К периоду первого крестового похода относится, по-видимому, и перенесение мощей св. Екатерины в монастырскую церковь. Согласно традиции, после казни великомученицы, не отказавшейся под пытками от своих христианских убеждений, ангелы перенесли ее тело из Александрии на самую высокую вершину Синая. Она находится рядом с горой Моисея и ныне так и называется – Джебель Катарина (гора Екатерины). Там ее мощи обнаружили монахи, которые построили над ними часовню. Мощи св. Екатерины находились на вершине горы по крайней мере до 1096 г.[17].

В начале XI в. монах из Сицилии по имени Симеон Пентаглоссос привез священную реликвию – фрагменты мощей св. Екатерины – во французский город Руан, где их поместили в монастырской церкви. По пути Пентаглоссос пропагандировал культ святой. В Руане от реликвии стали твориться чудеса[18]. Вести об этом способствовали быстрому росту популярности святой, что имело для Синайской обители двоякие последствия. С одной стороны, она подтолкнула монахов на то, чтобы перенести мощи в базилику Преображения и присвоить монастырю имя св. Екатерины. Тем самым они, вероятно, рассчитывали усилить его религиозное значение, а следовательно, и увеличить вклады и пожертвования. Эта задача после завоевания Египта арабами, когда монастырь потерял покровительство могущественной Византии, стояла перед синайскими отцами все более остро. Обитель расположена в безжизненной горной пустыне, в 450 км от долины Нила, откуда приходилось возить караванами почти все необходимое для жизни монахов. С другой стороны, началось, по-видимому, расхищение святых мощей. Вероятно, монахи разрешали вывозить эти реликвии не безвозмездно, опять-таки из-за крайней нужды. В результате в специальной раке в монастырской церкви остались лишь голова и кисть руки святой.

А. Уманец, посетивший Синай в 1843 г., со слов монахов привел в своей книге другую версию того, как была утрачена основная часть мощей св. Екатерины. «Долго тело святой мученицы лежало в монастыре во всей целости, – писал он. – Однажды от дождей и таяния снегов произошло большое наводнение, часть монастыря была затоплена, а так как большой храм стоит ниже прочих зданий, то здесь скопилось воды более, чем в других местах, и вода проникла в раку с мощами. Бывший в то время архиепископ собрал уцелевшие части, сложил их особо и заказал для них теперешнюю мраморную раку. Потом дядя и предшественник теперешнего архиепископа Констандиуса (Константия. – В.Б.), из отложенных частиц, отобрал голову и руку, как лучше сохранившиеся, и приказал держать их в раке на верху, в сухом месте; все же прочие части положил под-спуд и завещал не вынимать их никогда наружу»[19]. Впрочем, эта версия не противоречит высказанному нами предположению о том, что часть мощей была расхищена паломниками. По крайней мере, многие из них стремились вернуться на родину со священными реликвиями – и в подтверждение совершенного паломничества, и как своего рода талисманами. Обычно это были ветки Неопалимой купины.

Таким увидели монастырь Св. Екатерины на Синае и монахов – хранителей христианских святынь первые русские паломники. Попробуем выяснить, когда это произошло.

Русские паломники на Синае

Паломничество к святым местам – неотъемлемая черта православия. Его побудительная цель – спасение души, и потому во все века миллионы людей, презирая лишения и трудности, шли на поклон к христианским святыням.

Не сохранилось документов, благодаря которым можно было бы доподлинно определить время появления первых русских паломников на Синае. Юрий Пятницкий утверждает, что это произошло еще в начале IX в., хотя и не подкрепляет это утверждение ссылкой на источник[20]. Но во всяком случае логично предположить, что, поскольку уже при князе Владимире на Руси знали о религиозном значении Египта, это произошло тысячу лет назад, в начале XI в.

«Русский паломник появился у святых мест Востока еще тогда, когда, быть может, свет христианства не пролился на всю семью русских славян», – отмечал известный путешественник второй половины XIX в. А. В. Елисеев[21]. О паломничестве в XI в. упоминал Н. М. Карамзин: «…мы знаем по иным современным и не менее достоверным свидетельствам, что россияне в ХI веке часто давали небу обет видеть ее (Палестины. – В.Б.) места святые», – отмечал он[22]. Б. М. Данциг, ссылаясь на «Житие преподобного Феодосия», изданное в 1856 г., пишет, что «в 1022 году Феодосий Печерский встретил в Курске странников, идущих из “святых мест”, и намеревался сам посетить Палестину»[23]. Трудно себе представить, чтобы, совершив долгий путь в Палестину, никто из русских паломников XI в. не добрался затем и до не столь отдаленного от нее Синая.

Этот вывод подтверждается наличием в библиотеке Синайского монастыря рукописной Псалтыри из Руси, которую первые ее исследователи датировали началом XI в.[24] Позднее она была отнесена к концу XI – началу XII в.[25] Правда, Псалтырь могла быть принесена на Синай и несколько позже, но явно не намного.

Число русских паломников на Синае было определенно меньшим, чем в Палестине. «Издавна местами поклонения русских богомольцев служили Афон, Синай и святые места Палестины, – отмечал А. В. Елисеев. – Афон был наиболее посещаемым местом по причине своей сравнительной близости; Синай, отделенный от всего остального мира дикими пустынями, по одному своему географическому положению не мог служить излюбленным местом паломника»[26].

Наиболее раннее из известных ныне письменных упоминаний о паломничестве на Синай относится примерно к 1370 г. Его автор – архимандрит смоленской Аврамьевской обители Агрефений. Записки этого паломника весьма скупы, в них нет описания святых мест Синая – только расстояние до них от Палестины. «…от Газы до Егупта 12 дни, от Егупта до Александрии 6 дни, а до Синайской горы 15 дни. От Газы до Синайской горы 15 дни; дотоле ходят православные христиане, а дале ходу нет христианам православным»[27].

Из краткого текста неясно, побывал ли сам Агрефений на Синае. Не исключено, что он почерпнул приведенную им информацию в Палестине. Но по крайней мере смоленский архимандрит говорит о посещении Синая православными паломниками как о чем-то вполне обычном.

Этот вывод подтверждает недавнее исследование российским ученым одного из манускриптов, хранящихся в библиотеке монастыря Св. Екатерины. В 1995 г. Я. Н. Щапов ознакомился с рукописью конца XII в. Sin. Slav. 39, которую считали сербской. Он пришел к выводу, что эта рукопись – Апостол-апракос с Месяцесловом – является древнерусской. На полях листов есть приписки имен. «Несомненно, именно из-за этих имен, для их поминания в святом Синайском монастыре, сама книга была привезена из Руси на Синай – отмечает Я. Н. Щапов, – причем это должен был сделать кто-то из членов этого рода, уже после смерти самого вкладчика, вероятно, в ХIII в.»[28].

Первые дошедшие до нас очерковые заметки о посещении Синая русским паломником относятся ко времени правления Ивана III. Инок Варсонофий побывал в монастыре Св. Екатерины в начале 1462 г. Он подробно описал монастырь, его главный храм – базилику Преображения, Неопалимую купину, свои восхождения на гору Моисея и гору Св. Екатерины. Описал Варсонофий и христианские памятники Каира. В его «Хожении» впервые в русской литературе упоминаются египетские пирамиды[29].

Хотя паломники в средние века были обычно людьми образованными, мало кто оставлял после своего путешествия записки. К середине XIX в., когда, кроме традиционных паломников, на Синае стали появляться и путешественники-исследователи, число описаний хожений туда не достигло и десятка. Но это, конечно, не значит, что авторами этих произведений число паломников и ограничивалось. Их, несомненно, было значительно больше, хотя наверняка русские люди появлялись на Синае маленькими группами и не всякий год.

В 1547 г. монастырь Св. Екатерины посетили в разное время два русских священника – иеромонах Григорий и монах Софроний. Однако подробных описаний своих путешествий они не оставили – только краткие упоминания о тех местах, где им удалось побывать[30].

Подробное и интересное описание своего хожения на Синай и в Палестину в 1558 г. оставил купец Василий Позняков[31]. Однако по неясным причинам оно было недооценено соотечественниками. Иная судьба ожидала записки купцов Трифона Коробейникова и Юрия Грекова, побывавших на Синае в 1582 г., которые представляли собой почти дословное повторение записок Познякова. «…описание их хождения давно у нас сделалось народным», – отмечал в середине ХIX в. И. Сахаров, оно известно в сотнях списков[32]. Между тем «Трифон Коробейников, или тот автор, который под его именем составил записки о его хождении по святым местам, … простосердечно воспользовался записками Познякова и внес их в свое сочинение целиком, по большей части дословно, – отмечал в предисловии к «Хождению» Познякова Ив. Забелин, – в иных местах переставляя слова, опуская не подходящие строки по обстоятельствам иного времени, прибавляя изредка свое слово»[33]. Популярность этого литературного произведения, несомненно, отразила интерес русских людей к святым местам Востока. Вероятно, оно появилось тогда, когда подобное произведение было более востребовано, чем во времена Познякова.

Подробные описания своих хожений на Синай оставили Василий Гогара (1634 г.), Ипполит Вишенский (1708 г.), Василий Григорович-Барский (1728 г.), Кир Бронников (1821 г.)[34].

Кир Бронников добирался до монастыря Св. Екатерины из Палестины через Газу и Суэц в группе из 10 паломников. Шестеро из них были русскими, в их числе офицер из Петербурга Егор Михайлович Бессарович и отец Паисий, бывший игумен Саввинского монастыря. В Синайской обители они встретили двух соотечественников-монахов. Один из них был родом из Малороссии, другой – из Калужской губернии[35].

В начале XIX в. синайские отцы завели книгу посетителей монастыря Св. Екатерины. Однако записываться в нее было не обязательно, да и не все из тех, кто хотел бы записаться, могли это сделать по причине своей неграмотности. «Очень жалею, что недостаток времени не позволил списать мне русские подписи, – отмечал посетивший монастырь в 1843 г. А. Уманец. – Одна из них не могла не обратить моего внимания: она сделана одним поклонником, приходившим из Сибири, вместе с женою, поклониться Святым местам в Палестине, бывшим на Синае в 1820-х годах и снова отправившимся в свою родную Сибирь»[36].

А. Уманец – первый представитель плеяды не столько паломников, сколько путешественников-исследователей. Его книга – не просто путевые заметки, она содержит обширный и добротный материал об истории монастыря и его культурных сокровищах. В Египет Уманец приехал не как паломник, а как член карантинной комиссии, посланной туда «для произведения опытов очищения зачумленных вещей посредством усиленной теплоты». Образованный и пытливый человек, он сумел выкроить 15 дней для поездки в монастырь Св. Екатерины. При подготовке книги Уманец использовал и материалы предыдущих хожений русских людей на Синай, и богатую библиотеку А. С. Норова – известного исследователя, будущего министра народного просвещения. В 1861 г. Норов сам совершил путешествие на Синай, рассказав затем о нем в интересной книге того же жанра, что и сочинение Уманца[37].

До середины XIX в. паломничество в Палестину, а тем более на Синай было настоящим подвигом во имя веры. Продолжалось оно месяцами, а то и годами. Отправиться в такое паломничество могли лишь единицы. Ситуация стала меняться после того, как в 1858 г. Русское общество пароходства и торговли (РОПиТ), созданное за два года до этого, организовало круговую пароходную линию Одесса – Константинополь – Пирей – Смирна – Родос – Искандерун – Бейрут – Яффа – Александрия. В первый же год русские пароходы совершили по этой линии 42 рейса и перевезли 12,4 тысячи пассажиров, преимущественно паломников. В следующем году количество и рейсов, и пассажиров почти удвоилось[38].

