Александр Иванов: одиссея его Картины Л. Маркина

Александр Андреевич Иванов. Явление Христа народу. 1837–1857. ГТГ

Как определяла пресса, это событие стало «самой важной и интересной петербургской новостью». Действительно, многолетний труд живописца А. А. Иванова, вокруг которого было столько слухов и домыслов, впервые могли увидеть все желающие, а не представители царской фамилии или узкий круг избранных, посетивших Рим.

Выставке в России предшествовал показ (январь 1858) полотна в римской мастерской художника и полное приключений путешествие вместе с произведением по странам Европы. Однако А. А. Иванов не последовал своему предшественнику К. П. Брюллову, организовавшему победное шествие «Последнего дня Помпеи» по выставочным залам Италии и Франции. «Многие советовали Иванову, — писал П. М. Ковалевский, — ехать с картиною в Париж и Лондон и показать ее за деньги. Чистая душа Иванова возмущалась при одном помышлении торговать публично трудом своей одинокой жизни и притом произведением искусства, которое он почитал святыней»2.

А. А. Иванов, начавший писать свое историческое полотно в традиционном размере («в третью часть роста человеческого»), долго не решался перейти к большой форме. По воспоминаниям гравера И. Ф. Иордана, в дружеских беседах они сходились в мыслях написать произведение в размере исторических картин Н. Пуссена. Но однажды «вечером, он приходит в Cafй Bon Gusto и объявляет, что он решился наконец писать ее больше, чем “Медный змий” Бруни»3. В 1837 году А. А. Иванов снял просторную мастерскую по адресу Vicolo del Vantaggio, № 7, и приобрел холст «вышиною 8 аршин, а шириною десять с половиною» (540?750). Это вызвало недовольство официальных кругов. 30 ноября 1841 года последовало указание министра Двора П. М. Волконского начальнику над русскими художниками в Риме П. И. Кривцову: «Осведомясь, что некоторые из прибывающих в Италию наших художников начинают писать картины весьма большого размера, я покорно прошу Вас объявить им, чтобы они впредь не предпринимали таких работ, которые по колоссальной своей величине не удобны к помещению в комнатах»4.

 

Когда художник Ф. А. Моллер, находившийся под большим влиянием А. А. Иванова, задумал большое историческое полотно «Апостол Иоанн Богослов на острове Патмос», немецкий живописец И. Ф. Овербек отговаривал его делать полотно в величину человеческих фигур. «В больших размерах художник должен прибегать к декорационному исполнению, отделка тонкая в больших размерах ничему не служит, потому что нужно расстояние большое, чтобы обнять все глазом, потом, как редко можно осветить большую картину!»5

По прошествии десяти лет А. И. Иванов, опытный педагог и профессор исторической живописи, с тревогой предупреждал сына: «Ты решился превзойти даже самого себя, выбрал сюжет и величину картины свыше сил своих, извини меня за такое выражение, оно оказывается правильным на опыте, ибо сделанное тобою начало хотя и достигает твоего намерения, но еще не видать конца, а у людей уже истощилось терпение дожидаться оного»6. Выбрав такое художественное решение, А. А. Иванов создал дополнительные трудности для воплощения замысла, а также заложил «бомбу замедленного действия», препятствующую в дальнейшем транспортировке и экспонированию картины.

20 мая 1858 года А. А. Иванов после двадцативосьмилетней разлуки прибыл в Петербург. Художник, потерявший почти всех своих родных, поселился в доме братьев Боткиных на Васильевском острове7. Почти сразу же по прибытии начались хлопоты по устройству экспозиции картины. Наконец было получено известие, что император Александр II изволит осмотреть полотно. 28 мая произведение выставили в Белом зале Зимнего дворца, Иванов удостоился царской аудиенции. «Государь вспомнил, — писал художник брату Сергею в Италию, — что видел ее начатою в Риме. Спрашивал о назначении фигуры раба и рассматривал ее довольно подробно; благодарил меня весьма»8.

 

Через три дня после вернисажа в воскресном номере «Санкт-Петербургских ведомостей» в разделе «Петербургская летопись» появилась восторженная статья без подписи. Аноним писал: «Труд и добросовестность непостижимые! Г. Иванов — бенедиктинец нашего времени. За то и картина его — целая академия живописи для молодых художников. Г. Иванову пришлось выдержать долгую, трудную борьбу, и победа, им одержанная, ставит его выше обыкновенных людей»10.

