Интервью с И.В. Плотниковой, автором-составителем биографических материалов о Великом князе Сергее Александровиче
Биографические материалы» состоялся в машине на пути к монастырю на Ганиной Яме. Сюда, на место уничтожения останков членов Царской Семьи, она хотела попасть уже давно, чтобы поклониться почитаемым ею Царственным Страстотерпцам.
Ее работа по изучению архивных документов, вошедших в издание, продолжается свыше десяти лет. Книги выпущены в свет издательством «Новоспасский монастырь». Четыре тома хронологически представляют нам жизнь Великого князя. Первый том описывает период 1857–1877, второй -1877–1880, третий - 1880–1884, четвертый - 1857–1905 г.г.
Автор-составитель четырехтомного издания биографических материалов Великого князя Сергея Александровича Романова побывала в монастыре на Ганиной Яме.
В Екатеринбург Ирина Владиславовна приехала впервые, чтобы привезти на выставку, посвященную 400-летию восшествия на престол царской династии Романовых уникальные экспонаты из Новоспасского монастыря. Это вещи, принадлежавшие Великому князю Сергею Александровичу Романову: окровавленный платок с вензелями, сапог, фрагмент аксельбанта, пуговицы, а также икону преподобного Серафима Саровского, положенную в гроб при погребении.
Многих родных Великого князя прославила Церковь во святых – его супругу, преподобномученицу Елисавету, племянника – Царственного Страстотерпца Николая с семьей. Поэтому хотелось узнать от Ирины Владиславовны, которая стала благодаря работе с документами, практически «свидетелем» взаимоотношений членов Царской Семьи:
- Какими Вы увидели Романовых из писем и дневников Великого князя?
- Это очень интересный и глубокий вопрос.
Сергей Александрович, давая присягу на верность царю, всегда чувствовал себя верноподданным. И для него Александр II - отец, Александр III – брат, Николай II - племянник, были прежде всего государями, а потом уже родственниками.
Он был очень близок с Ники (Николаем II), хотя и старше его. Николай проходил у него службу в Преображенском полку, и для Николая Александровича Великий князь всегда оставался отцом-командиром. Высшие и нижние чины настолько любили и уважали своего полкового командира Сергея Александровича, что эти сыновние отношения подчиненных к князю оставались на всю жизнь. Он продолжал свое отеческое шефство над ними и после переезда в Москву, вызывал их на балы, когда не хватало офицеров, очень много помогал, когда кто-то умирал из родственников, когда надо было помочь по службе, в сложных семейных обстоятельствах. Уважение к своему командиру было и у Николая Александровича. Притом, что Сергей Александрович всегда знал, кто его племянник.
Поначалу, когда Николай был еще юношей, Сергей Александрович в письмах к нему подробно рассказывал, где был, куда ездил с полковыми смотрами, не поучая, а воспитывая в племяннике любознательность, обучая его умению государственно мыслить.
Дальнейшие их отношения также был очень трепетными. Поскольку супруга Сергея Александровича была сестрой Александры Федоровны, Великий князь и княгиня приняли живейшее участие в развитии отношений будущей Царской Семьи. Они понимали, что имеют дело с величайшей любовью, а для них это было самым ценным в жизни. На примерах Европы они видели, чем грозит брак, заключаемый по расчету, даже династическому. Ведь для династического брака всегда ограничен выбор невест и женихов. Поэтому, если случалось настоящее чувство, за него нужно было бороться.
Сергей Александрович помог Елизавете Федоровне обрести православную веру, и она поняла, что самое ценное в браке – это духовное единство. Ее желанием всегда было – причащаться вместе с мужем. Она неоднократно пишет в письмах, как крайне важно для нее на Пасху причаститься вместе с Сергеем. И когда возник вопрос о перемене веры ее младшей сестры, Елизавета Федоровна находила очень точные слова, чтобы помочь Алекс сделать трудный выбор.
Алекс была очень серьезной девушкой, рано осталась сиротой, ей не с кем было делиться и говорить о своих переживаниях. Она очень любила Ники, но считала, что долг перед верой, в которой она рождена, должен быть на первом месте. В этих сложных борениях очень помогли Елизавета Федоровна и Сергей Александрович. Они также пытались организовать встречу влюбленных в Европе, чем вызвали неудовольствие императрицы Марии Федоровны. Поэтому уже после свадьбы, когда счастливая развязка наступила, у этих двух пар были самые теплые отношения. И не только потому, что супругами дяди и племянника были сестры, но и потому, что Сергей Александрович с жной приняли участие в главном событии в жизни Николая II.