В 1880 г. появилась еще одна возможность добираться на регулярной основе из России в Египет. Созданный за два года до этого Добровольный флот начал регулярные рейсы по маршруту Одесса – Владивосток. Его пароходы делали остановку в Порт-Саиде, где заправлялись углем[39]. В начале ХХ в. рейсы совершались обычно два раза в месяц. Так, летом 1910 г. пароходы отправлялись из Одессы 10 и 15 мая, 1 и 20 июня, 15 июля и 20 августа[40].

«Число русских поклонников, проходящих через Александрию, с каждым годом увеличивается, – писал в отчете за 1881 г. генеральный консул России в Египте И. А. Лекс, – но они большею частию идут в Иерусалим, на Синай же направляются весьма мало: в 1880 году было 87 человек, а в 1881 – 60 человек»[41]. По сравнению с числом паломников, которые хотели посетить Палестину (их количество Лекс не приводит), 60 – 80 человек, вероятно, было действительно «весьма мало». Но если сравнить эти цифры с началом XIX в., когда Синай посещали лишь единицы, то можно говорить о том, что паломничество туда стало приобретать массовый характер.

Надо также иметь в виду, что, как отмечал в 1916 г. египетский исследователь Наум бек Шукейр, «большинство русских приезжает (на Синай. – В.Б.) из Иерусалима»[42]. Вероятно, какая-то их часть, как в свое время Кир Бронников со товарищи, добиралась из Палестины до Синайской обители через Газу и Суэц. Если эти паломники возвращались на родину через Александрию, то они должны были быть включены Лексом в его статистику. Но, видимо, кто-то и возвращался домой через Палестину. Кроме того, некоторые паломники определенно добирались из Палестины на Синай напрямик, через пустыню Негев. Об этом говорит сделанная автором этих строк в 1991 г. находка. В 60 км северо-восточнее монастыря, на старом караванном пути из Палестины, в долине Вади Хадра, есть скала, на которой веками оставляли надписи путешественники. Среди этих надписей есть и такая: «На пути к св. Екатерине», причем сделана она дореволюционной графикой[43]. Так что число посещавших Синай в последней четверти XIX в. русских паломников было определенно большим, чем то, что привел в своем отчете русский дипломат.

В начале ХХ в. поток паломников увеличился. «В наши дни мало кто совершает паломничество в монастырь, если не считать русских, известных как московы, – отмечал Наум бек Шукейр. – Каждый год приезжают и мужчины, и женщины, в среднем 200 человек в год, а то и больше. Обычно они проводят в монастыре восемь дней, осматривая за это время и его окрестности»[44].

Примерно такое же число русских паломников, ежегодно посещающих святые места Синая – 200–300 человек – приводил и российский посланник А. А. Смирнов, побывавший в монастыре Св. Екатерины в 1910 году. «Мне лично удалось убедиться в удовлетворительности условий перевозки и радушии приема в монастыре наших паломников, партия коих от самого Суэца ехала на Синай одновременно с нами, – писал он в МИД. – Я беседовал с этими людьми, собравшимися с самых различных концов России и даже из Сибири, причем они высказывали мне полное удовлетворение обстановкой своей поездки и пребывания на Синае»[45].

Раз в год Императорское православное палестинское общество организовывало паломнический караван из Иерусалима на Синай. Расходы оплачивали сами паломники. Так, 12 января 1908 г. в монастырь Св. Екатерины отправились из Палестины 152 человека[46]. Неясно, однако, каким маршрутом следовал караван – напрямик, через пустыню Негев, или через Газу и Суэц.

В конце XIX – начале ХХ в. паломничество на Синай все еще оставалось делом трудным, требовавшим значительно больше времени, сил и средств, чем поездка в Палестину. Из Александрии надо было сначала добраться на поезде до Каира, а оттуда, тоже поездом – до Суэца. «Паломники сначала направляются в Суэц, – отмечал Наум бек Шукейр, – а затем либо плывут в Тур, а уже оттуда добираются до монастыря, либо сразу едут из Суэца в монастырь»[47].

Поездка через Тур, маленький городок с удобной бухтой и монастырем-метохией Синайской церкви, расположенный на западном побережье Синая, была наиболее короткой. Но и из Тура, как отмечал А. А. Смирнов, до Синайской горы надо было добираться 3–4 дня верхом на верблюде[48]. Не всем паломникам было по силам совершить столь сложное путешествие через гористую пустыню. Так, 4 сентября 1895 г. в четырех часах ходу от Синайского монастыря, на обратном пути в Суэц, скончалась дочь дьячка Татьяна Некрасова. Ее похоронили на следующий день на монастырском кладбище[49]. А 20 февраля 1914 г. на пути с Синая скончался в Суэце в возрасте 62 лет крестьянин Подольской губернии, Ольгопольского уезда, Демовской волости, села Любомирки Феодосий Саввович Курочка. Место его погребения в архивных документах не указано[50].

Путь на верблюде от Суэца до монастыря занимал неделю. Этим путем добирался до Синайской горы в 1881 г. А. В. Елисеев. По дороге он встречал соотечественников. «Странно было видеть вятских крестьян на берегу Красного моря в своих национальных костюмах, больших сапогах, красных рубахах, зипунах, фуражках, с котомками за плечами и синайскими ветвями (ветками Неопалимой купины. – В.Б.) в руках», – писал Елисеев[51]. По его словам, русских паломников отличали вера в Бога и собственную силу, презрение к лишениям, простота. Качества эти нравились египтянам. «Везде я встречал дружелюбное отношение, слышал приветствия, целые фразы на ломаном русском языке, и нигде ничего враждебного», – отмечал путешественник[52].

Паломники находились на содержании синаитов. «В период пребывания в монастыре и его подворьях в Каире, Суэце и Туре паломники живут и питаются за счет монастыря, – отмечал Наум бек Шукейр. – Но некоторые из них жертвуют деньги и ценности»[53].

Пожертвования в пользу монастыря делали не только сами паломники, но и многие из тех, кто хотел бы побывать на Синае, но по материальным или иным причинам не мог сделать этого. Сами синаиты периодически приезжали в Россию для сбора пожертвований и никогда не возвращались оттуда с пустыми руками. Первая из известных нам по письменным источникам подобных поездок состоялась еще в 1376 г., когда за милостынею для Синайского монастыря в Москву прибыл его настоятель епископ Марк[54].

О масштабах и характере пожертвований русских людей в пользу Синайской обители в середине XVIII в. дает представление хранящаяся в архиве монастыря Св. Екатерины специальная книга, которую вели с 10 октября 1756 г. по февраль 1758 г., вероятно, в период очередного приезда представителей монастыря в Россию за милостыней. Автор насчитал в этой книге 272 записи. Почти все они безымянны. Величина пожертвований колебалась от 25 копеек до 20 рублей, но обычно составляла один-два рубля. Чаще всего деньги жертвовали за здравие и за упокой, иногда – на монастырские строения, а в иных записях цель пожертвования отсутствует[55].

Размеры частных пожертвований были иной раз достаточно крупными. Так, нынешняя церковь в монастыре Св. Георгия Раифского в Торе была построена в конце XIX в. на пожертвования русских людей, иконостас в ней русской работы. Реконструкция часовни на горе Св. Екатерины была начата около 1860 г. на средства москвича[56].

По крайней мере четыре из девяти колоколов монастырской колокольни были изготовлены на частные пожертвования русских людей. Об этом говорят имеющиеся на них надписи. По низу самого большого колокола, подвешенного в середине среднего яруса колокольни, начертано: «1870 года июня 27 дня в Синайскую обитель для храма святой великомученицы Екатерины усердием Павлы Ивановны Моисеевой за упокой Василия и сродников его». По верху колокола выбито: «Вылит сей колокол в Москве на заводе Дмитрия Самгина 25 пуд 38 [фунтов]». Диаметр колокола – 88 см, высота – 90.

По низу второго колокола среднего яруса, размерами поменьше (71 на 75 см), начертано: «1870 года июня 27 дня старанием Стефана». Согласно верхней надписи, он также отлит в Москве на заводе Самгина и весит 12 пудов 27 фунтов.

На колоколе третьего яруса, с западной стороны слева (если смотреть изнутри колокольни), по низу начертано: «О здравии и заупокой Анастасии, Юрия…» (далее неразборчиво). Колокол, согласно верхней надписи, отлит в Ростове-на-Дону. Вес его не указан, размеры – 65 на 75 см.

И, наконец, на небольшом колоколе третьего яруса, с восточной стороны справа, начертано: «3 п. 8 ф. за упокой раба Божьего Даниила Михаила Феодосия». Место, где отлит колокол, не указано, его размеры – 46 на 50 см.

На двух колоколах с южной стороны третьего яруса есть идентичные надписи: «Ростов-на-Дону, завод Ефима Матвеева Василенко». Других надписей на них нет. Колокола невелики: правый – 52 на 58 см, левый – 45 на 48 см. На правом колоколе третьего яруса с западной стороны имеется надпись: «Отлит на заводе почетного гражданина Ивана Ивановича Рыжова в Харькове». Указан также вес – 9 пудов 27 фунтов. Размер – 64 на 75 см. На двух небольших колоколах – на нижнем ярусе (38 на 41 см) и слева на восточной стороне третьего яруса (38 на 42 см) какие-либо надписи отсутствуют, но, по-видимому, они тоже русской работы[57].

Делались пожертвования и сравнительно небольшие, как деньгами, так и изделиями. Купеческая вдова Наталья Быкова из Рыбинска, скончавшаяся в 1868 г., завещала в пользу Синайского монастыря три 5% билета государственного банка на сумму 700 рублей[58]. Анастасия Лихачева пожертвовала в 1869 г. парчовую пелену ценой 13 рублей[59]. Любовь Ивановна Трухина, скончавшаяся в 1910 году, завещала в пользу монастыря 400 рублей[60].

Первая мировая война, а за ней – и Октябрьская революция надолго прервали многовековую традицию паломничества русских людей на Синай. Русский эмигрант Александра Гаврилова, посетившая монастырь в 1950 г., привела в своей книге такой эпизод: «В служебнике нашла записочку: полуграмотная бывшая Синайская поклонница посылает из России с другими поклонниками знакомому священнику на Синае 50 копеек, помолиться за таких-то (имя рек) живых и умерших. Потом спросила в монастыре – когда жил этот священник – лет 50 тому назад!»[61]

В течение семи десятилетий монастырь Св. Екатерины посещали только русские эмигранты и сотрудники советских учреждений в Египте. Об этом свидетельствуют, в частности, книги посетителей монастыря[62]. Ныне традиция паломничества на Синай постепенно возрождается.

Россия и Синайская церковь

Связи России с православной Синайской церковью установились, по-видимому, в тот же период, когда в монастыре Св. Екатерины появились первые русские паломники – в XI в. К концу XIV в. они уже носили устойчивый характер. Об этом говорит упоминавшаяся поездка епископа Марка в Москву за милостынею в 1376 г. А в 1390 г. палестинские старцы привезли в Москву с Синая «образ Пресвятыя Богородицы Неопалимой Купины, на самом том камне написанный, идеже вид Моисей пророк купину огнем горящу и несгораему». Икона была помещена в Благовещенском соборе[63].