30 июня 1858 года датируется стихотворение П. А. Вяземского «Александру Андреевичу Иванову», в котором есть актуальные для нашего времени строки:

 

Известный русский литератор, друг А. С. Пушкина, после увиденной выставки назвал А. А. Иванова «поэт и труженик-художник».

 

Однако наряду с положительными отзывами в журнале «Сын Отечества» появилась резкая статья. Устами художественного критика В. В. Толбина академические круги высказали свое негативное отношение к картине. «Как многие уверяют: Бруни и другие члены Академии, — прикрылись именем весьма малоизвестного и плохого литератора, — писал А. А. Иванов брату. — Статью приносят к картине и читают, сличая»11.

По столице поползли слухи, что царь хочет дать за картину вместо предполагавшихся тридцати тысяч рублей только десять или даже восемь. От бесконечных хлопот, равнодушия и унижения художник безмерно устал. О последних днях жизни Иванова мы узнаем из письма М. П. Боткина к С. А. Иванову от 27 июля 1858 года, обнаруженного нами в римском архиве Германского археологического института: «Вообще, он очень страдал, его постоянно перекладывали из одной простыни в другую, что его сильно тревожило. Он всё хотел идти, звал нас с собой, жал при том руку, обнимал, благодарил, прощался, говоря: “Я вас, друзья, оставляю”. Мы старались оттолкнуть от него эту печальную мысль напоминанием о Риме, куда он стремился, о нашем будущем житье. Мало-помалу начинал он говорить не ясно, отрывисто и бредить, дыхание начинало прерываться и в 13/4 ночи его уже не стало. Это было в среду на четверг, 3 числа июля. Эта минута была ужаснейшая, до неё всё ещё была доля надежды, по крайней мере, мы льстили ей себе, но тут всё кончилось. Скончался он так, как уснул. Одним из последних слов его было: “Прощайте, я погибаю”»12.

 

Через несколько часов после смерти живописца явился посыльный с конвертом из придворной канцелярии и уведомил, что Александр II приобрел картину за пятнадцать тысяч рублей и милостиво жалует Иванову орден Святого Владимира. Так произведение стало собственностью императора. Однако история его бытования в России только начиналась. Дальнейшая судьба картины прочно и навсегда связана с Москвой.

Малоизвестно, какие трогательно теплые чувства испытывал А. Иванов к древней столице. Из письма художника к отцу мы узнаем, что уже с 1835 года он мечтал обосноваться в Москве. «По приезде моем в отечество, я бы весьма желал поселиться в Москве, как для удобнейшего производства предметов из Русской истории, так и для избежания С. Петербургской Академии художеств». В 1840-е годы Иванова настойчиво приглашали преподавать в недавно открывшемся Московском училище живописи, ваяния и зодчества. Гениальный живописец не только хотел переехать в Москву, но и там показать труд всей жизни — «Явление Мессии». Со временем мечта художника осуществилась.

В начале января 1861 года в «Московских ведомостях» появилось краткое объявление: «Учредители Общества любителей художеств (в дальнейшем — ОЛХ) имеют честь уведомить лица, желающие быть членами ОЛХ, что 15 января, в воскресенье, в 12 ч. утра, будет первое собрание для выбора председателя, членов Комитета и секретаря, и покорнейше просят их пожаловать в означенный день в квартиру Общества, находящуюся в старом здании университета, первый подъезд на Моховой»13. К учредительному съезду была подготовлена временная выставка фотографий, полученных Московским университетом. На первом организационном собрании председателем ОЛХ был избран С. И. Миллер, секретарем профессор Московского университета К. К. Герц. В состав Комитета вошли: попечитель Московского учебного округа Н. В. Исаков, Г. А. Чертков, В. И. Миллер, П. А. Талызин, Г. И. Хлудов, О. О. Левенштейн (казначей Общества), художники П. М. Шмельков, А. К. Саврасов и В. В. Пукирев.