Позже Сергей Александрович как московский генерал-губернатор жил в Москве, а Николай II в Петербурге, в Царском Селе, поэтому видеться они могли не так часто как прежде. Но в кратких дневниковых записях Великого князя видно, как близко они общались. По нескольку часов гуляли в Царском селе - оба любили пешие прогулки. Сергей не пишет, о чем они говорили – дневниковые записи очень краткие, но пишет так: «Хорошо, откровенно поговорили с Ники». Из контекста следует, что он тронут доверием Николая. Есть, например, такое его письмо к Государю: «Вся моя жизнь, все мое существо принадлежит Тебе, и для Тебя буду работать по мере сил и разумения моего до последнего моего издыхания». Эту же мысль повторяет Елизавета Федоровна в письме к императору, написанном сразу после смерти ее супруга: «Сергей с радостью умер за Тебя и за свою Родину. За два дня до смерти он говорил, с какой готовностью пролил бы свою кровь, если бы мог этим помочь».
Для Сергея Александровича самым главным в жизни было доверие государя. И Николай II, особенно по началу, прислушивался к его мнению.
Как мне кажется, необходимость жить в разных городах и невозможность частого непосредственного общения впоследствии и привели к недоразумениям в их взаимоотношениях. Ведь письма, отправленные по почте, даже царю, прочитывались почтмейстерами. Гоголь об этом писал в «Ревизоре»: почтмейстер был в курсе всех новостей в городе, а любимое занятие почтмейстера – читать чужие письма. Когда Сергей Александрович посылал очень откровенные письма брату Павлу, ему приходилось передавать их с очень близкими людьми, отвечающими за то, что письма попадут точно в руки адресату.
Когда начались студенческие волнения, Сергей Александрович в Москве принимал решительные, хотя отнюдь не жестокие меры, адекватные хулиганским выходкам. А в Петербурге министр внутренних дел действовал абсолютно по-другому. Но московский генерал-губернатор подчинялся министру внутренних дел. На Николая II также оказывали серьезное влияние министр просвещения, министр внутренних дел, министр финансов. А князь Сергей был далеко, и, по моему убеждению, это стало печальным для развития внутриполитической ситуации в России.
И все же, если что-то из дел требовало встречи с государем, князь ехал в Петербург, и все разрешалось с огромной любовью. Николай II при объяснениях Сергея Александровича, при убедительных доводах, о которых не сообщали министры, всегда соглашался с Великим князем. Они, несмотря на то, что между ними пытались посеять разногласия, были единомышленниками. Из дневников князя видно, что он всегда находился под особым обаянием государя. Когда император приезжал в Москву, для Великого князя это был праздник. Сергей Александрович видел, как на императора реагировали и другие люди, поэтому в дневниках он пишет: «Кто его (государя) хоть раз видел, был уже его».
- Речь, письменная в том числе, всегда создает образ человека. Каким Вы увидели Великого князя, когда изучали эти документы?
- Удивительно современным.
- Современным сегодняшнему времени?
- У него удивительная лексика. Мне было бы интересно, если бы на нее обратили внимание филологи. Употребляемые им фразеологизмы, слова, словно из XXI века. Например, в его письмах есть даже слово «шопинг», когда он рассказывает с юмором о своей поездке в Париж.
- На каком языке общались император и великий князь?
- На русском. На французский в письмах они переходили, если обсуждали не предназначенные для чужого глаза отношения, эмоции. Но это некоторые редкие вкрапления, не более того.
- Говорят, и по почерку можно судить о человеке. Насколько каллиграфичен, изящен, понятен почерк Великого князя?
- Он не каллиграфичен, не изящен. Это почерк открытого близким людям человека, эмоционального, ничего не скрывающего. Он пишет достаточно быстро, вместе с тем, уважая того человека, к которому обращается в письме, и который должен разобрать это письмо. Когда брат Павел прислал ему неразборчивое письмо, Сергей Александрович его журит: «Я перестал тебя разбирать, имей уважение!». Но нам все же сложно читать эти письма: они старой орфографии, с ятями, ерами, особыми написаниями отдельных букв… Хотя постепенно к этому привыкаешь. Он очень красиво подписывался: «Сергей». И его летящая «С» в подписи – это произведение искусства. Я не понимаю, как прочитывали письма Елизаветы Федоровны, она, в основном, писала по-английски. Вот ее почерк, на мой взгляд, тяжело разбирать.
- у Вас есть помощники, которые переводят с других языков эти документы?
- С французского переводить мне помогает Мария Владимировна Жесткова, женщина с удивительной судьбой. Она родилась в Ницце на бульваре цесаревича Николая – Николая Александровича, старшего брата Сергея Александровича, умершего в возрасте 21 года от болезни позвоночника. Отец Марии из семьи русских эмигрантов первой волны перед смертью завещал, чтобы она в свое время приехала умирать на Родину. И вот эта женщина, которой за 70, оставляет дочку и внуков в Париже, едет в незнакомую Москву, снимает квартиру, живет уроками французского языка. В ее биографии есть один интересный факт. Она с детства была скаутом и знакома с лидерами скаутского движения, которые занимались с русской молодежью и в России, и на Западе. Скаутское движение сформировало ее бойцовский и очень дисциплинированный характер. Мариша, так звучит по-французски ее имя, настоящая православная христианка, прихожанка храма в Переделкино. Мария Владимировна из рода Василия Никитича Татищева – одного из основателей Екатеринбурга, управлявшего казенными заводами на Урале.