В 1453 г. Византийская империя – оплот православия – пала под ударами турок. В этот период завершался процесс территориального собирания русских земель Москвой в единое великорусское государство, а в 1480 г. было окончательно ликвидировано татаро-монгольское иго. «Московы не считали простым совпадением тот факт, что в то время как Византийская империя прекратила свое существование, они сбросили последние остатки владычества татар, – отмечает английский историк православия епископ Тимоти Уэйр. – Казалось, что Бог подарил им свободу, потому что Он выбрал их преемниками Византии»[64].

К этому времени относится появление известного тезиса «Москва – третий Рим, а четвертому не бывать». Великий князь Иван III женился на племяннице последнего византийского императора Софье Палеолог. На великокняжеской печати к изображению св. Георгия прибавился двуглавый византийский орел, а Иван III начал именовать себя царем. «Достоинство царя, усвоенное Иваном Васильевичем в качестве преемника и наследника византийских императоров, торжественно утвержденное за ним константинопольским патриархом со всем собором и признанное потом всем православным востоком, налагало на русского государя особые, чрезвычайные обязанности относительно всего православия», – отмечал Н. Ф. Каптерев[65]. Однако возможности поддержания единоверцев Россией, переживавшей период становления своей государственности, были крайне ограниченны. Об их освобождении из-под власти турок не могло быть и речи. Но русские государи поддерживали материально не только восточных патриархов – Константинопольского, Александрийского, Антиохийского и Иерусалимского, но и многочисленные монастыри. «И вот уже с конца XV и начала ХVI столетия в Москву начали приезжать с православного востока просители милостыни из разных афонских монастырей и родственной Сербии, из отдаленного Синая», – отмечал в другом своем труде тот же Н. Ф. Каптерев[66].

Поначалу материальная помощь России Синайской обители носила лишь эпизодический характер, причем ее инициаторами были сами синаиты. В 1518 г. в Москву приехал с Синая старец Климент с посланием от архиепископа Синайского Даниила. В послании, датированном 16 ноября 1517 г., содержалась жалоба на турок (они завоевали Египет в январе 1517 г. – В.Б.), которые обложили монастырь данью в две тысячи золотых. За неимением таких денег их пришлось занять. Архиепископ просил помощи у русского царя. Царь Василий Иванович в ответ на эту просьбу послал с Климентом на Синай милостыню на 600 золотых – соболями, белками и лисицами, а также рыбьим зубом, и просил синайскую братию молиться о его здравии и чадородии[67].

Согласно исследованию известного церковного писателя А. Н. Муравьева, тщательно изучившего в середине XIX в. статейные списки и архивные документы, в следующий раз посланцы с Синая посетили Москву лишь 40 лет спустя. В 1558 г. в столицу России приехали старцы Иосиф и Малахия с письмом от 20 октября 1557 г., подписанным не только архиепископом Синайским Макарием, но и патриархом Александрийским Иоакимом. «Яви нам, в нынешние времена, новаго кормителя и промыслителя о нас, добраго поборника, избранного и Богом наставляемого ктитора святой обители сей, каков был некогда боговенчанный и равноапостольный Константин, ибо он положил основание обители в начале, потом же Иустиниан, великий Царь, совершил ея стены, – обращались они к царю Ивану Васильевичу. – Ныне же все обветшало и к концу приходит, и боимся, чтобы сей преславный и великий дом Божий не опустел совершенно и не был поруган при нашествии нечестивых»[68].

В ответ на это письмо царь Иван Грозный отправил в 1558 г. в Египет и на Синай богатую милостыню. «Ныне же в дар Богови и на покой твоему святительству послали есмы к тебе со архидиаконом софейским Генадием да с своим купцом с Васильем Позняковым рухляди (утвари. – В.Б.) на 1000 золотых угорских да шубу под бархатом на соболях, – писал Иван Грозный Александрийскому патриарху Иоакиму, – а прошения твоего ради Синайской горы архиепископу и всем инокам на строение монастырское послал есми рухляди на 1000 золотых, и ты бы отче сам и во всем своем архиерействе и в Синайской горе велел молить Бога и Пречистую его Матерь и всех святых о нашем здравии и о сохранении, и о моей царице Анастасии и о наших детях царевичах Иване и Федоре и о всем православном христианстве, якоже прежде воспомянуто есть»[69]. В 1571 г. Иван Грозный посылал с купцом Семеном Борзуновым милостыню на Синай на помин души своей первой жены, Анастасии, и брата Георгия,[70] а позже – и своего сына Ивана. «Царь Государь и Великий Князь Иоанн Васильевич всея России послал из Москвы с милостынею по сыне своем Царевиче Иоанне Иоанновиче (скончавшемся в 1582 году), с Московскими купцами Трифоном Коробейниковым, Юрьем Греком, и с ними ездил Феодор крестной мастер, с которыми государь послал пять сот рублей денег в Синайскую гору на сооружение церкви Великомученицы Екатерины…»[71] Неясно, однако, на что в действительности были потрачены эти деньги. Отдельной церкви Св. Екатерины в монастыре нет.

Русские цари посылали милостыню на Синай и после этого. В 1586 г. Федор Иоаннович отправил туда с синайским архимандритом Мелетием 850 рублей и еще 54 рубля – на устройство неугасимых кадил у Неопалимой купины и над мощами св. Екатерины[72].

В 1589 г. на Руси было введено патриаршество, и по этому случаю в январе 1593 г. царь Федор Иоаннович отправил заздравную милостыню с Трифоном Коробейниковым и Михайлой Огарковым в Царьград, Александрию, Антиохию, Иерусалим и Синай – 5564 золотых венгерских и «восемь сороков соболей и разной другой рухляди». Но до Синая гонцы не добрались. 22 февраля 1594 г. они вручили в Иерусалиме синайскому архимандриту Мелетию 430 золотых[73].

В 1604 г. в Москву приехал с Синая архимандрит Иоасаф. Он привез подарок царю Борису Годунову – «позлащенную панагию, с драгоценными камнями и многими мощами: Евангелиста Луки, Марии Магдалины, Великомученика Георгия, Иоанна Златоустаго, мучеников Ферапонта, Прокопия и Вакха, и древо жезла Моисеева». Иоасаф вручил царю письмо от архиепископа Синайского Лаврентия. «Мы впали в долг и в нужду великую от дани, которую на нас накинули, и заплатили четыре тысячи золотых, и те заняли у Жидов и Турок и положили сосуды монастырские в закладе у них, – писал архиепископ царю. – И о сем молим великое твое благоутробие, покажи богатую свою милость богомольцам твоим, и заплати тот долг, чтобы выкупить священные сосуды»[74]. Не ясно, однако, была ли удовлетворена эта просьба.

Смута нарушила связи России с восточными церквями. В следующий раз посланец с Синая, архимандрит Малахия, прибыл в Москву за милостыней лишь в 1627 г. Он преподнес царю Михаилу Федоровичу образ Богоматери и великомученицы Екатерины. Но милостыня оказалась скромной: сорок соболей и 40 рублей. Зато уже через два года в Царьграде архимандриту Якиму Синайскому были переданы еще 52 золотых[75].

При царе Михаиле Федоровиче сбор милостыни в пользу восточных патриархов и монастырей был впервые введен в систему. Страна была разорена, и раздавать милостыню многочисленным просителям без всякого контроля было невозможно. В жалованных грамотах стали обозначать сроки, в которые разрешался приезд в Москву, обычно – в шестой или седьмой год, но, как отмечал Н. Ф. Каптерев, «в исключительных случаях – в четвертый и даже в третий»[76].

Синайская обитель была одним из таких «исключительных случаев». Согласно жалованной грамоте, выданной 16 июня 1630 г. архимандриту Исайе, посланцы с Синая могли приезжать за милостыней в Москву каждый четвертый год. Грамота также давала им право следовать из пограничного Путивля в столицу без задержки[77]. Между тем гонцы от четырех восточных патриархов и большинства монастырей были вынуждены ждать в Путивле высочайшего разрешения следовать в Москву[78]. В остальном, однако, синаиты получили те же права, что и представители других восточных патриархов и монастырей. Всем им на границе предоставляли бесплатно подводы до Москвы и обратно, сопровождение и питание на все время пребывания на территории России, освобождали от уплаты каких бы то ни было пошлин[79]. Тем самым русские государи свидетельствовали своим находившимся под турецким господством единоверцам, что являются истинными защитниками Православия.

В следующий раз посланцы Синайской обители приехали в Москву лишь через шесть лет. Правда, в 1634 г. на Синай на помин души патриарха Филарета были посланы царем 35 золотых[80].

В 1636 г. архимандрит Паисий привез царю письмо от архиепископа Синайского Иоасафа, в котором он просит прислать «шапку властительскую». Она была у архиепископа со времен Юстиниана, но утрачена «от частых полонов Агарян и потому просили блаженной памяти у Царя Феодора; он обещал сделать, когда приедет братия с Синая; но судом Божиим его не стало…»[81]

Просьба эта была выполнена. В 1642 г. царь Михаил Федорович отправил на Синай митру, украшенную драгоценными камнями. Она выставлена в «Сокровищнице» (музее) монастыря, открытом в декабре 2001 г. (стенд 30, № 18).

Как видно из жалованной грамоты 1630 г., Синайская церковь получила преимущество перед другими восточными церквями на сбор пожертвований в России. Такое же положение сохранилось и при царе Алексее Михайловиче. Он пытался сдержать поток просителей с Востока и поначалу установил для всех единый срок приезда в Москву за милостыней – раз в десять лет[82]. Но в царской жалованной грамоте, выданной Синайскому монастырю 7 сентября 1649 г., содержится разрешение на приезд в каждый шестой год[83].

Особое отношение России к монастырю Св. Екатерины имело несколько причин. Прежде всего, это важнейшее религиозное значение Синая. Во-вторых, хотя Синайская православная церковь и входила формально в Иерусалимский патриархат, благодаря своему автономному статусу почти не получала от него поддержки и особенно нуждалась в покровителе. И, наконец, определенно сыграла свою роль и популярность на Руси святой Екатерины.

Примечателен такой факт. Первым женским орденом, который учредил Петр I в 1714 г., был орден Освобождения во имя св. великомученицы Екатерины[84]. Показателен и следующий эпизод. 24 ноября 1658 г. царь Алексей Михайлович остановился в шатре на ночлег во время охоты в подмосковной Ермолинской роще. Ему явилась святая Екатерина и поведала, что Господь даровал ему дочь. Вернувшись на другой день в Москву, царь действительно обнаружил, что у него родилась дочь. Девочку назвали Екатериной, а на месте, где случилось видение, царь велел построить Свято-Екатерининскую пустынь, существующую и поныне (г. Видное)[85].

В 1667 г. архиепископ Синайский Анания присутствовал на Московском соборе, а 15 лет спустя, в 1682 г., вновь приехал в столицу России и просил у юных государей Петра, Иоанна и Софьи «нашу святую обитель взять в свое государское попечение». Анания мотивировал свою просьбу тем, что монастырь Св. Екатерины по бедности приходит в упадок, что «сии святые места многие западные государи желают присвоить себе», и если не покровительство России, то «конечно папа римский потщится тем местом завладеть». Архиепископ получил богатую милостыню, однако просьбу взять монастырь под свое покровительство русские государи обошли молчанием[86].

