Мрачные утесы горной цепи Загрос на ирано-иракской границе, лежащие между ними пыльные холмы и равнины, а также город Мосул вряд ли можно назвать раем.
Но жившие здесь в прошлые века христиане верили в то, что местная река Большой Заб когда-то текла из райского сада Адама и Евы.
Жившие на ее берегах патриархи христианской Ассирийской церкви Востока когда-то начинали свои письма со следующего приветствия: «Из моей кельи у берегов реки Эдема».
Сегодня патриарх посылает свои письма из менее романтического места: Чикаго, бульвар Норт-Эшланд, дом 7201. Из-за многолетних гонений предстоятели этой древней, авторитетной, но малоизвестной церкви покинули берега Большого Заба.
Среди них Мар Дынха IV, нынешний и 120-й патриарх Вавилона, рукоположенный в сан в Илинге на западе Лондона и живущий в США. А что касается Большого Заба, то этим летом он стал границей между курдскими войсками с южной стороны и «Исламским государством» (ИГ) с северной. Из райского сада Адама и Евы Ирак превратился в землю Каина и Авеля. Но даже столь мрачная новейшая история этой реки способна напомнить нам о том, что исполосовавший Ближний Восток шрамами религиозный конфликт отнюдь не неизбежен.
В 1987 году в Ираке было 1,4 миллиона христиан. С тех пор население страны удвоилось, однако христианская община уменьшилась до 400 тысяч человек.
Многие из них сегодня стали беженцами из-за боевой группировки мусульман-суннитов ИГ, которая в августе 2014 года изгнала их из своих домов в попытке создать исламский халифат. Бывшие обитатели Мосула и его окрестностей из числа христиан сегодня являются беженцами, разместившимися неподалеку, в полуавтономном Курдистане.
От летней жары и снега зимой их защищают только предоставленные ООН палатки, которые они установили во дворах местных церквей. «Нам дали всего несколько часов, чтобы мы покинули Мосул, — рассказал мне прошлым летом на раскаленной от солнца улице курдской столицы Эрбиля один из беженцев. — Мы бежали в Каракош (христианский город к востоку от Мосула), но потом „Исламское государство“ пришло и туда тоже, а поэтому нам пришлось покинуть Каракош». Он вместе с другими мужчинами сидел у обочины дороги в тени забора. Так беженцы проводили все дни, потому что в палатках, где они спали, ночью едва хватало места, и днем они оставляли их в распоряжение женщин и детей.
Не имея денег на сигареты, мужчины коротали время за разговорами, а затем в обеденное время шли в организованную при церкви столовую, где бесплатно раздавали еду. Помощи они почти ни от кого не получают, сказал этот беженец. Никто о них не заботится, а предназначенная для них помощь расходится куда-то по дороге. «Раньше ничего подобного с нами не случалось», — печально заявил мужчина.
Христианская церковь в Багдаде
Вообще-то случалось. Христиане Ирака переживали времена и похуже. Их общину в Багдаде уничтожали монголы во время своего вторжения в 13-м веке, а в 1402 году разрушил среднеазиатский полководец и завоеватель Тамерлан. Он отдал приказ оставить в Багдаде целыми только больницы и мечети. Пережившие нашествие Тамерлана бежали на север в горы Загрос, присоединившись к остальным христианам, обитавших на полоске земли вдоль северной границы Ирака и Сирии, и в южной части Турции. Там в 1915-1916 году они попали в жернова кровавой расправы, которую османские власти устроили армянам. Во время вынужденных пеших переходов были убиты, умерли от голода, холода и жары примерно 250 тысяч сирийских и иракских христиан. Остальные бежали в Иран, откуда их, в свою очередь, выслали в Ирак. Брошенные христианами дома до сих пор можно увидеть в сонных поселках на юге Турции.
В отличие от этих ужасов, ставших историей, «Исламское государство», несмотря на свои устремления, оказалось не в силах осуществить тотальные убийства и гонения на иракских христиан. Несмотря на начальные успехи, ИГ не сумел продвинуться вглубь Курдистана и реализовать свою тщеславную цель — захватить Багдад. ИГ может добиться того, чего не смог сделать Тамерлан и османы: полностью истребить христианскую общину в Ираке. Лишившись своей исторической родины в Мосуле и вокруг него, иракские христиане сегодня разделились, проживая в Багдаде и Курдистане. В Багдаде их примерно 100 тысяч, но иракское правительство само находится под властью религиозных шиитов. Один активист из числа езидов, пытавшийся призвать депутатов иракского парламента в Багдаде спасти его народ (езиды, сохранившие древние доисламские традиции, еще более уязвимы, чем христиане), рассказывал мне, как законодатели в ответ заявили, что езиды могут сами себя спасти, перейдя в ислам. Власти Курдистана проявляют больше готовности и желания сохранить у себя христиан. Видимо, их лидер президент Масуд Барзани обсуждал предложение о строительстве новых христианских поселков внутри Курдистана, чтобы там разместились беженцы из Мосула.
Но Курдистан не в состоянии предоставить работу всем беженцам, а из-за его нефтяной экономики и большого спроса на жилье стоимость жизни там гораздо выше, чем в Мосуле. Многие беженцы рассказывали мне, что «у 90%» христиан нет иного выхода, кроме эмиграции с Ближнего Востока. Кто они, иракские христиане, и откуда они пришли? Как они оказались на грани исчезновения в собственной стране?
Ассирийская церковь Востока, которая сегодня разделилась на последователей Мара Дынхи IV и на тех, кто в качестве своего высшего духовного лидера признает папу римского, изначально была общиной христиан, живших в Персидской империи. Большинство из них имели кровные узы с сирийцами и говорили на одной из разновидностей арамейского языка, а писали сирийскими буквами. Их форма христианства развивалась таким образом, что они довольно сильно отличаются от своих западных единоверцев. Стремясь к расширению и распространению своих верований, они смотрели не на запад в сторону Европы, а на восток, в сторону Индии и Китая. Они первыми познакомили с христианством китайцев и монголов. Монголы по сей день используют письменность на основе древнесирийского алфавита. Снохи Чингис-хана были христианки, и со временем у церкви Востока появился монгольский патриарх. К востоку от Багдада вплоть до Пекина возникла целая сеть монастырей и храмов. Одна епархия появилась в Тибете, а еще одна в городе Кашгаре на западе Китая, через который проходил Великий шелковый путь. Многое из этого произошло тогда, когда патриарх церкви Востока жил под властью мусульман после арабских завоеваний в 630-х годах н. э. Мусульмане-арабы использовали багдадских христиан и последователей других доисламских религий в качестве толкователей греческих наук, а иногда в роли министров и советников. Патриарху было разрешено вести богословские дебаты с мусульманским халифом.
И тем не менее, впоследствии удача отвернулась от христиан на Ближнем Востоке. Наверное, это было неизбежно, поскольку их численность уменьшилась, а влияние ослабло, и в этих условиях хищнические государства начали их эксплуатировать. Все усугубилось из-за конфликтов между христианскими и мусульманскими государствами, в том числе, из-за крестовых походов. Но это также совпало по времени с распадом арабского халифата и с усилением других народов, таких как турки и монголы. Они действовали с усердием неофитов, религию считали созидательной силой, которая узаконивает их власть, и не любили рационалистические тенденции, которые когда-то были популярны в Багдаде. В сотрясаемом конфликтами и управляемом чужеземцами арабском мире осталось мало интеллектуалов, способных противостоять популистскому и догматическому консерватизму.
http://inosmi.ru/world/20150206/226069342.html#ixzz3R9sSZdro