В результате конфликта между Московским и Константинопольским (Вселенским) Патриархатами из-за Украины мировое Православие переживает кризис. Поместные церкви одна за другой признают автокефалию Православной церкви Украины, а РПЦ в ответ разрывает с ними каноническое общение. Видимо, ресурсы церковной дипломатии уже исчерпаны, и примирить церкви может лишь некое внешнее вмешательство.
Одним из инструментов гуманитарно-культурного влияния России на Ближнем Востоке и во всём православном мире является Императорское Православное Палестинское Общество, которое возглавляет экс-премьер и бывший глава Счётной палаты Сергей Степашин. Сам статус главы указывает на то, какое значение придаёт Обществу российская власть. Степашин признаётся, что старый опыт службы в МВД и ФСБ помогает на новом месте работы.
О нынешнем статусе весьма необычного Общества, стоящего на пересечении государственных, церковных и научных интересов, о его миссии и проектах, об участии в преодолении церковных конфликтов и немного о своих взглядах Сергей Степашин рассказывает в интервью «Новой газете».
Автор фото: Сергей Бобылёв / ТАСС
– Почему ваше Общество, действующее в демократическом (по Конституции) государстве, называется императорским?
– Это название было ему возвращено в 1992 году. Историческое название было изменено в 1918 году, когда арестовали Великую княгиню Елизавету Фёдоровну, второго главу Общества, которая была большевиками убита. Палестинское Общество тогда не разогнали, в отличие от всех остальных императорских обществ, оно было инкорпорировано в Академию наук. Это было неплохое решение, потому что лучшие палестиноведы, востоковеды царской России так и остались в СССР.
Когда распался Союз, в 1991 году, встал вопрос о возвращении исторического названия. Верховный Совет проголосовал, и вышло постановление Черномырдина: вернуть всю собственность, которая принадлежала Императорскому Православному Палестинскому Обществу.
В России, правда, нам ничего не вернули, а вот на Святой Земле мы много сейчас возвращаем.
Например, Сергиевское подворье – это лучшее место стало сейчас в Иерусалиме, сами израильтяне признают. Сейчас мы ждём – должно состояться юридическое решение о признании собственности России за Александровским подворьем, которое ещё называется Русские раскопки. Это место нашёл о. Антонин Капустин в XIX веке, а Александр III его купил. Оно не закрывалось никогда, там домовая церковь св. Александра Невского. А самое главное – если разобрать стеночку, то открывается выход прямо на Голгофу. Там прекрасные картины Репина находятся, главное, чтобы не растащили. Израильтяне готовы рассматривать вопросы в рамках межгосударственных отношений о том, чтобы все 13 подворий в Иерусалиме, принадлежавшие России, были возвращены. Но у них есть встречное предложение. В общем, сейчас мы вместе с ними работаем над этой темой.
– Сколько в ИППО членов, как можно вступить в Общество?
– Сейчас 2600, а когда я возглавил Общество, было 230, при царе-батюшке – 5500. Есть только индивидуальное членство, для вступления должны быть две рекомендации от членов ИППО, небольшой членский взнос, и то со студентов мы не берём.
– Студентов много среди членов?
– До меня тут сидели такие зубры, корифеи науки, которые говорили: «Что принимать этих пацанов, они даже не знают, какой рукой креститься». Сегодня у нас порядка 600 студентов. Мы не боремся за цифры, не хотим создавать никаких партий. Честно скажу, что известные люди пришли, потому что они мои друзья. Они иногда нам и финансово помогают, потому что у меня принципиальная позиция: ни одной бюджетной копейки, и в гранты я не влезаю.
– Но государство есть среди ваших учредителей?
– Нет! Мы – неправительственная международная общественная организация.
У нас есть попечительский комитет, который возглавляет Николай Токарев из «Транснефти». Он нам немножко подбрасывает денег, но это только на содержание.
– У вас, кстати, открытый бюджет, можно ознакомиться?
– Открытый, конечно! Он на минюстовском сайте, по-моему, есть. Бюджет у нас порядка 15 миллионов рублей в год.
– Но этого даже на зарплаты не хватит?
