1111111111111Русские обители Афона в XX веке: наиболее известные насельники. М.В. Шкаровский

Многие насельники русских обителей Афона в XX веке: старцы, подвижники благочестия, известные архиереи внесли значительный вклад в историю монашества Святой Горы и оказали влияние на укрепление афонской традиции как в Русской, так и в других Православных Поместных Церквах. Несмотря на сложные внешние обстоятельства, период своеобразного духовного расцвета русского монашества Афона пришелся на 1920-е – 1940-е гг.

Так в начале 1920-х гг. некоторое время проживал на Афоне будущий Первоиерарх Русской Православной Церкви за границей митрополит Киевский и Галицкий Антоний (Храповицкий). В первый раз он приехал на Святую Гору, после эвакуации с белой армией Деникина из Новороссийска в Грецию, - в конце апреля 1920 г., сразу после недели Жен мироносиц, и пробыл на Афон почти пять месяцев. 5 сентября Владыка Антоний получил телеграмму от генерала П.Н. Врангеля, который вызывал его в Крым для управления Церковью. В середине сентября митрополит покинул Святую Гору, однако всегда стремился вернуться на Афон.

21 июля 1921 г. митр. Антоний совершил торжественное освящение Свято-Пантелеимоновского храма в Старом Нагорном Русике (этот храм был заложен еще в 1871 г., но в 1874 г. его строительство приостановили и возобновили только в 1910 г. на пожертвования купца Смирнова при посредничестве настоятеля подворья Свято-Пантелеимоновского монастыря в Москва иеросхимонаха Аристоклия). В совершении литургии вместе с Владыкой приняли участие 28 иеромонахов и 17 иеродиаконов.[1]

Летом 1922 г. митрополит Антоний, проживавший тогда в Сремских Карловцах (Королевство сербов, хорватов и словенцев), получил указ Патриарха Тихона № 348 от 22 мая об упразднении возглавляемого им Высшего Русского Церковного Управления за границей. Не желая быть препятствием для мирного разрешения возникшего нестроения Владыка, сразу же после получения указа решил безоговорочно подчиниться воле Патриарха, уйти от церковных дел на покой, удалиться на Афон, принять там схиму и затвориться в Свято-Пантелеимоновском монастыре.[2] Согласно воспоминаниям любимого ученика митрополита Антония архиепископа Иоанна (Максимовича), «он держал свое решение в тайне, и оно стало известно пастве лишь, когда разрешение на въезд на Афон было получено, и митрополит стал готовиться к отъезду».[3]

Русские прихожане в Белграде заволновались, и 28 декабря несколько их представителей отправились к митрополиту, взяв с собой чудотворную Курскую Коренную икону Божией Матери. На убеждения членов делегации Владыка ответил: «Меня не нужно уговаривать, я не ломаюсь, как Борис Годунов, а твердо решил ехать на Афон, и никакие уговоры не изменят моего решения». Тогда княгиня М.А. Святополк-Мирская сказала: «Если Вы, владыко, нас не слушаете, то верим, что Владычица Богородица Сама Вас не пустит, и Вы не уедете».[4]

5 января 1923 г. митрополит Антоний приехал в Белград, чтобы через три дня выехать оттуда на Святую Гору, но по прибытии в Сербскую Патриархию ему вручили срочный пакет с Афона. В нем настоятель Свято-Пантелеимоновского монастыря архимандрит Мисаил извещал Владыку, что в виду некоторых местных протестов Протат отменил данное ему разрешение на въезд на Афон. По свидетельству архиеп. Иоанна «митрополит был ошеломлен известием. Но более всего его поразило, что новое решение и уведомление о том последовали в тот самый день, когда к нему принесли Чудотворную Икону Богоматери и перед ней просили его не оставлять своей паствы». Вскоре – на Рождество, служа в русской церкви Белграда, Владыка Антоний в конце своей проповеди объявил, что его горячее желание уйти совершенно от мира не могло состояться, и он, видя в том волю Божию, и, покоряясь ей, остается с паствой.[5] Вскоре он возглавил созданный Архиерейский Синод Русской Православной Церкви за границей.