Пять лет спустя в Москву приехал с Синая архимандрит Кирилл. Он привез письмо, подписанное новым архиепископом Синайским Иоанникием и 72 синайскими иноками. В нем содержалась та же просьба к российским царям: «примите обитель под державу своего царствия», «да будете великие государи тому святому и богопроходному месту строители и обладатели, яко новые и блаженные вместо царя Юстиниана ктиторы». В письме также содержалась просьба прислать на Синай русских иноков[87].

На этот раз ответ был положительным. Россия официально взяла монастырь Св. Екатерины под свое покровительство. «В прошлом во году к Нам, Великим Государям, к Нашему Царскому Величеству, присылал святой Синайской Горы вышереченный того монастыря архиепископ Иоанникий от всего собора его архимандрита Кирилла Нам, Великим Государям и Нашему Царскому Величеству, бити челом, дабы Мы, Великие Государи, Наше Царское Величество, изволили той святой Синайской Горы и всем, в нем обретающимся монахам, а наипаче монастыря Пресвятой Богородицы Неопалимой Купины быти строителями и обладателями, как новые и блаженные вместо Царя Юстиниана ктиторы, и приняли бы в Наше Государское защищение то великое и божественнейшее сокровище, которое будет Нам, Великим Государям, Нашему Царскому Величеству, сокровенно в царствии небесном. И дабы от Нас, Великих Государей, от Нашего Царского Величества, присылать в ту святую обитель иеромонахов и монахов, да будут с ними вкупе Бога молити, – говорилось в жалованной грамоте царей Иоанна Алексеевича, Петра Алексеевича и царевны Софьи Алексеевны, данной в Москве 5 февраля 1689 г. архимандриту Кириллу. – Вот и Мы, Пресветлейшие… (следует полный титул) по их челобитью в призрение Свое Государское ту святую гору и монастырь Пресвятой Богородицы Неопалимыя Купины ради единой нашей благочестивой христианские веры принять изволили…  И указали им по сей Нашей Царского Величества жалованной грамоте в Московское Государство и с той Синайской Горы архиепископу Иоанникию, и архимандриту Кириллу, или кто по них будет присылати к Нам, Великим Государям, бити челом о милостыне в другой год»[88].

Жалованную грамоту можно было бы считать формальностью, мало что изменившей в отношениях России с Синайской церковью, если бы не содержащееся в ней разрешение синайским отцам собирать милостыню в России раз в два года. Это был значительный шаг вперед по сравнению с прежней практикой.

В честь принятия Россией под свое покровительство Синайской обители была изготовлена и отправлена в монастырь роскошная литая серебряная с позолотой рака для мощей св. Екатерины. Посетивший Синай в 1728 г. Василий Григорович-Барский отмечал в своих записках, что «серебряной же кивот тот сотвори Царевна Екатерина Алексеевна, Сестра Государя Императора ПЕТРА Первого»[89]. Возможно, именно она и была инициатором подарка. Однако, как гласит надпись на раке, «Мы, Пресветлейшия и Державнийшия Православныя Христианским Богом избранныя Государи, Цари и Великие Князи, Иоанн Алексеевич, Петр Алексеевич и Великая Государыня, Благоверная Царевна и Великая Княжна София Алексеевна… сию сребряную позлащеную раку из нашея Царския казны устроивше… послахом во святую Синайскую Гору»[90].

Кроме пяти щитов с надписями по-русски, прибитых к раке, на ней, уже в монастыре, была еще установлена табличка с надписью по-гречески: «При архиепископе Синайской Горы Иоанникии Ласкаре привез эту раку для Святой из Московии архимандрит Кирилл, родом Киприянин, Синаит. 1691»[91].

Решение России взять Синайскую обитель под свое покровительство вызвало возражения Иерусалимского патриарха Досифея. Он опасался, что Россия может изъять монастырь из-под его юрисдикции. Однако, как отмечал Н. Ф. Каптерев, Досифей «волновался совершенно напрасно, так как в Москве вовсе и не думали покушаться на его верховные права над Синаем и подчинять последний власти московского патриарха»[92].

Более трети века после этого отношения России с Синайской обителью развивались по накатанной колее и приняли рутинный характер. В конце царствования Петра восточным патриархам и монастырям было разрешено, кроме получения царской милостыни, собирать пожертвования и у частных лиц. В Святейшем Синоде их представителям выдавалась на определенный срок специальная книга, куда записывались пожертвования. По окончании срока ее надо было сдать в Синод[93].

22 декабря 1724 г. Петр завизировал доклад иностранной коллегии о переводе всех просителей с Востока в ведение Святейшего Синода. Однако указ об этом подписала уже императрица Екатерина 29 апреля 1725 г.[94] А десять лет спустя, 24 мая 1735 г., императрица Анна подписала указ о введении так называемых «Палестинских штатов». Речь шла, по сути дела, об установлении ежегодного содержания восточным патриархам и монастырям на общую сумму 5000 рублей. Их посланцам было велено оплачивать дорогу от Киева до Москвы и обратно и 6-недельное пребывание в столице России. Патриархи получали по 100 рублей, Синайская обитель – 70. Остальным монастырям выплачивались суммы поменьше[95]. Иногда обители выделялись и особые средства – по конкретным обоснованным просьбам синаитов. Так, в 1734 г. императрица Анна Иоанновна пожаловала Синайской обители тысячу рублей серебром на починку ее строений после пожара[96].

Н. Ф. Каптерев писал, что, выдавая монастырю Св. Екатерины жалованную грамоту о покровительстве ему России, государи указали послать на Синай по два человека из русских монастырей[97]. Однако в самом тексте грамоты была обойдена молчанием просьба архиепископа Иоанникия о посылке в монастырь русских монахов. Нет никаких свидетельств того, что в Синайской обители сколько-нибудь значительное время проживали монахи из России. И все же, по крайней мере в XIX в., их можно было встретить в стенах монастыря или его каирского подворья, но отправлялись туда единицы и, вероятнее всего, по собственной инициативе. Мы уже упоминали о двух русских монахах, которых видел в монастыре в 1821 г. Кир Бронников. А. Уманец встретил в 1843 г. в каирском подворье монастыря Джувания русского старца Зосиму родом из Кременчуга, который, по его словам, жил там уже 40 лет[98]. Порфирий Успенский в 1850 г. беседовал в Джувании с иеромонахом Самуилом из Троице-Сергиевой лавры. По-видимому, он подвизался там давно, ибо в алтарном углублении придела Неопалимой купины в базилике Преображения есть две мраморные дощечки, на которых написано по-гречески: «Иеромонах Самуил из России высветлил мозаику в Купине в 1837 году». Самуил, иконописец, рассказывал Успенскому, как он укрепил гвоздочками и высветлил старинную мозаику не только в приделе Неопалимой купины, но и в алтарной части самой базилики[99]. Одного русского монаха застал в монастыре в 1851 г. будущий знаменитый зоолог Альфред Брем. Остальные 25 монахов были греками[100].

Примечательно, что Брем отметил в своей книге особое отношение синаитов к русским. «Только благочестивым и богатым русским или грекам показывают гробницу святой, – писал он. – Мы не удостоились видеть мощи»[101].

С начала XIX в. и до революции 1917 г. доходы Синайской православной церкви поступали преимущественно из России. Это было связано в первую очередь с тем, что после завершившейся в 1812 г. очередной русско-турецкой войны к России отошла Бессарабия, где синаиты владели несколькими имениями, подаренными им молдавскими и валахскими боярами. Статья VII Бухарестского мирного договора 1812 г. подтвердила права частных лиц на недвижимость в Бессарабии, а в марте 1817 г. действие этой статьи было распространено и на монастырские имения[102].

Согласно описи заграничных монастырских имений в Бессарабии 1880 г., Синайская православная церковь владела 13 имениями в Кишиневском, Оргеевском, Ясском и Сорокском уездах общей площадью 15049 десятин. В них выращивались полевые культуры, фрукты, виноград, табак[103].

О значении этих имений для финансирования Синайской церкви можно судить по доходным статьям ее бюджета за 1890 г. Из общей суммы в 105 тысяч франков 60 тысяч приносили бессарабские имения. Еще 5 тысяч давали подворья в Киеве и Тифлисе и 3 тысячи – доходы с российских ценных бумаг[104]. Таким образом, с территории России синаиты получали две трети своих доходов. «Этот древний оплот православия существует за последнее время главным образом благодаря высылаемым ему Императорским правительством доходам с Бессарабских имений, – писал в МИД российский посланник А. А. Смирнов после посещения Синая в 1910 г. – Материальная связь с нашим отечеством является причиною того, что … для Синайской автокефальной церкви сохранение наилучших отношений с Россиею представляется несомненно важным и даже жизненным вопросом»[105].

В Грузии синаиты владели имением Мегврекис Горийского уезда площадью 685 десятин и усадьбой в Тифлисе с церковью Св. Екатерины площадью 400 квадратных сажен[106]. Церковь построил в 1123 г. грузинский царь Давид III Возобновитель и пожертвовал ее монастырю на Синае. Во время революции 1905 г. она сгорела и была полностью разрушена. Архиепископ Синайский Порфирий II просил Россию в 1908 г. выделить 150 тысяч рублей на восстановление церкви и доходных домов подворья в Тифлисе, но ему было отказано[107].

Около 1738 г. грек Стамати завещал присланному в Киев синайскому иеромонаху Евгению участок под церковь Св. Екатерины. Евгений начал строительство, но средств на его завершение не хватало. Тогда он обратился за помощью к митрополиту Киевскому Рафаилу, который, в свою очередь, направил прошение в Москву и получил царскую милостыню на завершение строительства. В 1744 г. по просьбе архиепископа Синайского Никифора императрица Елизавета Петровна закрепила церковь за Синайской обителью. Четыре года спустя возле церкви возник монастырь[108]. «Екатерининский монастырь состоит в ведении монастыря Синайской горы, который назначает сюда и архимандрита, – отмечалось в середине XIX в. в «Путеводителе по монастырям и церквям киевским», – впрочем, по неимению братии из Греков, богослужение отправляется на славянском языке»[109].

В 1787 г. Синайской церкви был передан Киевский Петро-Павловский монастырь. Однако в 1811 г. он сгорел. Участок, на котором стоял монастырь, передали Киевской семинарии, а его стоимость в сумме 5610 рублей ассигнациями выплатили киевскому Екатерино-Греческому монастырю[110].

Десятилетиями бессарабские имения Синайской церкви сдавались частным арендаторам, и со временем правительство России пришло к выводу, что они используются неэффективно. 9 марта 1873 г. было принято решение взять эти имения в вечную аренду. Управление ими было передано министерству государственных имуществ, а отправка доходов владельцам была поручена министерству иностранных дел. Поскольку, по мнению российских чиновников, цель дарения имений состояла в материальной поддержке не только самого монастыря Св. Екатерины, но и церквей, школ и богоугодных заведений собственно в Бессарабии, то было принято решение делить доходы от них на пять частей. Две пятых поступали монастырю, еще две пятых – бессарабскому земству, а остальное шло на издержки управления и непредвиденные расходы[111].