– Только на зарплаты и хватает… На все остальные проекты я использую свой личный потенциал, свои личные деньги. И те ребята, которые у меня есть, тоже помогают.
– На русскую церковную собственность на Святой Земле претендуют ещё две Русских духовных миссии – Московского Патриархата и РПЦЗ, а также ИППО, объединяющее с 1920-х годов русских эмигрантов. Как распределяются права собственности на эти объекты между всеми вами?
– Ну, с Марком Берлинским, главой миссии РПЦЗ, слава богу, у нас всё в порядке. К сожалению, возникли проблемы с его подопечным о. Романом Красовским, который неожиданно выступил против нас по поводу Александровского подворья. А я его награждал нашими орденами…
Русская духовная миссия Московского Патриархата совершенно автономна, как это было при царе-батюшке. А что касается нашей собственности, то её, собственно, нет. Сергиевское подворье принадлежит государству через управление делами президента.
Глава нашего отделения в Иерусалиме Ашурбейли потратил своих 500 тысяч евро, чтобы там всё привести в порядок после ремонта.
Открытие корпуса Сергиевского подворья в Иерусалиме после реставрации. 2017 год. Сергей Степашин – справа
– Часто в ваш адрес раздаётся упрёк: о. Антонин Капустин, основатель Русской духовной миссии, 150 лет назад замышлял всю эту инфраструктуру как открытую для простых паломников, чтобы они там размещались в простых домах, затем шли пешком в Иерусалим. Сейчас же подворья превращаются в элитные гостиницы, которые не всем доступны...
– Давайте так. Во-первых, в бараки сейчас уже никто не поедет. Во-вторых, у нас есть в Вифлееме Русский дом типа общежития. Да и номера Сергиевского подворья (их всего 28) у нас стоят в два раза дешевле, чем обычная гостиница в Иерусалиме.
– А собственность в Яффе какой статус имеет? Будете возрождать там приёмный пункт для простых паломников?
– У нас есть вариант, который предложил сам Израиль, им интересны некие свои артефакты исторические. Многое у нас хранится. Они говорят: «Давайте нам это, а мы вам вернём то, что вам принадлежало при царе». Но это должно быть межгосударственное соглашение. Это серьёзная тема, не все у нас возрадуются, что мы какие-то ценности наши передаём.
Мы ещё выступаем в качестве народной дипломатии. У меня прекрасные отношения с Аббасом, хорошие с Нетаньяху, там, где у МИДа не получается, я иногда включаю свой, что называется, человеческий, гуманитарный ресурс.
Я ещё с покойным Евгением Максимовичем Примаковым, который у нас был членом ИППО, разговаривал о том, почему арабы к нам всегда хорошо относятся. У них историческая память срабатывает. Мы не приходили с оружием. Царская Россия приходила с гуманитарной помощью и тратила достаточно много.
– Что в современной Сирии от всей этой помощи осталось?
– Школу сейчас восстановили на окраине Дамаска вместе с РПЦ. Кстати, первая гуманитарная помощь в Сирию пошла шесть лет назад по линии ИППО. Я помню, доложил Путину об этой поездке – он ведь передал через нас послание Асаду. Тогда Асад сказал уникальные слова (только что произошли события на Майдане):
«Передайте Владимиру Путину: я не Янукович, никуда из Дамаска сбегать не собираюсь». И когда я Путину сказал об этом, он прочувствовал.
Когда-то у нас был хороший филиал МГУ в Алеппо. Мы с Садовничьим переговорили: как утрясётся, надо будет возвращаться туда аккуратно.
– В каких ещё странах действуют ваши отделения?
– В 25 странах, в том числе в Италии, Германии, Франции, на Кипре, в Греции, в Болгарии…
– В Константинополе?
– Естественно! В Украине, кстати, в Одессе у нас действует отделение, в Казахстане и Беларуси сейчас открываем. Батька как-то тревожно к этому относится, и меня это удивляет, я Александра Григорьевича знаю с 1994 года, когда он ещё депутатом был. А в стране у нас 54 отделения, при царе было 52.
– Я заметил, что сирийское отделение возглавляет гражданин Сирии. Он мусульманин?