 

29 января 1861 года состоялось открытие первой Постоянной выставки ОЛХ. Вдохновленные успехом, члены Общества задумали новую культурную акцию. Н. В. Исаков обратился к вице-президенту Императорской Академии художеств Г. Г. Гагарину, а тот в свою очередь к министру Двора Адлербергу «об исходатайствовании Высокого разрешения на перевозку в Москву, для выставки в пользу ОЛХ, хранящейся в Академии Художеств, до помещения в Императорский Эрмитаж, знаменитой картины А. А. Иванова “Явление Христа народу”». Как следует из документа, полотно к тому времени продолжало оставаться в залах Академии художеств. Большие размеры холста, да и отсутствие желания со стороны Александра II препятствовали перемещению произведения в императорское собрание Эрмитажа. 6 февраля разрешение государя было получено. Срок экспонирования полотна устанавливался в три месяца. 13 февраля на четвертом заседании Комитета академику А. К. Саврасову, как члену Комитета, поручили «доставить благодарственное письмо» Г. Г. Гагарину и «наблюсти за перевозкой вышеозначенной картины из Петербурга в Москву»14.

 

Не прошло и месяца, как произведение кисти Иванова было доставлено в Первопрестольную. 8 марта А. К. Саврасов отчитывался на пятом заседании Комитета о «наблюдении за перевозкою картины», а также сообщил список лиц в Петербурге, изъявивших желание вступить в число членов ОЛХ. Тем самым региональное московское художественное объединение расширялось. В протоколе выражены благодарности конференц-секретарю Императорской Академии художеств Ф. Ф. Львову за содействие, А. К. Саврасову и коммерции советнику Н. А. Харичкову «за принятые им на себя издержки по перевозу картины Иванова». Так выясняется не известный ранее факт, что транспортировка осуществлялась не на государственный счет, а при поддержке частного капитала. Секретарь ОЛХ К. К. Герц сообщил также, что во время экспонирования полотна будет осуществляться «культурная программа». Профессор Ф. В. Чижов, хорошо знавший А. А. Иванова и состоявший с ним в переписке, предложил прочитать несколько публичных лекций о жизни и творчестве живописца. Это предложение было принято «с признательностью»15. На следующий день в «Московских ведомостях» в разделе «Вести и слухи» появилась следующая заметка: «Нам сообщают, что известный наш писатель Ф. В. Чижов изъявил желание прочесть в пользу ОЛХ несколько публичных лекций о жизни и произведениях А. А. Иванова и преимущественно о славной картине его: “Явление Христа народу”, выставки которой с нетерпением ожидают все любители искусства в Москве. Более подробные сведения о месте и времени этих чтений, мы сообщим в свое время нашим читателям. Знаменитая картина А. А. Иванова “Явление Христа народу” уже находится в Москве, и теперь приступают к трудной, по необыкновенной величине этой картины, операции натягивания ея на подрамок. Мы слышали, что на будущей неделе выставка ея будет уже открыта для публики»16. Действительно, несколько дней спустя, в воскресном номере газеты, появилось объявление: «11 марта 1861 года, с Высочайшего разрешения, в пользу ОЛХ, открыта выставка знаменитой картины А. А. Иванова “Явление Христа народу”, в доме первой Гимназии, у Пречистенских ворот, против Храма Христа Спасителя. Плата за вход 25 копеек серебром с персоны. Выставка открыта ежедневно с 10 часов утра до 4 часов пополудни. Гр. Члены ОЛХ пользуются правом бесплатного входа, предъявляя свои билеты при входе»17.

 

Представление о местонахождении Первой гимназии можно составить по панораме 1867 года, опубликованной в издании Найденова. В конце XVIII века у Пречистенских ворот на Волхонке было владение князя Волконского (от фамилии этого рода, как известно, произошло название улицы). Дом не раз менял своих владельцев, предназначаясь то под казармы, то для дипломатического приема «азиатских посланников», пока не был куплен для Первой мужской гимназии, и тогда его перестраивал Матвей Казаков. Однако вскоре дом сгорел и принял в свои стены гимназию только в мае 1819 года. В 1831 году для разраставшейся гимназии купили соседний дом (Волхонка, 18), также принадлежавший князьям Волконским и перешедший к Ермоловым (одно время его снимал отец Александра Герцена И. А. Яковлев). Именно здесь, в актовом зале Первой гимназии, и была выставлена картина А. Иванова «Явление Христа народу».