Синаиты были, по-видимому, недовольны этим решением, но оспорить его возможности не имели. Лишь в 1883 г. архиепископ Синайский Каллистрат обратился к императору Александру III с просьбой вернуть монастырю управление бессарабскими имениями. Он мотивировал это тем, что во время штурма Александрии англичанами летом 1882 г. там сгорело все доходное имущество монастыря, и он остро нуждался в дополнительных средствах[112].

Вопрос о возвращении имений не рассматривался, но посол России в Константинополе А. И. Нелидов предложил увеличить долю доходов Синайской обители. «Принадлежащие монастырю земли и подворья в Египте почти ничего не приносят, а посещающие не в большом количестве Синайскую гору поклонники – люди очень бедные, скорее стоящие монастырю, чем доставляющие ему выгоды, – писал он в Петербург. – К этому же и падение курса нашего рубля, в последние 12–14 лет, значительно уменьшило доход с заповедных Бессарабских имений, между тем как нужды монастыря, ничего не производящего и получающего из Египта даже хлеб, необходимый для иноков, остаются те же»[113]. В итоге кабинет министров принял 4 мая 1884 г. решение увеличить долю выплаты монастырю доходов с бессарабских имений с двух до трех пятых[114].

Спустя восемь лет доля монастыря была увеличена уже до четырех пятых. Это решение правительство России приняло 28 апреля 1892 г. в ответ на просьбу архиепископа Синайского Порфирия[115]. Он мотивировал ее тем, что сильное землетрясение и ливни повредили строения монастыря, и на их ремонт срочно требуются средства[116].

В первой трети XIX в. Россия, согласно «Палестинским штатам» 1735 г., продолжала ежегодно выплачивать определенные суммы четырем восточным патриархам и монастырям. По списку 1827 г. «Синайской горы монастырь Пресвятой Богородицы Неопалимой Купины» должен был получать по 70 рублей серебром – столько же, сколько и почти за сто лет до этого, а патриархи – все те же 100 рублей[117]. Поскольку за столь долгое время рубль определенно потерял часть своей покупательной способности, а выплаты восточным патриархам и монастырям остались теми же, то невольно напрашивается вывод о том, что интерес России к единоверцам стал ослабевать.

Наличие у Синайской православной церкви имений в Бессарабии, метохий (владений) в Киеве и Тифлисе вынуждало синайских отцов периодически посещать Россию, а это, наряду с визитами в монастырь русских паломников, побудило некоторых из них даже выучить русский язык. Ипполит Вишенский, посетивший монастырь в 1708 г., отмечал в своих записках, что архиепископ Синайский Афанасий «по-руску мовити» и «маленко читает по нашему»[118].

Архиепископ Константий, возглавлявший Синайскую церковь в первой половине ХIX в., вообще свободно говорил по-русски, поскольку окончил Киевскую духовную академию. Туда отправил его дядя, также архиепископ Синайский. Некоторое время Константий служил в Киеве, достиг сана архимандрита. После смерти дяди братия избрала его архиепископом Синайским. Потом он был избран Вселенским патриархом, но по просьбе братии сохранил свой сан главы Синайской православной церкви – случай, судя по всему, уникальный в истории православия. Перед началом очередной войны с Россией в 1824 г. турки, подозревая Константия в прорусских настроениях, сместили его с должности патриарха. Но он, оставаясь архиепископом Синайским, продолжал жить на острове Антигона (Принцевы острова) возле Константинополя, а монастырем управлял через своего наместника в Каире[119].

Константий переписывался с российским посланником в Константинополе бароном Г. А. Строгановым по-русски, ясным, красивым почерком. «Давно я не читал российские газеты, – жаловался он Строганову 23 октября 1820 г. – Вы меня оными одолжите»[120].

После пожара в церкви Св. Екатерины в Тифлисе в 1905 г. на Синай вернулся ее настоятель, архимандрит Неофит, хорошо знавший русский язык. Он стал проводником и покровителем русских паломников[121].

В начале ХХ в. Россия ежегодно отправляла из Каира на Синай «снабженческий караван». К сожалению, подробностей об этом караване разыскать пока не удалось. Однако доподлинно известно, что в 1917 г. он был отменен и больше не возобновлялся[122].

Русские люди – пионеры исследования Синая

Русские люди были не только наиболее частыми гостями Синайской обители. Они стали также пионерами в изучении культурно-исторических сокровищ монастыря. Пальма первенства в этом отношении, бесспорно, принадлежит архимандриту Порфирию Успенскому (1804–1885). Он дважды – в 1845 и 1850 гг. – приезжал на Синай и провел в монастыре большую исследовательскую работу. О значении этой работы говорит, к примеру, такой факт. Найденный русским богословом и подаренный ему затем синаитами вместе с некоторыми другими рукописями Псалтырь 862 г. до сих пор известна в научном мире как «Псалтырь Успенского»[123].

Архимандрита Порфирия интересовали главным образом древние богослужебные рукописи и книги. Он обнаружил и изучил в 1845 г. основную часть ставшего впоследствии знаменитым Синайского кодекса – почти полной рукописной Библии IV в. Она была написана на тончайшем пергаменте и первоначально состояла из 92 не переплетенных тетрадей, в каждой от 4 до 8 листов. Первые 36 тетрадей пропали, «или, как я слышал, (будто) закладены в какой-то монастырской стене», – писал Успенский[124].

Сведения эти подтвердились более чем через сто лет. В 1975 г., перестраивая после пожара 1971 г. здание (в декабре 2001 г. в этом здании был открыт музей монастыря), монахи обнаружили потайную комнату, а в ней – полторы тысячи манускриптов и старопечатных книг. Находка получила название «Новая коллекция». Разбирая ее, монахи нашли 12 пергаментных листов – недостающие страницы Синайского кодекса, а также несколько его фрагментов[125].

Монахи поведали Успенскому, что Синайский кодекс был доставлен в монастырь вместе с другими рукописями из Александрии вскоре после завоевания Египта арабами в 641 г. Ознакомившись с ним, русский богослов пришел к выводу, что текст кодекса «сомнительный и еретический»[126].

Иное мнение о Синайском кодексе сложилось у немецкого профессора богословия и палеографии Константина фон Тишендорфа. Он счел древний манускрипт чрезвычайно важным. В 1844 г., за год до приезда в монастырь Порфирия Успенского, Тишендорф обнаружил 43 листа Синайского кодекса и вывез их в Лейпциг. В 1859 г. при содействии российских дипломатов он получил от синаитов разрешение временно забрать оставшиеся листы, найденные Успенским, для изучения и публикации[127]. Три года спустя Синайский кодекс был издан в Петербурге в четырех томах[128]. Однако вместо того, чтобы вернуть ценный манускрипт в монастырь, Тишендорф поднес его вместе с факсимильным изданием императору Александру II.

Синаиты были недовольны этим шагом, но и не желали портить из-за манускрипта отношения с Россией, от которой зависели материально. После долгих переговоров 18 сентября 1869 г. архиепископ Синайский Каллистрат подписал акт подношения кодекса России[129]. За это император Александр пожертвовал монастырю 9000 рублей[130]. Видимо, именно на эти деньги в 1871 г. к базилике Преображения была пристроена ажурная колокольня. По крайней мере американский исследователь Джордж Форсит называет ее «даром России»[131].

Ныне Синайский кодекс находится в Британском музее в Лондоне. В 1933 г. Советский Союз продал его за сто тысяч фунтов стерлингов[132].

История с Синайским кодексом до сих пор омрачает отношения синаитов с Россией. Архиепископ Синайский Дамиан не раз говорил автору этих строк, что, мол, Россия обещала вернуть Синайский кодекс, но так и не вернула. В монастырском музее демонстрируется письмо Тишендорфа от 16/28 сентября 1859 г., в котором он со ссылкой на рекомендательное письмо посланника России в Константинополе А. Б. Лобанова-Ростовского архиепископу Синайскому от 10 сентября того же года за № 510 обещал, что после публикации кодекс будет возвращен. Об акте подношения его России в музее не упоминается.

«Во второй половине XIX века возникает мысль о том, что библиотека Синайского монастыря заслуживает внимания не только в качестве источника обогащения рукописями европейских книгохранилищ и должна быть охраняема от дальнейшего расхищения, – отмечал в начале ХХ в. В. Н. Бенешевич, который внес весомый вклад в изучение Синая. – Честь практического осуществления прямых выводов из этой мысли принадлежит главным образом русским ученым; впрочем, и высказана она ранее всего тем же русским ученым, который сам особенно много вывез с Синая»[133].

В. Н. Бенешевич имел в виду Порфирия Успенского. В 1858 г. архимандрит предложил следующее: «1) попросить никому рукописей не продавать и составить им подробную опись; 2) отправить на Восток трех русских ученых для приведения в известность всего рукописного материала; 3) важнейшие рукописи взять с надлежащего разрешения для воспроизведения и затем непременно возвратить их обратно»[134].

Предложение Успенского родилось годы спустя после его поездок на Синай. Тогда же, как отмечал тот же В. Н. Бенешевич, «не в оправдание, а для объяснения возможности образа действий Тишендорфа и Порфирия надо принять во внимание много обстоятельств: и трудность пути на Синай в прежнее время, и отсутствие таких вспомогательных средств, как фотография, и страсть к собиранию рукописей, и выгоды, от него полученные, и т. д. Но едва ли не самое главное побуждение заключалось в том, что сама братия относилась без должного внимания к своим книгам: инвентари и нумерация на рукописях отсутствовали; пергаментные листы употреблялись на колпачки для тушения свеч, как это видел еще архимандрит Антонин (Капустин. – В.Б.); старец скевофилакс Поликарп рассказывал мне в 1908 году, что знаменитая Синайская Библия лежала долгое время в келье у тогдашнего скевофилакса на полочке над дверью, и на нее ставились гостями его пустые чашки из-под кофе! А еще в самое недавнее время, решив освободиться “от хлама”, истопили печь для хлебов старыми книгами, среди которых были и редчайшие издания!»[135]

Порфирий Успенский интересовался не только рукописями. С Синая он привез 26 икон, включая несколько малого размера икон VI в., выполненных в технике энкаустики[136]. Они относятся к очень небольшому числу икон, переживших период иконоборчества (726 – 843 гг.) благодаря тому, что Египет в это время уже не входил в состав Византии, им правили мусульмане. Ныне иконы хранятся в Музее искусств имени Богдана и Варвары Хоненко в Киеве. В начале 2002 г. три из них – «Сергий и Вакх», «Богоматерь с младенцем» и «Иоанн Креститель» – демонстрировались в Музее изобразительных искусств им. А. С. Пушкина в Москве[137].

Первую попытку каталогизации греческих манускриптов монастырской библиотеки сделал в 1870 г. архимандрит Антонин (Капустин). Он описал 1310 рукописей – примерно половину из имевшихся тогда в библиотеке. Один экземпляр каталога Капустин оставил в монастыре, а второй подарил Императорскому православному палестинскому обществу[138].

Дело, начатое Капустиным, продолжил В. Н. Бенешевич. Он трижды побывал на Синае – в 1907, 1908 и 1911 гг. – и практически завершил каталогизацию греческих рукописей. Бенешевич также опубликовал первое археологическое описание монастыря. Проделав титанический труд, он составил и опубликовал обширный справочник «Лица, бывшие на Синае, и труды о Синае»[139].