Мария Владимировна и помогает мне переводить с французского языка вот уже несколько лет. Есть письма к Сергею Александровичу, например, от его воспитателя, целиком написанные по-французски. Раньше, когда мы начинали эту работу, еще не было доступной копировальной техники, так что мне приходилось от руки копировать непонятные слова. Мария Владимировна недоумевала, почему я не могу хорошо скопировать буквы. Потом ей пришлось иметь дело с точными копиями писем, и она оценила мой нелегкий труд. Затрудняет чтение и сама бумага с узорами, поскольку буквы зачастую сливаются с ними.
- Как возникло решение заняться таким непростым делом – расшифровкой писем и дневников Великого князя?
- В девяностых годах многие люди приходили к вере. В 1995-м произошло перезахоронение останков Великого князя. И тогда многие узнавали о трагической судьбе Царской Семьи, Елизаветы Федоровны, Сергея Александровича. Эта тема была окружена ореолом мученичества, даже несколько романтическим. Люди пересматривали свои убеждения, и для нас фигура Великого князя стала идеалом ушедшей Руси. Возникло желание узнать больше о нем. За архивную работу взялись послушники Новоспасского монастыря. Но потом сложилось так, что одного из них послали священником в Тверскую область, другой уехал на Сахалин, и наместник монастыря мне сказал: «Вот ты теперь и делай». Я тогда испугалась. Было ясно, что работа непростая, и на всю оставшуюся жизнь. Сейчас многие из этих документов побывали в руках многих исследователей. Но для меня очень важно, что в самом начале работы мне удалось держать в руках подлинники, живые документы. Это особая бумага, особый запах, особый почерк. Для меня это стало личностным общением с Великим князем. В последние годы многие документы переведены на пленку, вышло много книг, где цитируются, может быть, самые яркие письма. У нас работа более рутинная, нам интересно все, что может представлять интерес для характеристики Великого князя, для истории России, для характеристики быта Москвы. Вышло 4 тома тиражом 3000 экземпляров, для издания пятого – предстоит еще очень много работы. Эти книги требуют своего читателя: вдумчивого, кропотливого, который сам может делать выводы. Я комментирую некоторые моменты, стараюсь пояснить: по поводу чего и в какой атмосфере писались те или иные письма, но для читателей изучение таких документов все равно представляет серьезный труд.
- Какие места в документах вызывают наибольший трепет?
- Меня очень трогают проявления его сердца по отношению к брату Павлу, к его детям. Об отношениях с женой он целомудренно не распространялся, но, очевидно, что это были очень близкие отношения – супруги почти никогда не расставались. Если она уезжала лечиться или - к сестре, он сильно тосковал и писал ей ежедневно. А в дневниках писал: «Как скучно без жены». В те времена слово «скучно» имело значение «грустно». Одним из самых близких людей для него был брат Павел. Я никогда не встречала проявлений столь нежной братской любви. Сергей Александрович очень его жалел во вдовстве. Огромная братская любовь была у них с детства, Павел был младшим в семье. И спустя тридцать лет, когда у них возникла размолвка, Сергей Александрович в примирительном письме вспоминает, как родители в детстве увезли его в Ливадию. Павлу был всего годик, и князь Сергей пишет: «я тогда целовал твой вязаный башмачок в вагоне поезда и плакал». Сложности в их взаимоотношениях возникают, когда Павел женится во второй раз: тайно, заграницей, на разведенной женщине. Но Сергей Александрович пишет ему письма не обличительные, не гневные, а с болью и любовью, будто обращенные к больному человеку, с которым нельзя резко говорить, чтобы не ранить. Сергей Александрович увещевает брата, просит, чтобы тот подумал о детях от первого брака, которые остались на Родине. Павел под влиянием страсти забыл обо всем и не был справедлив ни к детям, ни к брату. Павел мог не отвечать на письма, мог не приехать к брату на день рождения. И тогда вмешивалась Елизавета Федоровна, она писала Павлу, как муж переживает: «Ты же знаешь, он много выше нас, он - святой» и просила проявить любовь к Сергею.
На документах, которые пришлось мне изучать, лежит прекрасный и трагический отблеск старой России. Я увидела реальных Романовых, принимающих важные государственные решения, нежно любящих семью, готовых умереть за Родину. Многим из них досталась именно такая участь.