 

Как отмечал анонимный рецензент выставки, «трудно было бы найти во всей Москве помещение более изящное и сообразное с требованиями искусства для картины Иванова, чем зала Первой Гимназии. Эта зала имеет два ряда окон, обильно проливающих свет на огромную картину. По законам освещения, некоторые из окон в половину, другие — совершенно затянуты». Судя по описанию очевидца, полотно кисти А. А. Иванова заняло «почти все пространство одной из поперечных стен» и было поставлено «на возвышение, которое от посетителей отделено балюстрадою». Дополнительной дизайнерской находкой была «драпировка материею темно-коричневого цвета, которая не только окружает всю картину, но даже покрывает часть стен и таким образом возвышает действие красок». В целом выставка 1861 года имела огромный успех. Неизвестный рецензент отмечал: «Выставка картины А. А. Иванова “Явление Христа народу” находит большое сочувствие в московской публике. Некоторые из видевших эту картину в первый раз в Петербурге, в одной из зал АХ, находят, что она не произвела на них такого могучего впечатления, как здесь. Лица, видевшие ее на выставке в Риме, тоже поражены этим глубоко обдуманным произведением. Картина Иванова вызывает в каждом зрителе множество мыслей не по одному своему исполнению, но тем великим задачам, которые религиозная живопись, предмет, ошибочно принимаемый за совершенно исчерпанный, представляет художникам нашего времени»18. За время работы выставки, как отмечал К. К. Герц, «ее посетили более пятнадцати тысяч человек». При этом, для сравнения, секретарь ОЛХ привел цифру посещаемости Постоянной выставки ОЛХ: ежемесячно две тысячи человек19.

С наступлением лета общественная и художественная жизнь Москвы затихла. Срок пребывания полотна кисти Иванова в древней столице истек, казалось бы, нужно было возвратить его на место. Однако в этот период активно прорабатывался вопрос об организации Публичной библиотеки и Музея20. 22 июля 1861 года датируется письмо министра Императорского Двора к Николаю Васильевичу Исакову, активному организатору будущего Музея. В нем говорится, что работа А. Иванова была отправлена в Москву в феврале «на тамошнюю постоянную выставку художественных произведений», но ошибочно указывалось место экспонирования: «в залах тамошнего университета, где и теперь находится».

 

2 августа вышел указ императора о передаче в дар «устраиваемому в Москве Публичному музею, картину покойного Академика Иванова, изображающую Явление Христа народу, и первоначально приобретенную Его Величеством для Императорского Эрмитажа»21. Удивительным образом исполнилось тем самым желание и самого художника, не любившего официального Петербурга и связывавшего свою дальнейшую творческую судьбу в России исключительно с Москвой.

Позднее Александр II «изволил одобрить мысль об устройстве картинной галереи в Московском Публичном музее, из картин, кои, согласно изменениям, сделанным берлинским профессором Ваагеном, в размещении Эрмитажа, не найдут в нем помещения»22. В начале сентября сообщалось, что Румянцевский музей, располагавшийся ранее в особняке графа Румянцева на Английской набережной, полностью перевезен. Его «богатые сокровища размещаются в назначенном для этого доме, бывшем Пашкова. Помещение нового учреждения — самое удобное и даже великолепное. Пашковский дом есть одно из монументальных зданий Москвы и лучший представитель архитектуры XVIII столетия»23. Однако этот памятник не был приспособлен для музейной экспозиции, требовалось переделать «некоторые части здания для скульптурных слепков, устроить читальный зал и шкапы, приготовить зал для помещения картин». Необходимо было также устроить «водопроводы» и другие инженерные коммуникации.

 

Было принято решение также перевести Постоянную выставку ОЛХ из старого здания Университета в Пашков дом, где «помещения более соответствуют требованиям искусств». «Новое помещение Постоянной выставки, — писал К. К. Герц, — находится в тесной связи с будущей картинной галереей музея, которой краеугольный камень есть знаменитая картина Иванова. Именно бельетаж главного корпуса музея назначен для картинной галереи: здесь будет собран ряд произведений старинных школ живописи — итальянской, голландской и др. Отсюда… посетитель перейдет на Постоянную выставку ОЛХ, из мира прошлых воззрений он тотчас почувствует себя перенесенным на почву действительности: в достойных представителях новейшей живописи он познакомится с задачами, которые разрешает современная живопись»24.

Как сообщала московская пресса, «Постоянная выставка картин и скульптур русских и иностранных художников» открылась 5 ноября на Знаменке, в бывшем доме Пашкова, вход с переулка25. Очевидец вернисажа писал: «По прекрасной каменной лестнице посетители входят в просто, но изящно отделанные залы бельетажа главного корпуса, где помещается постоянная выставка. Эти залы окрашены в темные тона, которые составляют превосходный фон для картин. Нельзя не обратить особое внимание на то, что все выставленные художественные произведения, размещены с большим вкусом и освещены по всем требованиям искусства»26.