Искусствовед Н. П. Кондаков в поездку в монастырь Св. Екатерины в 1881 г. взял с собой фотографа. Итогом поездки стал «Синайский альбом» из ста фотографий, треть которых представляли собой виды монастыря, а остальное – изображение миниатюр из древних манускриптов. За это издание Кондаков в 1883 г. получил Ломоносовскую премию Академии Наук. Он также опубликовал восемь цветных таблиц, выполненных с инициалов трех старинных рукописей библиотеки Синайского монастыря. Тем самым было расширено представление о восточной орнаментике[140].

Русские исследователи первыми заинтересовались и богатейшим собранием икон, хранившихся в монастыре. Но если Порфирий Успенский вывез часть наиболее ценных икон в Россию, то профессор Киевской духовной академии А. А. Дмитриевский в 1888 г. описал 511 икон, находившихся в базилике и примыкающих к ней часовнях, то есть примерно треть тогдашнего собрания монастыря[141].

Столь длительная и кропотливая работа не могла быть проведена русскими исследователями без активной помощи синайских отцов. Отчасти эта помощь объяснялась особыми отношениями Синайской церкви с Россией, отчасти растущим пониманием того, что и рукописи, и иконы, и церковная утварь имеют не только сугубо утилитарную, но и научную ценность. Помощь синаитов была высоко оценена в России. 16 декабря 1909 г. архиепископ Синайский Порфирий II был высочайшим указом награжден орденом Св. Анны 1-й степени «за его содействие в ученых трудах командированному на Синайский полуостров профессору С. Петербургской Духовной Академии В. Н. Бенешевичу»[142]. Отметим, что в ответ на расположение синаитов к россиянам они не раз получали императорские награды. Так, архиепископ Порфирий I, как и его преемник, в 1891 г. тоже был награжден орденом Св. Анны 1-й степени[143]. А в 1910 г. орден Св. Анны 2-й степени получил архимандрит Неофит, отвечавший в Синайской обители за прием русских паломников[144].

Заслуги русских ученых в исследовании культурно-исторических сокровищ Синая широко признаны. Так, в капитальной коллективной монографии, изданной в Афинах в 1990 г., отмечен вклад архимандрита Порфирия (Успенского), архимандрита Антонина (Капустина) и Владимира Бенешевича в изучение и каталогизацию рукописей библиотеки Синайского монастыря[145].

После революции 1917 г. связи России с Синайской обителью – церковные, паломнические, научные – прервались. Главной причиной этого послужила ситуация в самой России. Была, однако, и другая причина. Англичане, хозяйничавшие в ту пору в Египте, всячески препятствовали развитию его связей с нашей страной, опасаясь проникновения коммунистических идей. Как следствие такой политики дипломатические отношения между Египтом и СССР были установлены лишь в 1943 г.

В последнее десятилетие традиция паломничества россиян на Синай стала возрождаться. Число посещающих монастырь Св. Екатерины, причем не только паломников, но и обычных туристов, постоянно растет. Для них был переведен автором этих строк по просьбе архиепископа Дамиана краткий путеводитель по монастырю[146]. Появились первые современные издания, рассказывающие о святых местах Синая и художественных сокровищах монастыря Св. Екатерины[147]. Восстановлены церковные связи. Однако систематические научные связи с монастырем только начинают воссоздаваться.

За почти вековой период, в течение которого русские ученые не принимали участия в исследовании архитектуры и культурно-исторических сокровищ монастыря, в этом направлении далеко продвинулись ученые из стран Запада[148]. Однако они едва коснулись очень важного для нас аспекта – изучения материальных свидетельств многовековых связей Синайской обители с Россией. Между тем свидетельства эти многочисленны, и о них пишут сами западные исследователи. «После того, как Россия взяла на себя роль главного хранителя православия, она в больших количествах стала снабжать греческие монастыри церковной утварью, манускриптами и иконами, – отмечает Курт Вейцман. –  Так же, как гора Афон и Иерусалим, Синай получил немало часто очень ценных подарков»[149].

«На каждом шагу – следы моей дорогой Родины – Святой Руси», – написала в книге посетителей монастыря Св. Екатерины в декабре 1950 г. русский эмигрант Александра Гаврилова. «Место, где еще не забыта Святая Русь и на каждом шагу ее следы», – отметил в своей записи ее муж, Александр Гаврилов, в сентябре 1951 г.[150] Супруги прожили на чужбине три десятилетия, они испытывали ностальгические чувства по покинутой ими родине. Поэтому им особенно бросались в глаза иконы и предметы церковной утвари русского происхождения, находящиеся в самом монастыре и в часовнях вокруг него.

К сожалению, не все, что увидели на Синае более полувека назад супруги Гавриловы, сохранилось до наших дней. Пожар 1971 г. вспыхнул в помещении, где ризничий хранил иконы и утварь повседневного пользования. По словам архиепископа Дамиана, почти все уничтоженные огнем предметы были русской работы, хотя и весьма поздние – XIX и начала ХХ в. Более ранние и, следовательно, более ценные предметы находятся в базилике и прилегающих к ней часовнях.

Зарубежные искусствоведы, изучавшие художественные сокровища монастыря, выделяют несколько русских предметов церковной утвари и икон.

Прежде всего, необходимо отметить уже упоминавшуюся нами митру, присланную в монастырь в 1642 г. царем Михаилом Федоровичем, которая демонстрируется в музее монастыря (№ 30.18). Высота митры – 20,5 см, она изготовлена из позолоченного серебра. На каждой из восьми пластин митры выгравирована икона – Богоматерь, Иоанн Предтеча, свт. Николай Угодник, апостолы Петр и Павел. Митра украшена жемчугом и драгоценными камнями, ее венчает отделанный жемчужным бисером небольшой крест[151].

В монастырском музее выставлен рядом с митрой (№ 30.17) серебряный позолоченный складень-триптих второй четверти XVII в. Его высота – 13,0 см. В центре складня – камея высотой 10,5 см с изображением св. Екатерины, украшенная золотом, эмалью и жемчугом. На левой металлической створке триптиха выгравировано изображение архангела Михаила, на правой – архангела Гавриила[152]/

В коллективной монографии под редакцией К. А. Манафиса приводится также репродукция стихаря XVIII в. русской работы размером 105 на 63 см. В центре стихаря – Синайская обитель, над ней – Богоматерь в пламени Неопалимой купины. Слева от обители – пророк Моисей, справа – св. Екатерина[153].

Кроме описанных экспонатов музея и стихаря, в монастыре еще много других предметов материальной культуры русского происхождения – икон, церковной утвари и облачений, рукописей и старопечатных книг. Некоторые из них автор видел сам во время своих многочисленных поездок в монастырь начиная с 1988 г. и походов по нему под руководством архиепископа Синайского Дамиана, другие знакомы ему по литературе.

Первым делом следует упомянуть еще одну, металлическую, раку для мощей св. Екатерины с эмалевым поясным изображением святой на крышке и украшениями из драгоценных камней. А. М. Лидов утверждает, что это вклад императрицы Екатерины Великой. Однако на самом деле рака была прислана в 1860 г., о чем свидетельствует дата на ней[154]. В монастыре считают, что дарителем была русская княжна из царской фамилии, однако ее имя пока остается неизвестным.

Еще Григорович-Барский, посетивший Синай в 1728 г., отмечал, что «много икон великих и малых от различных Венецких и Греческих, некоторые же и от Русских мастеров исписанных»[155]. В январе 1992 г. автор этих строк имел возможность убедиться в справедливости данного утверждения паломника. Архиепископ Дамиан показал ему русские иконы «Рождество Пресвятой Богородицы» XVII в. и «Благовещенье» XVIII в. из часовни Неопалимой купины. В часовне Синайских мучеников (она расположена справа от алтаря базилики Преображения) архиепископ продемонстрировал парные иконы «Богоматерь Иверская» и «Господь Вседержитель», причем на второй иконе есть дата ее письма – 21 декабря 1754 г. А тогдашний библиотекарь, отец Сильван, показал еще три русские иконы, хранящиеся в различных часовнях монастыря – «Вознесение» XVI в. и две явно более поздние, датировку которых он не знал – «Свт. Николай» и «Богоматерь»[156].

Джон Галей датирует в своей книге икону «Свт. Николай» (18,5 на 14,1 см) XVII-м веком. Он также воспроизводит еще две русские иконы, которые относит к шедеврам коллекции монастыря – «Преп. Сергий перед Девой Марией с Петром и Иоанном» XVII в. (30 на 24,3 см) и «Свт. Алексий» (XVII –XVIII вв.) (31 на 27,3 см)[157].

В охранной грамоте, выданной 29 июня 1695 г. синайскому архимандриту Кириллу царями Иоанном Алексеевичем и Петром Алексеевичем, отмечается, что с ним были посланы в монастырь двадцать икон в серебряном окладе и «святое Евангелие, обложенное серебром»[158]. Неясно, однако, что это были за иконы и сохранились ли они.

Посетивший монастырь в 1821 г. Кир Бронников заметил над Царскими вратами базилики Преображения Казанский образ Божьей Матери «с окладом и венцом вызолоченными и ризою, вынизанною жемчугом ячейками». Вернувшись на родину, он узнал, что эта икона была послана из Алексеевского монастыря монахиней Павлой[159].

Во время второй поездки на Синай в 1850 г. архимандрит Порфирий Успенский видел в главном алтаре базилики небольшие поясные иконы Спасителя, Божьей матери и Иоанна Предтечи. Они были писаны в Москве и, как это следовало из надписей на них, привезены оттуда на Синай архимандритом Авимелехом в 1750 г.[160]

Побывавший в монастыре в 1932 г. русский эмигрант, профессор-историк Григорий Иванович Лукьянов (1885–1945) обнаружил в часовне Неопалимой купины триптих – подарок царя Алексея Михайловича. По мнению Лукьянова, он принадлежит перу знаменитого иконописца Якова Салтанова[161]. Возможно, это тот самый триптих, который демонстрируется ныне в музее монастыря.

Несколько русских икон упоминает в своей книге А. Дмитриевский. Это икона «Преображение Господне» московского письма XV – XVI веков, присланная в монастырь в 1594 г. Арсением, архиепископом Елассенским; икона «Благовещенье» работы московского иконописца Макария Остаткова, привезенная в монастырь в 1610 г. (возможно, это уже упоминавшаяся выше икона из часовни Неопалимой купины, точной датировки которой архиепископ Дамиан не знал); икона «Рождество Христово» XVII в., написанная или подаренная Симеоном Прозановым; складень с изображением Грановитой палаты в Кремле и Красной площади на задней стороне, XVII в.; икона Всех Святых южнорусского письма, присланная из Киева в 1778 г. иеромонахом Григорием, игуменом монастыря Св. Екатерины – Синайского подворья; икона «Св. Филарет Милостивый», тоже южнорусского письма, XVII – XVIII вв.; икона Кирилл Белозерский, раскольничьего письма XVIII в.[162]

Многочисленные иконы русского письма упоминает в своей книге Александра Гаврилова, побывавшая на Синае в 1950 и 1951 гг. Она видела их в базилике и ее часовнях, в часовнях Иоанна Богослова, свв. Федоров, свв. Галактиона и Епистимии, в гостиной архиепископа, в часовнях на вершине горы Моисея и на вершине горы Св. Екатерины[163].