– Нет, возглавлять могут только православные. В Сирии, кстати, была большая православная диаспора, почти 2 миллиона человек. Антиохийский патриарх – член нашего Общества, он, правда, в основном в Бейруте сейчас обитает, в Сирию особо не ездит.
– Иерусалимское отделение возглавляет довольно крупный бизнесмен господин Ашурбейли?
– Не в Иерусалиме, а в Израиле. Бизнесменом он сейчас стал, но, вообще, это человек, который спасал нас от ядерной катастрофы. С-400 и С-300 – это его детища. Этот человек несколько незаслуженно отстранён был в своё время. Он человек верующий, вложился очень серьёзно в Сергиевское подворье.
Глава Императорского Православного Палестинского Общества в Израиле бизнесмен Игорь Ашурбейли
– Он создал там несколько бизнес-проектов: ресторан, пекарня…
– Безусловно. А иначе как содержать, мы же ни копейки не получаем.
– Значит, вы своего рода франшизу готовы предоставлять инициативным людям?
– Безусловно. А иначе я не знаю, кто бы содержал. Управлению делами президента это не потянуть.
Знаете, какие налоги надо платить? 200 тысяч евро в год! С моим-то бюджетом это кирдык, прошу прощения.
– Какова ваша роль в глобальной церковной политике? Вы встречались с предстоятелями Кипрской и Элладской Церквей, Антиохийский Патриарх вообще член ИППО. Сейчас происходит разрушение единства мирового православия. Вы можете как-то этому помешать?
– Ну, я встречался даже с Константинопольским Патриархом на всякий случай.
– Уже после разрыва общения с Московским Патриархатом?
– Нет, до. Я попросил у него благословения на создание нашего отделения, он мне его дал. Он сначала начал так же, как и вы, задавать вопросы: кто вы такие вообще, чего вы тут делаете? Я говорю: «Да вот, знаете, гуманитарная помощь, Сирия здесь рядом...»
А потом меня достало это, я же человек военный, и говорю: «А вы чего делаете? Что-то в Сирии я вас не видел! Вы хоть кому-то помощь оказали?»
С ним никто так не разговаривал. Ну, через полгода он мне прислал бумагу, уже после разрыва, что отзывает своё благословение на создание нашего отделения в Стамбуле.
Что касается Кипрской Церкви, то позиция архиепископа вполне нормальная. Он мне лично сказал: «У меня нет начальников – ни Кирилл, ни Константинопольский Патриарх». Его позиция: только Вселенский Собор должен принимать решение об автокефалии Украинской Церкви. А такого решения не было.
У нас прекраснейшие отношения с Иерусалимским Патриархом, мы всегда работаем вместе.
– Несмотря на отзыв благословения Патриарха Варфоломея, вы продолжаете работать в Константинополе?
– Продолжаем, у нас там большая община. Проводим мероприятия, помогаем школам. Сейчас у нас большой проект в Сан-Стефано. Это кладбище, где лежат брошенные всеми почти 10 тысяч наших воинов. Я готовлю записку в администрацию президента. Когда я был председателем Счётной палаты, а Путин премьер-министром, я писал ему записку по Сан-Стефано. Он дал поручение, но как-то оно потом подзабылось.
Мы не каноническая организация, у нас есть гуманитарные проекты. Мы блестяще работаем с протестантами и католиками. Я встречался с Папой Римским ещё до патриарха, мы обсуждали защиту христианства – сначала на Ближнем Востоке, а сейчас и в Европе. Я не хочу влезать в проблематику ЛГБТ, но есть и очевидные ценности, которые нас объединяют.
Почему и в Украине наше представительство не закрыли – ни на сайт «Миротворец» мы не попали, ни Петя, которого я лично хорошо знал…
– Сейчас уже не знаете?
– Я его давно не видел. Он ко мне даже в больницу приезжал, навещал. Он тогда очень хвалил Януковича и нашу страну.
– Ну, тогда и Янукович был другой немножко...
– Другой был Янукович, согласен. Мы эту нашу миссию в церковной политике не выпячиваем, мы делаем это аккуратно.
– Чем вы занимались в Украине все эти годы?