 

Последующие тридцать с лишним лет не предпринималось никаких усилий по организации персональных выставок Иванова. Большая картина обрела постоянное место в Румянцевском музее. Новая попытка вызвала неоднозначную реакцию. Весной 1897 года газеты сообщили, что «со второй недели Великого поста в одной из зал (музея. — Л.М.) выставляются для обозрения рисунки и этюды покойного знаменитого художника А. Иванова, автора картины “Явления Христа народу”»27. Ядром выставки устроители считали акварельные рисунки на евангельские сюжеты, «исполненные автором в часы отдыха от работы над большой картиной». Их насчитывалось более семидесяти. По мнению организаторов, «Библейские сюжеты» представляли огромный интерес, благодаря «чрезвычайно оригинальной и смелой для того времени композиции». Кроме рисунков на религиозные темы, были выставлены учебные работы, исполненные Ивановым во время обучения в Императорской Академии художеств, а также в первые годы пребывания в Италии. Рисунки и этюды экспонировались в одном зале, рядом с полотном «Явление Христа народу». Всем посетителям бесплатно раздавали «специально изданный каталог, снабженный краткой биографией А. Иванова и всеми необходимыми сведениями». Однако неизвестный рецензент достаточно негативно оценил данный опыт. «Открытая в настоящее время в Московском Публичном музее выставка картин, этюдов и рисунков А. А. Иванова не вполне соответствует ожиданиям, какие публика питала по отношению к ней. Что нового дает нам эта выставка? Эскизы Иванова на евангельские сюжеты? Но они совсем не новость, так как уже давно изданы в точных факсимиле Берлинским Археологическим институтом (“Библейские эскизы” были изданы в 1879–1887 годах на средства С. А. Иванова. — Л.М.). Недоумению много способствует внешнее устройство выставки. Настоящая выставка дает слишком мало материала сравнительно с обширностию и благодарностию задачи, уже назревшей, но еще не разрешенной. Что удивительного, если публика недоумевает и не выносит никакого впечатления? Ее внимание не может сосредоточиться. Где нет сосредоточения, там нет и поучения»28. Несмотря на полемический задор обозревателя, следует признать, что он подметил главную «болевую точку» в демонстрации полотна А. А. Иванова. Обзор московской прессы тех лет позволил уточнить время экспонирования выставки рисунков: со 2 по 30 марта (а не 16 марта, как ошибочно встречается в литературе. — Л.М.)29.

Через год, в мае 1898 года в Румянцевском музее, в зале перед известной картиной Иванова «Явление Христа народу» вновь были выставлены «Библейские эскизы». Одновременно демонстрировались «евангельские сюжеты, между которыми есть много таких, которые представляют из себя первоначальные наброски упомянутой знаменитой картины или приближаются к ней. До сих пор оригиналы этих рисунков находились в Румянцевском музее в портфелях и не были доступны для публики»30.

 

Пребывание картины в Пашковом доме на долгие годы задержало показ произведения в каком-либо другом городе или другом помещении. Даже к столетнему юбилею живописца не было предпринято никаких попыток организовать новую экспозицию. Конечно, помешали военные действия с Японией, однако даже в московской прессе за 27–28 июля 1906 года ничего не сказано о знаменательной дате. В 1900 году в Картинной галерее был проведен ремонт, после которого самый большой зал, занимающий правое крыло бельэтажа, был отдан «Явлению Христа народу» и другим работам мастера, ранее разбросанным по разным этажам. В 1911 году в Ивановском зале была проведена новая развеска, отражавшая новую концепцию музея, призванного «вызывать духовные волнения». Этюды, висевшие вплотную к картине, были перевешены на специальные «экраны-ширмы», расположенные между окнами. Рисунки и акварели художника демонстрировались рядом на специальных «вертушках». Старая фотография зафиксировала эту экспозицию. В начале 1900-х годов, в связи с поступлением в Румянцевский музей коллекций К. Т. Солдатенкова, Д. А. Хомякова, собрание произведений А. А. Иванова увеличилось. В частности, оно пополнилось малым вариантом картины «Явление Христа народу», одновременно служившим художнику эскизом. В 1907 году администрация музея приняла решение о постройке нового здания Картинной галереи. По проекту Н. Л. Шевякова было построено специальное музейное здание, выходившее на Староваганьковский переулок и не соединявшееся с Пашковым домом. В конце 1913 года внутренняя отделка была закончена и большое полотно Иванова перенесли в новое помещение. Большую роль в этой трудоемкой операции сыграл художник-реставратор И. К. Крайтор, благодаря расчетам которого картину переместили без повреждений холста и красочного слоя31. Развеска «Явления Христа народу» и этюдов повторяла экспозицию, найденную ранее в Пашковом доме. Следующий этап демонстрации художественного наследия А. А. Иванова относится уже к советской эпохе. Судьба картины А. А. Иванова в это время целиком связана с Третьяковской галереей.