Добавим также, что, как уже отмечалось, иконостас церкви монастыря Св. Георгия Раифского в Туре, построенной в конце XIX в. и относящейся к Синайской православной церкви, был подарен Россией. Об этом говорил автору в 1996 г. настоятель этого храма отец Арсений. Русские иконы автор видел также в церкви Св. Моисея в женском монастыре в Вади Фиран, относящемся к Синайской церкви. Так что, даже если судить по литературным источникам и первым изысканиям автора, на Синае находится по крайней мере несколько десятков русских икон.

Немало там и церковной утвари русской работы. В 1850 г. архимандрит Порфирий (Успенский) обнаружил в монастыре серебряную дароносицу с надписью по-гречески: «Труд и тщание Иоакима Синайского – иеромонаха и игумена подворья св. Екатерины в Киеве. 1753, июня месяца»[164].

Джон Галей в своей книге приводит фотографию искусно выполненного медальона русской работы XVII в. с камеей св. Екатерины, обрамленной эмалью и жемчугом[165].

Александра Гаврилова упоминает подсвечники и паникадило русской работы, находившиеся в базилике[166].

В богатейшей библиотеке монастыря, уступающей по своему собранию религиозной литературы лишь библиотеке Ватикана, есть манускрипты и старопечатные книги русского происхождения. В так называемой «Старой коллекции» – 80 славянских рукописей, в том числе и русских[167]. Как показала недавняя находка Я. Н. Щапова, не все из них еще тщательно изучены. Есть русские манускрипты, по меньшей мере пять, и в «Новой коллекции»[168].

Архиепископ Дамиан показывал автору этих строк три старинные русские книги. Это «Псалтырь» предположительно XVI в., написанная на пергаментных листах, в толстом переплете с металлическими застежками, Библия XVII в. и «Деяния апостолов», напечатанные в Киево-Печерской лавре в 1738 г.[169]

Приведенные примеры предметов материальной культуры русского происхождения – видимо, лишь малая толика того, что накопилось за века особых отношений России с Синайской православной церковью в стенах монастыря Св. Екатерины и его синайских подворий. По убеждению автора, их каталогизация и изучение имеют несомненную научную ценность. Причем нельзя исключить того, что в процессе этой работы могут быть сделаны уникальные находки. Ведь за все 14 веков своего существования монастырь ни разу не разорялся, в то время как Россию периодически сотрясали опустошительные нашествия, войны и революции. Так что на Синае могли сохраниться образцы русской материальной культуры, не имеющие аналогов на родине.

В изучении предметов материальной культуры русского происхождения, как и в написании истории отношений России с Синаем и паломничества русских людей в монастырь Св. Екатерины, огромную помощь могли бы оказать архивы Синайской обители. Но, к сожалению, в обозримом будущем они, по-видимому, будут оставаться доступными для исследователей лишь фрагментарно, поскольку описание архивов еще не сделано.

По инициативе автора этих строк Центр египтологии имени профессора В. С. Голенищева при Российском государственном гуманитарном университете организовал в феврале – марте 2003 г. совместно с Православным Свято-Тихоновским богословским университетом первую почти за столетие российскую научную экспедицию на Синай. Ее главная цель как раз и состояла в изучении связей России с Синаем. Материалы, обнаруженные во время экспедиции, были использованы в данной статье. Однако организовать новую экспедицию с целью каталогизации предметов материальной культуры русского происхождения, хранящихся в стенах монастыря, пока так и не удается. Между тем результаты такой экспедиции могли бы послужить и своеобразным итогом особых отношений России с Синайской обителью, и солидной базой для дальнейшего развития этих отношений.

[1]Полное собрание русских летописей. Т. 9–10. Патриаршая или Никоновская летопись. М., 1965. С. 68.

[2] Уманец А. Поездка на Синай с приложением отрывков о Египте и Святой земле. СПб., 1850. Ч. 2, с. 1.

[3] Это подтвердили недавние археологические раскопки в оазисе Фиран. См.: Grossman, Peter. Die Antike Stadt Pharan. Cairo, 1998. См. также: Папаиоанну, Евангелос. Монастырь Св. Екатерины. Перевод с английского Владимира Белякова. Издание монастыря Св. Екатерины, б/г [1996], с. 7.

[4] Там же.

[5] Паломничество по святым местам конца IV века. «Православный палестинский сборник», выпуск 20. СПб., 1889. С. 108, 106.

[6] Forsyth, George. The Church and Fortress of Justinian. In: Galey, John. Sinai and the Monastery of St. Catherine. Cairo, 1985. P. 42.

[7] Папаиоанну, Евангелос. Указ. соч. С. 8.

[8] Цит. по: Mango, Cyril. Justinian’s Fortified Monastery. In: The Monastery of Saint Catherine. London, 1996. P. 74.

[9] Папаиоанну, Евангелос. Указ соч. С. 44.

[10] Mango, Cyril. Op. cit. P. 75.

[11] Weitzmann, Kurt. The History. In: Galey, John. Op. cit.. P. 13.

[12] Ware, Timothy. The Orthodox Church. New Edition. London, 2001. P. 6.

[13] Damianos, Archbishop. Introduction to: The Monastery of Saint Catherine. London, 1996. P. 14.

[14] Уманец А. Указ. соч. Ч. 1, с. 9–21; Папаиоанну, Евангелос. Указ. соч. С. 10.

[15] Weitzmann, Kurt. Op. cit. P. 13.

[16] Папаиоанну, Евангелос. Указ. соч. С. 10.

[17] Graves, Eve. The Monastery of Saint Catherine and the Tradition of Pilgrimage. In: The Monastery of Saint Catherine. London, 1996. P. 61.

[18] Damianos, Archbishop. Op. cit. P. 13; Graves, Eve. Op. cit. P. 61–63.

[19] Уманец А. Указ. соч. Ч. 1, с. 234–235. На раке есть дата – 1680 г.. См.: Второе путешествие архимандрита Порфирия Успенского в Синайский монастырь в 1850 году. СПб., 1856. С. 250.

[20] Sinai. Byzantium. Russia. Orthodox Art from the Sixth to the Twentieth Century. London, 2000. P. 20.

[21] Елисеев А. В. С русскими паломниками на Святой земле весною 1884 года. СПб., 1885. С. 1.

[22] Карамзин Н. М. История Государства Российского. М., 2002. С. 131.

[23] Данциг Б. М. Ближний Восток в русской науке и литературе (дооктябрьский период). М., 1973. С. 7.

[24] Altbauer M., Lunt H. G. An Early Slavonic Psalter from Rus. Harvard, 1978.

[25] Tarnanidis I. C. The Slavonic Manuscripts Discovered in 1975 at St. Catherine’s Monastery on Mount Sinai. Thessaloniki, 1988. P. 109.

[26] Елисеев А. В. Указ. соч. С. 9.

[27] Хождение архимандрита Агрефенья. Под редакцией арх. Леонида. «Православный палестинский сборник», 48-й выпуск. СПб., 1896. С. 2.

[28] Щапов Я. Н. Три дня в Синайском монастыре Святой Екатерины. // «Геннадиос». Сборник статей к 70-летию академика Г. Г. Литаврина. М., 1999. С. 287.

[29] Хожение Варсонофия в Египет, на Синай и в Палестину. Книга хожений. М., 1984. Стр. 345–349.

[30] Volkoff, Oleg. Voyageurs Russes en Egypte. Cairo, 1972. P. 5, 7.

[31] Послание царя Ивана Васильевича к александрийскому патриарху Иоакиму с купцом Васильем Позняковым и хождение купца Познякова в Иерусалим и по иным святым местам 1558 года. М., 1884.

[32] Сказания русского народа, собранные И. Сахаровым. Том второй. СПб., 1849. С. 136.

[33] Послание царя Ивана Васильевича… С. 111.

[34] Путешествие Василия Гогары в 1634 году. В кн.: Сказания русского народа, собранные И. Сахаровым. Том второй. СПб., 1849; Пелгримация или путешественник честного иеромонаха Ипполита Вишенского. М., 1877; Пешеходца Василия Григоровича-Барского-Плаки Албова, уроженца Киевского, монаха Антиохийского, путешествие к Святым местам, в Европе, Азии и Африке находящимся, предпринятое в 1723 и оконченное в 1747 году. СПб., 1778; Путешествие к Святым местам, находящимся в Европе, Азии и Африке, совершенное в 1820 и 1821 годах села Павлова жителем Киром Бронниковым. М., 1824.

[35] Бронников, Кир. Указ. соч. С. 88, 124.

[36] Уманец А. Указ. соч. С. 275–276.

[37] Там же. Стр. V; Иерусалим и Синай. Записки второго путешествия на восток А. С. Норова. СПб., 1878.

[38] Египет глазами россиян середины ХIХ – начала ХХ вв. Политика. Экономика. Культура. Сборник документов. Составление, предисловие и примечания Г. В. Горячкина. М., 1992. С. 16–17.

[39] Поггенполь М. Очерк возникновения и деятельности Добровольного флота за время XXV-летнего его существования. СПб., 1903. С. 56–57.

[40] Архив внешней политики Российской Империи (АВПРИ). Ф. 317, оп. 820/1, д. 574, л. 326об.

[41] Египет глазами россиян. С. 125.

[42] Бек Шукейр, Наум. Сина уа тарих аль-араб. Каир, 1916. С. 227 (на арабском языке).

[43] Беляков, Владимир. Египет вдоль и поперек. Исторический путеводитель. М., 2001. С. 269.

[44] Бек Шукейр, Наум. Указ. соч. С. 227.

[45] АВПРИ. Ф. 142, оп. 497, д. 3108, л. 1–2.

[46] Путеводитель по святым местам востока. СПб., 1910. С. 101–102.

[47] Бек Шукейр, Наум. Указ. соч. С. 227.

[48] АВПРИ. Ф. 142, оп. 497, д. 3108, л. 1.

[49] АВПРИ. Ф. 149, оп. 502а, д. 665, л. 1.

[50] Там же. Оп. 502б, д. 966, л. 1.

[51] Елисеев А. В. Путь к Синаю. СПб., 1883. С. 7.

[52] Там же. С. 23.

[53] Бек Шукейр, Наум. Указ. соч. С. 227–228.

[54] Хождение архимандрита Агрефенья. С. VIII. Милостыню в ту пору давали великие князья, а затем цари. Подробнее об этом см. следующий раздел.

[55] Архив Синайской обители. Инв. № А14. Книга изготовлена из плотной бумаги с водяными  знаками размером 33,1 на 20,1 см, в кожаном переплете. Листы тщательно прошиты толстой бечевой, скреплены сургучной печатью Синода. В начале книги надпись: «1756 года октября 10 книга данная приуказ Ея Императорского Величества, Святейшего Правительствующего Синода, из конторы Синайская горы монастыря пресвятой Богородицы неопалимыя купины архимандриту Феодосию для записи в нея от доброхотноподателей православных христиан милостыни от вышеписанного числа впредь на два года. Секретарь Алексей… (фамилия не разборчива)». Неясно, почему книга оказалась на Синае. Сбор частных пожертвований на нужды монастырей был разрешен при Петре I с записью их в  книги, выданные Синодом на определенный срок, которые по истечении этого срока должны были сдаваться в Синод. См. Каптерев Н. Ф. Характер отношений России к православному востоку в XVI и XVII столетиях. СПб., 1885. С. 274.

[56] Гаврилова, Александра. Святыни Египта. Буэнос-Айрес, 1960. С. 74–75, 105.