– До 2014 года были совместные паломнические маршруты и конференции. А после 2014-го – только Одесса. Они отмечают некие праздники, мы их включаем в наши паломнические маршруты. Я понимаю, насколько им сложно, и мы не можем людей подставлять после 2 мая 2014 года, когда спалили Дом профсоюзов. Но нам важно сегодня, что есть там флаг нашего присутствия.
– Вы лично покровительствовали Преображенскому монастырю в Муроме?
– Там история такая: когда я был председателем Счётной палаты, мы поехали в Муром. Корни у меня петербургские и владимирские. В Муроме нам показали этот убитый монастырь. А он самый старый в стране. Его разрушили большевики, потом там была тюрьма, потом связисты стояли. И Дмитрий Сергеевич Лихачёв, покойный, попросил тогда Ельцина, чтобы его вернули Церкви. Его вернули, но ничего не дали.
И Алексий II (он меня, собственно, в Общество и сосватал в своё время), узнав, что я там побывал, говорит мне: «Возьмите шефство».
Вот мы в Счётной палате и взяли над монастырём шефство. Подтянули вскладчину тех, кто мог помочь, члены коллегии Счётной палаты свои деньги отдали, у меня премии люди пять лет не получали, ворчали, правда, но ничего. И мы монастырь восстановили с нуля. Сделали там пекарню, производство воды, и они стали зарабатывать.
Потом построили за свои средства православную гимназию Ильи Муромца, это самая красивая православная гимназия в России. Сейчас её содержат область и спонсоры, которые так и не ушли. Там есть часть детишек, которые учатся платно, а из многодетных и необеспеченных семей – бесплатно, мы за этим следим.
Воспитанники православной гимназии Ильи Муромца на территории восстановленного древнейшего монастыря во время визита Сергея Степашина
– Как у вас развиваются контакты со старообрядчеством в контексте празднования 400-летия протопопа Аввакума на государственном уровне?
– Митрополит Корнилий несколько раз бывал у меня здесь. Более того, я даже одно письмо писал Владимиру Владимировичу по поводу того, о чём вы сказали. После моего письма Владимир Владимирович усилил мероприятия по старообрядчеству, которому сейчас некоторые средства выделяются. Это тоже наша история. Я не беру истоки раскола, кто прав, кто виноват, не мне судить, но одно могу напомнить: все русские купцы, начиная с Саввы Морозова, были старообрядцами.
– С другими конфессиями вы не намерены подписывать соглашения о сотрудничестве?
– Почему же? Я же возглавляю Попечительский комитет Межрелигиозного совета Патриарха, куда входят все конфессии.
– Не все, а четыре только.
– Ну, основные: буддисты, мусульмане разные, иудеи и православные. Недавно провели мероприятие, связанное с семейными ценностями в разных религиях. К 9 Мая готовим мероприятие «Роль религиозных конфессий в Победе в Великой Отечественной войне».
– В Святой Земле довольно активно работает Фонд Андрея Первозванного. Какие у вас отношения?
– Ну, с Володей Якуниным мы товарищи по той жизни ещё.
Конечно, мы тесно работаем. А внутри России нам близко Историческое общество Сергея Нарышкина, мы подписали соглашение о сотрудничестве. С Володей Никоновым из «Русского мира» стараемся работать, чтобы оказывать помощь школам, которые мы построили. Спасибо ещё Жене Примакову-младшему, у него тоже свой небольшой фонд. Он сделал прекрасный перевод учебников с арабского на русский и с русского на арабский.
Сергей Степашин выступает с трибуны на сцене, справа – Владимир Якунин, экс-глава РЖД, глава Фонда Андрея Первозванного
– Каково ваше восприятие истории с Благодатным огнём? Этим занимается как раз Фонд Андрея Первозванного…
– Ну и слава богу, пускай занимается.
– А Ваше субъективное отношение?
– Я воздержусь (смеётся). Неудобно, воздерживаюсь. Знаете, я отвечу коротко: если люди верят, то слава Богу.
– Не заменяет ли такая вера собственно христианскую?