 

В 1922 году возникла идея передачи из Картинной галереи Румянцевского музея коллекции русской живописи — Третьяковской галерее, западноевропейской — Музею изящных искусств. Проект вызвал неоднозначную реакцию и большие споры. Целый ряд видных деятелей культуры ратовал за сохранение картины кисти А. А. Иванова на старом месте. Художники В. М. Васнецов, В. Д. Поленов, М. В. Нестеров, скульптор А. С. Голубкина, всего сорок семь человек, подписали открытое письмо в газету «Правда», опубликованное 8 февраля 1924 года. В статье приводились следующие доводы: «Единственное место в Третьяковской галерее, где картина с трудом может поместиться, не отвечает самым элементарным требованиям развески картин и грозит картине повреждением, так как около нее будет находиться дверь. Необходимо принять в соображение процедуру снятия и натягивания картины при ее огромных размерах — 88 квадратных аршин. Надо еще помнить, что холст старый и его легко можно порвать. Вообще без повреждений картину перенести невозможно»32. В апреле группа художников, среди которых были М. В. Нестеров, С. В. Малютин, А. Е. Архипов, И. И. Машков, выступила за создание в Москве специального музея А. А. Иванова. В архиве РГБ сохранились копии писем и обращений по этому поводу в Наркомпрос. Инициаторы создания монографического музея писали: «Мечтой самого Александра Андреевича Иванова было не разделять этюды от картины — только материальная необеспеченность заставила его частью это сделать — и, следуя его желанию, Сергей Андреевич Иванов завещал все, бывшие у него эскизы и этюды, туда же, где находилась основная картина»33. Но образцово-показательный музей А. А. Иванова, в котором предполагалось «произвести опыт создания истории творчества великого живописца в полном объеме», так и не был создан.

28 марта 1924 года было принято Постановление коллегии Главнауки Наркомпроса о расформировании Румянцевского музея. Образованная Ликвидационная комиссия приняла решение (11 апреля 1925 года), в котором русская школа передавалась в Третьяковскую галерею, за исключением картины Иванова «Явление Христа народу» и этюдов, временно оставляемых при Публичной библиотеке. В августе 1925 года в Ивановском зале начался ремонт в связи с размещением в нем Музея книги. В 1926 году на совместном совещании представителей Третьяковской галереи и Музея книги было позволено экспонировать произведение Иванова еще в течение четырех лет.

 

Разместить полотно такого большого размера в тесных залах Третьяковской галереи, первоначально размещавшейся в частном доме, не представлялось возможным. Началась пристройка специального зала, которая завершилась к 1932 году. Осенью того же года срочно (спешили к ноябрьским праздникам) стали перемещать картину и этюды. Старые реставрационные протоколы, хранящиеся в архиве ГТГ, зафиксировали последовательность этого процесса: «24 октября 1932 года, 4 часа дня. Произведен предварительный осмотр картины. Картина с подрамником вынута из рамы, спущена на веревке и стоя прислонена к стене. После этого рама на веревках опущена на пол». На следующий день работа продолжалась: «25 октября. С 8 утра произведен подробный осмотр картины. Места наиболее значительных повреждений сфотографированы. Места имеющихся осыпей проклеены и предохранены от дальнейших осыпей местной заклейкой папиросной бумагой. На полу расстелен холст, на который опущена картина лицом вниз. Вынуты гвозди, держащие картину на подрамнике, и подрамок поднят к стене на веревках. Картина очищена с оборота от пыли, после чего произведено скатывание картины на вал, причем при скатывании вся площадь живописи прокрыта листами бумаги. Вал с накатанной на него картиной целиком обмотан бумажной лентой, поверх которой накатан холст, внешний конец которого зашит. На свободные концы барабана наложены веревочные петли с длинными концами, по три петли у каждого барабана, и барабан с картиной опущен на веревках в люк со второго этажа в первый. После чего барабан с картиной на руках (при системе веревочных лямок на концах барабана) перенесен из Ленинской библиотеки в Третьяковскую галерею».