[57] Надписи на колоколах впервые приведены в книге Александры Гавриловой, с. 98. Автор уточнил их и обмерил колокола во время экспедиции на Синай в начале 2003 г.

[58] АВПРИ. Ф. 317, оп. 820/1, д. 567, л. 33.

[59] Там же. Л. 54.

[60] Там же. Д. 576, л. 33.

[61] Гаврилова, Александра. Указ. соч. С. 37.

[62] Во время экспедиции в монастырь в начале 2003 г. автор просмотрел книги посетителей с 1897 по 1961 г. Инвентарных номеров они не имеют.

[63] Памятники Синая археологические и палеографические. Под редакцией В. Н. Бенешевича. Выпуск 2. Л., 1925. № 134с.

[64] Ware, Timothy. Op. cit. P. 102.

[65] Каптерев Н. Ф. Указ. соч. С. 103.

[66] Каптерев Н. Ф. Сношения Иерусалимских патриархов с русским правительством в XVI–XVII веках и в текущем столетии (1815–1844 гг.). «Православный палестинский сборник», том ХV, выпуск первый. СПб., 1898. С. 7.

[67] Муравьев А. Н. Сношения России с Востоком по делам церковным. Часть 1. СПб., 1858. С. 33–37.

[68] Там же. С. 91.

[69] Послание царя Ивана Васильевича. С. 2.

[70] Муравьев А. Н. Указ. соч. С. 166.

[71] Хождение Трифона Коробейникова. «Православный палестинский сборник», 27-й выпуск. СПб., 1888. С. 6.

[72] Муравьев А. Н. Указ. соч. С. 166.

[73] Там же. С. 266, 276.

[74] Там же. С. 306, 311.

[75] Там же. Часть 2. СПб., 1860. С. 42–43, 78.

[76] Каптерев Н. Ф. Характер отношений России к православному Востоку. С. 250.

[77] Архив Синайской обители. Инв. № 4–89. Полный текст грамоты и ее описание см.: Беляков В. В., Головнина Н. Г. Царские грамоты XVII века из архива Синайской обители // Культурное наследие Египта и христианский Восток. Выпуск 2. М., 2003.

[78] Муравьев А. Н. Указ. соч. Часть 2. С. 91–95, 151–152.

[79] Беляков В. В., Головнина Н. Г. Указ. соч.

[80] Муравьев А. Н. Указ. соч. Ч. 2. С. 151–152.

[81] Там же. С. 185.

[82] Каптерев Н. Ф. Характер отношений России к православному Востоку. С. 257.

[83] Архив Синайской обители. Инв. № 4–93. Полный текст грамоты и ее описание см.: Беляков В. В., Головнина Н.Г. Указ. соч.

[84] Энциклопедический словарь Ф. А. Брокгауза и Е. А. Ефрона. Т. XXII. СПб., 1897. Статья «Ордена».

[85] Монастыри Святой Екатерины. Издание Свято-Екатерининского мужского монастыря. М., 1998. С. 7.

[86] Каптерев Н. Ф. Сношения Иерусалимских патриархов с русским правительством. С. 267.

[87] Там же. С. 268–269.

[88] Архив Синайской обители. Инв. № 4–92. Текст и описание грамоты см.: Беляков В. В., Головнина Н. Г. Указ. соч.

[89] Григорович-Барский, Василий. Указ. соч. С. 271–272.

[90] Вишенский, Ипполит. Указ. соч. С. 133.

[91] Второе путешествие Архимандрита Порфирия Успенского в Синайский монастырь. С. 254.

[92] Каптерев Н. Ф. Сношения Иерусалимских патриархов… С. 270.

[93] Каптерев Н. Ф. Характер отношений России… С. 274. Как уже отмечалось, одна такая книга по неясным причинам хранится в архиве Синайской обители.

[94] Там же. С. 273.

[95] Полное собрание постановлений и распоряжений по ведомству православного вероисповедания Российской Империи. Том 9. 1735–1737 гг. СПб., 1905. С. 81–85.

[96] Первое путешествие в Синайский монастырь в 1945 году Архимандрита Порфирия Успенского. С. 148.

[97] Каптерев Н. Ф. Сношения Иерусалимских патриархов… С. 269.

[98] Уманец А. Указ. соч. С. 4.

[99] Второе путешествие Архимандрита Порфирия Успенского в Синайский монастырь. С. 4, 262.

[100] Брем, Альфред. Путешествие по северо-восточной Африке. М., 1958. С. 622.

[101] Там же. С. 621.

[102] АВПРИ. Ф. 159, оп. 462, д. 81, л. 3об.

[103] Там же. Д. 104, л. 13–14.

[104] Там же. Ф. 317, оп. 820/1, д. 571, л. 68.

[105] Там же. Ф. 142, оп. 497, д. 3108, л. 1, 1об.

[106] Там же. Ф. 317 оп. 820/3, д. 246, л. 10.

[107] Там же. Ф. 149, оп. 502б, д. 4312, л. 1–2.

[108] Первое путешествие в Синайский монастырь Архимандрита Порфирия Успенского. С. 152–153.

[109] Паломник киевский, или Путеводитель по монастырям и церквям киевским. Киев, 1849. С. 109.

[110] Первое путешествие в Синайский монастырь Архимандрита Порфирия Успенского. С. 153, 155.

[111] АВПРИ. Ф. 159, оп. 462, д. 81, л. 5–8.

[112] Там же. Ф. 149, оп. 502а, д. 3932, л. 21–23.

[113] Там же. Л. 26.

[114] Там же. Л. 52.

[115] Там же.

[116] Там же. Ф. 317, оп. 820/1, д. 571, л. 74.

[117] Там же. Ф. 180, оп. 517/1, д. 3525, л. 3.

[118] Вишенский, Ипполит. Указ. соч. С. 34, 121.

[119] Уманец А. Указ. соч. Ч. 2. С. 65–67.

[120] АВПРИ. Ф. 180, оп. 517/1, д. 3520, л. 15.

[121] Там же. Ф. 142, оп. 497, д. 3108, л. 2.

[122] The Monastery of Saint Catherine. P. 113.

[123] Ibid.. P. 97.

[124] Мнение о синайской рукописи, содержащей в себе Ветхий завет неполный, и весь Новый завет с посланием Святого апостола Варнавы и книгою Ермы, архимандрита Порфирия Успенского. СПб., 1862. С. 2.

[125] Беляков, Владимир. Приютила Африка Жар-птицу. Россияне в Египте. М., 2000. С. 17.

[126] Мнение о синайской рукописи… С. 28.

[127] Об истории обретения Россией Синайского кодекса см.: Volkoff, Oleg V. A la recherche de manuscrits en Egypte. Le Caire, 1970. P. 197–219.

[128] Bibliorum Codex Sinaiticus. Т. 1–4. СПб., 1862.

[129] Volkoff, Oleg V. Op. cit.. P. 218.

[130] АВПРИ. Ф. 317, оп. 820/1, д. 567, л. 13.

[131] Forsyth, George. The Monastery of St. Catherine at Mount Sinai: the Church and the Fortress of Justinian. In: Galey, John. Op. cit. P. 56.

[132] Папаиоанну, Евангелос. Указ. соч. С. 33.

[133] Описание греческих рукописей монастыря Святой Екатерины. Т. 1. СПб., 1911. Стр.XV – XVI.

[134] Там же. С. XVI.

[135] Там же.

[136] Петров Н. И. Коллекции древних восточных икон и образчиков книжной живописи,  завещанные преосвященным Порфирием (Успенским) Церковно-археологическому обществу при Киевской духовной академии. Киев, 1886. С. 6–9.

[137] Подробное описание этих икон см.: Айналов Д. В. Синайские иконы восковой живописи. «Византийский временник», IX, 1902. С. 343–377.

[138] Описание греческих рукописей монастыря Святой Екатерины. Т. 1. С. XVII.

[139] Памятники Синая археологические и палеографические. Под редакцией В. Н. Бенешевича. Вып. 1. СПб., 1912. Вып. 2. Л., 1925.

[140] Кондаков Е. П. Зооморфические инициалы греческих и глаголических рукописей Х-ХI столетия в библиотеке Синайского монастыря. Б/м., 1903. О работе русских исследователей в библиотеке монастыря см. также: Архимандрит Августин (Никитин). Русские паломники у христианских святынь Египта. СПб. – М., 2003. Раздел «Синай и Россия. Обзор церковно-литературных связей». С. 196–224.

[141] Дмитриевский А. Путешествие по Востоку и его научные результаты. Киев, 1890. С. 76.

[142] АВПРИ. Ф. 317, оп. 820/1, д. 576, л. 16.

[143] Там же. Д. 571, л. 56.

[144] Там же. Ф. 142, оп. 497, д. 3108, л. 5.

[145] Manafis K. A. Op. cit. P. 354.

[146] Папаиоанну, Евангелос. Указ. соч.

[147] Алфеева, Валерия. Паломничество на Синай. М., 1998; Лидов А. М. Византийские иконы Синая. Москва – Афины, 1999; Архимандрит Августин (Никитин). Указ. соч.; Беляков В. В. Сокровища Синая. М., 2004.

[148] См., например, монографию американского профессора Курта Вейцмана “Studies in the Arts at Sinai” (Princeton, 1982), его же статью и статью профессора Джорджа Форсита в книге Джона Галея “Sinai and the Monastery of St. Catherine” (Cairo, 1985), коллективные монографии “Sinai. Treasures of the Monastery of Saint Catherine” (Athens, 1990) под редакцией К. А. Манафиса и “The Monastery of Saint Catherine” (London, 1996), изданную Международным фондом монастыря Св. Екатерины.

[149] Weitzmann, Kurt. Op. cit. P. 153.

[150] Архив Синайской обители. Книга записей посетителей монастыря с 1934 по 1953 г.

[151] Manafis K. A. Op. cit. P. 276, 300.

[152] Ibid. P. 294. Митру и складень-триптих автор осмотрел во время экспедиции на Синай в начале 2003 г.

[153] Ibid. P. 243.

[154] Лидов А. М. Указ. соч. С. 15; Папаиоанну, Евангелос. Указ. соч. С. 13; Гаврилова, Александра. Указ. соч. С. 49, 95.

[155] Григорович-Барский, Василий. Указ. соч. С. 272.

[156] Беляков, Владимир. Приютила Африка Жар-птицу. С. 15–18.

[157] Galey, John. Op. cit. Icons No. No. 76, 85 & 91.

[158] Архив Синайской обители. Инв. № 4–91. Полный текст грамоты см.: Беляков В. В., Головнина Н. Г. Указ. соч.

[159] Бронников, Кир. Указ. соч. С. 118–119.

[160] Второе путешествие Архимандрита Порфирия Успенского в Синайский монастырь. С. 257–258.

[161] Volkoff, Oleg V. Voyageurs Russes en Egypte. P. 319.

[162] Дмитриевский А. Указ. соч. С. 79–80.

[163] Гаврилова, Александра. Указ. соч. С. 22, 26, 31, 37, 46, 47, 61.

[164] Второе путешествие Архимандрита Порфирия Успенского в Синайский монастырь. С. 258.

[165] Galey, John. Op. cit. Object No. 139.

[166] Гаврилова, Александра. Указ. соч. С. 43–44, 51.

[167] Galey, John. Op. cit. P. 154.

[168] Tarnanidis I.C. Op. cit..

[169] Беляков, Владимир. Приютила Африка Жар-птицу. С. 17–18.