– Я не думаю, что можно сейчас в теологический спор вступать, но есть вещи в православии от язычества, ну верят люди и верят. Вера в Бога – это вещь совершенно индивидуальная, это же не вера в священника, в епископа, это вера в добро. Мне импонирует понятие «Бог есть любовь». Вера в доброту.
Когда я приезжаю в Святую Землю, то сразу еду в Иерихон, прочь из Иерусалима, потому что это позорище: рынок какой-то, лавки стоят и прочее, без очереди пускают за деньги.
Иисус, конечно бы, проклял всё это хозяйство.
А вот когда приезжаешь в Иерихон, где землю под наш культурный центр передавал Аббас, а соседнюю улицу назвали именем Медведева, то там есть место – Гора искушения. Там практически никого не бывает. Поднимаешься туда где-то минут 30-40, входишь в небольшой храм, на место, где молился Иисус 40 дней. Побудешь, постоишь – и начинаешь понимать многие вещи.
Я в первую чеченскую это прочувствовал, самую страшную, пожалуй, в своей жизни, хуже, чем Афганистан. Я тогда удивился, как солдатики, когда батюшки приезжали, прямо менялись… Мы в Муроме, в нашем Спасо-Преображенском монастыре, поставили маленькую часовенку памяти Жени Родионова – солдата, отказавшегося крест снимать в плену у чеченцев. Ведь это Илья Муромец!
Мы, кстати, сделали копию меча Ильи Муромца, Патриарх Алексий её освятил, и я вручил Владимиру Путину.
– Владимир Путин с большим вниманием относится, судя по вашему рассказу, к Обществу, и у вас постоянный контакт?
– Ну, я его знаю ещё по Ленинграду. Духовник у него есть, как я думаю, но говорить не буду кто. Владимир Владимирович действительно очень хорошо знает об Обществе. Когда меня назначали, то по царской ещё традиции три лица должны были согласовать назначение – министр иностранных дел, патриарх и президент. Может быть, президент уже и забыл это, но на самом деле это было 14 лет назад.
Владимир Путин и Сергей Степашин
– Вы не ощущали переход из Счётной палаты в ИППО как существенное понижение Вашего политического статуса?
– Вы знаете, после 1999 года я ко всему отношусь философски.
– С одной стороны, Вы говорите, что Общество не конфессиональная организация. С другой стороны, именно на заседании Общества прозвучала инициатива прославить в лике святых первого председателя – Великого князя Сергея Александровича. А между прочим, в церковном народе у него довольно спорная репутация...
– Я абсолютно убеждён, что он был оклеветан. Он человек был консервативный. По сути дела, он разделял взгляды Александра III. Человек был достаточно жёсткий, но обвинение в том, что он был чуть ли не бисексуал, это ложь полнейшая. Родить не могла Елизавета, а не он…
– Не бисексуал, а гомосексуал...
– Это ложь, нигде подтверждений в архивах нет.
– А переписка, дневниковые записи сослуживцев читали?
– Читал. Но кто их подтвердит? Эта версия формировалась в своё время при царе ещё. Большевики придумали свою версию, что убит был Сергей Александрович за то, что подавил восстание в 1905 году.
Но убили-то его в феврале, а восстание было осенью. У нас историки хреновые были.
Он был очень строгих нравов человек. Ведь и пришёл он в ИППО после посещения Святой Земли, где был четыре недели, когда ушла из жизни мама, которую он очень любил, и погиб отец. С отцом у него были отношения непростые, особенно когда он узнал, что тот жил двойным браком, по сути дела.
Давайте мы эту тему снимем с повестки дня, а согласимся с тем, что он был одним из лучших губернаторов Москвы: первый трамвай, ЖКХ, водопровод, наведение порядка на Хитровом рынке, приюты для людей, приюты для рабочих, встречи со студентами.
– Может быть, правильнее ставить вопрос об увековечении памяти в классическом смысле слова, нежели о канонизации в лике святых?
– Насчёт увековечения памяти вы в точку попали. Мы с митрополитом Дионисием так и договорились, что аккуратно будем говорить об этом человеке. Мы пока в идею канонизации не посвящали патриарха и благословения не получили.
Источник: novayagazeta.ru