 

25 октября 1932 года по акту, подписанному директором Публичной библиотеки им. В. И. Ленина В. И. Невским и сотрудниками Третьяковской галереи А. А. Рыбниковым и М. М. Колпакчи, картина кисти Иванова была передана в Третьяковскую галерею. Согласно акту произведение сдано «в вполне удовлетворительном состоянии»34. 29 октября 1932 года началась работа во вновь отстроенном зале Третьяковской галереи. Холст вновь натянули на подрамник, вставили в раму — и картину повесили на торцовую стену. В отчетах реставраторов с особой гордостью отмечалось, что при транспортировке такого большого полотна никаких повреждений не произошло. В центральную прессу была направлена информация, что «в дни Октябрьских праздников посетители галереи увидят картину А. Иванова “Явление Христа народу”, перенесенную в галерею из Ленинской библиотеки». Казалось бы, произведение обрело долгожданный покой. Однако не прошло и трех лет, как в связи с ремонтом зала понадобилось вновь переместить картину. На этот раз решили переносить ее в соседний зал без снятия с подрамника. Над дверным проемом, между залами № 6 и № 7, была сделана специальная выемка. С помощью пяти роликовых катков и специальной конструкции произведение благополучно перевезли. Один из моментов этой «операции» запечатлен на старой фотографии. В конце декабря 1935 года «Явление Христа народу» вновь висело на отведенном месте.

В августе 1941 года картина вместе с другими шедеврами Третьяковской галереи была эвакуирована в Новосибирск. Сначала свернутую на вал и упакованную картину везли на барже по Москве-реке, а потом по железной дороге в специальном вагоне. В скатанном виде полотно хранилось почти четыре года в здании Новосибирского театра, до тех пор, пока в 1944 году не возвратилось домой, в Москву.

 

В 1955 году в связи с предстоящей юбилейной выставкой А. А. Иванова (150 лет со дня рождения) было решено надстроить Ивановский зал. Картину вновь переносили и вновь реставрировали: укрепляли небольшие осыпи по повторным пропискам, очищали от загрязнений. Трудилась целая группа художников и реставраторов: братья Корины, Иванов-Чуронов, Махалов.

 

Выставка 1956 года, организованная Третьяковской галереей, была первой по значительному охвату различных сторон творчества мастера (живопись, рисунок, акварель) и составу (работы из ГТГ, ГРМ, Киевского, Саратовского, Ульяновского и других музеев Советского Союза). Вот как об этом событии писала периодика тех лет: «Художественное наследие национального гения впервые представлено с такой полнотой. Картины, этюды, рисунки — их здесь около восьмисот — собраны из музеев и картинных галерей четырнадцати городов страны. В залах, где размещены творения великого русского художника, в первый день побывало несколько тысяч трудящихся Москвы»35. Как следует из пригласительного билета, выставка открылась в час дня 28 июля 1956 года. Накануне общественность столицы отмечала 150-летие со дня рождения художника в театре им. Е. Б. Вахтангова. О жизни и творчестве А. А. Иванова, о значении его наследия говорили член-корреспондент АХ СССР Н. Г. Машковцев и народный художник СССР Б. В. Иогансон. В «Вечерней Москве» появилась статья А. Зотова «Великий русский художник», посвященная юбилею36.

 

Обсуждение плана расширенной экспозиции произведений А. А. Иванова. 1981. ГТГ. Зал № 7.
Слева направо: Л. В. Марц, зав. отделом скульптуры; Ю. К. Королев, генеральный директор; Л. А. Маркина, хранитель экспозиции; Л. Д. Антоневич, зав. отделом учета; А. И. Болотова, зав. научной библиотекой; Н. Л. Приймак, зав. отделом рукописей; Н. В. Розонова, зав. древнерусским отделом; Н. В. Мельникова, зам. директора; И. М. Жаркова, куратор выставки


Юбилейная выставка А. А. Иванова.1981. ГТГ

14 ноября 1981 года к 175-летию со дня рождения Иванова в Третьяковской галереи была развернута расширенная экспозиция произведений А. А. Иванова из фондов (без каталога). Директор галереи, художник-монументалист Ю. К. Королев, делал упор на воссоздание творческой лаборатории А. А. Иванова.

6 февраля 1986 года, когда началась реконструкция старого здания Третьяковской галереи, «Явление Христа народу» пришлось вновь снимать, накатывать на вал (пригодилась опробованная методика) и переносить во вновь отстроенное хранилище — депозитарий. Жаркие споры предшествовали этому. Собирался расширенный Ученый совет, на котором один из почтенных академиков живописи предложил разобрать стеклянную крышу и переместить полотно на вертолете в здание на Крымском валу. Но реставраторы галереи настояли на использовании опыта предыдущих перемещений. Руководил работами заведующий реставрационной мастерской А. П. Ковалев. Автор этих строк, будучи хранителем произведения, принимала участие в этой работе.

 

Картина кисти Иванова последней покинула опустевшие залы галереи, и она же была первой из произведений, которую внесли после окончания реконструкции в августе 1994 года. Все наши замечательные реставраторы приняли участие в восстановлении экспозиции: А. Ковалев, Л. Астафьев, Г. Юшкевич, С. Черкасов и А. Голубейко.

Особая страница в истории экспонирования произведений А. А. Иванова — демонстрация и восприятие его искусства за рубежом. С середины 1960-х годов работы художника стали показываться в составе шедевров русской живописи на различных выставках: в Японии (1966–1967, Токио, Киото), США (1978–1979, Миннеаполис, Вашингтон), в Германии. Особо следует выделить выставку «Русская живопись первой половины XIX века», развернутую в Баден-Бадене и Ганновере в 1981–1982 годах. В каталоге и экспозиции был специальный раздел, посвященный творчеству А. Иванова. Организатор выставки с немецкой стороны Катарина Шмидт уделила большое внимание взаимосвязям русских художников и писателей. В случае с А. Ивановым особенно прослеживались его непростые взаимоотношения с Н. В. Гоголем37.

 

В 1990-е годы произведения А. Иванова демонстрировались в Бельгии (1996, Антверпен) и в Германии (1999, Кассель). В каталоге на фламандском языке была помещена статья М. П. Виктуриной, в которой опубликован уникальный рентгенографический материал, касающийся «Венецианского эскиза» и других этюдов к картине «Явление Христа народу»38. На выставке «Русская живопись эпохи бидермейера» в Касселе раздел произведений Иванова насчитывал семнадцать рисунков, акварелей и этюдов маслом. В предисловии к разделу немецкий искусствовед Биргит Бидерман характеризовала художника как «последнего выдающегося представителя русской академической живописи»39.

 

В 2003 году состоялась грандиозная выставка «Величие Рима», на которой самым интересным для русского историка искусства стал раздел «Между Востоком и Западом: главные фигуры на римской сцене». Устроители экспозиции намеревались наглядно сопоставить творения Брюллова и Иванова с работами итальянских и других мастеров — их современников. Уникальным событием стала демонстрация грандиозного полотна кисти К. П. Брюллова «Последний день Помпеи». Впервые картина покинула пределы России и через сто семьдесят лет вновь оказалась в Риме. То же самое произошло и с картиной кисти А. А. Иванова «Аполлон, Кипарис и Гиацинт»40. Но большое полотно «Явление Христа народу» не было выдано. Итальянские организаторы по-своему изобретательно подошли к решению проблемы. Холст в размер произведения заполнили этюдами (всего восемь) отдельных персонажей («Голова Иоанна Крестителя», «Мальчик, выходящий из воды», «Фигура Христа»). К сожалению, получилась маловыразительная «мозаика», не передающая целостного впечатления.

В 2006 году, в год двухсотлетнего юбилея А. А. Иванова, в залах Государственной Третьяковской галереи на Крымском валу была развернута масштабная выставка его работ. В силу технических причин грандиозное полотно «Явление Христа народу» не смогло покинуть залы основной экспозиции в Лаврушинском переулке. На выставке полотно было представлено в виртуальном виде, как большое воспроизведение. Так же поступили и организаторы экспозиции в Русском музее, совместившие опыт итальянской выставки «Величие Рима» и вариант выставочной экспозиции в ГТГ.

Хочется надеяться, что многотрудная «одиссея» картины «Явление Христа народу» завершилась. Оправдываются пророческие слова М. В. Нестерова: «Я верю, что рост значения и степень понимания Иванова будут возрастать от ряда новых, выходящих из самой современной жизни причин, и как знать, может быть, наш народ еще познает истинную гениальность сурового художника, так долго ускользавшую, столь глубоко скрытую».

Людмила Маркина. Наше Наследие № 83–84 2007 г.