В следующем году митрополит все-таки сумел получить въездную визу для посещения Афона. К этому времени относится резкий конфликт Владыки с Константинопольской Патриархией, в связи с ее переходом на новоюлианский календарь. 4 апреля 1924 г. митр. Антоний выехал из Белграда в Палестину, стремясь получить поддержку у местных Восточных патриархов, и по пути заехал на Святую Гору, куда прибыл в Великий Четверг. Однако Константинопольский Патриарх запретил ему совершать на Афоне Пасхальную службу. Владыка пробыл на Святой Горе до праздника Святой Троицы. Стремясь помешать его поездке в Палестину, Константинопольская Патриархия 8 мая прислала митр. Антонию письмо с указанием, что без согласия и разрешения Вселенского Патриарха он не может оставить Афон. Владыка вежливо попросил разрешения выехать на Восток, но не получив никакого ответа, уехал с Афона, известив Патриарха о своем отъезде ввиду окончания 14 июня срока визы.[6]

В период пребывания митр. Антония на Афоне Архиерейский Синод, вследствие возникших осложнений во взаимоотношениях с Вселенским Патриархом, отправил Владыке послание, в котором говорилось: «Виду поднятого большевиками, при содействии Вселенской патриархии, усиленного похода против Русской Православной Церкви в советской России и за границей и необходимости активного возглавления заграничной Русской Церкви в такой критический момент высокоавторитетным иерархом, убедительно просим Высокопреосвященнейшего митрополита Антония для блага и пользы Церкви ускорить свой отъезд в Палестину и по выполнении порученной ему миссии в скорейшем времени прибыть в Ср. Карловцы…». Одной из причин этого письма были возникшие у членов Синода подозрения, что Владыка Антоний, следуя своему давнему желанию, останется на Святой Горе.[7] Но митрополит, исполняя данное ему послушание, уже окончательно оставил свое намерение. Это было его последнее посещение Афона.

С августа 1920 г. по 19 мая 1922 г. в скиту Новая Фиваида Свято-Пантелеимоновского монастыря проживал другой известный архиерей Зарубежной Русской Церкви епископ Екатеринославский и Новомосковский Гермоген (Максимов), часто служивший в храмах разных монастырей Святой Горы. Владыка имел теплые личные отношения с настоятелями многих афонских обителей: Свято-Пантелеимоновского монастыря – архимандритом Мисаилом, Свято-Андреевского скита – архимандритом Митрофаном, Свято-Ильинского скита – архимандритом Иоанном, скита Новая Фиваида – иеросхимонахом Ионой, сербского монастыря Хиландар – архимандритом Митрофаном и болгарского монастыря Зограф – архимандритом Владимиром.[8]

1 января 1922 г. епископ Гермоген написал на Афоне свое «Архипастырское воззвание к донским казакам», в котором говорилось: «…Когда организуется новая Донская Армия, и все будет готово для нападения на врага, тогда дайте мне знать, и где бы я ни был, я, ваш Архипастырь, готов идти с вами. Я пойду впереди вас с животворящим Крестом в руках и буду благословлять ваше победное шествие на помощь России восстановить Престол Царский, вернуть Народу Русскому его Законного Царя. И пусть на Знаменах ваших крупными, огненными, как меч Херувима, словами будет написано «Боже, Царя храни».»[9] В мае 1922 г. Владыка Гермоген поселился в Югославии, в годы Второй Мировой войны он в сане митрополита возглавлял Хорватскую Православную Церковь и был расстрелян коммунистами Тито в июне 1945 г.

В середине 1920-х гг. на Святую Гору приехали и остались там более чем на 20 лет два молодых русских эмигранта, внесших значительный вклад, как в историю Афона, так и Русской Православной Церкви в целом. Первым из них был учившийся в Парижском Свято-Сергиевском богословском институте художник и иконописец Сергей Семенович Сахаров. Он родился 22 сентября 1896 г. в Москве в верующей семье, окончил гимназию, в годы Первой мировой войны служил офицером инженерных войск, но в боевых действиях участия не принимал; после Октябрьской революции 1917 г. дважды подвергался арестам со стороны советских властей. В годы гражданской войны Сергей Сахаров поступил в Московское училище изящных искусств, но в 1921 г. эмигрировал. После недолгого проживания в Италии и Германии он в 1922 г. поселился в Париже, где продолжил занятия живописью и даже выставлял свои картины в Осеннем салоне и салоне Тюильри. В Великую Субботу 1924 г. С.С. Сахаров пережил видение нетварного Света: «Я ощутил Его как прикосновение Божественной Вечности в моему духу». После пережитого Сергей Семенович проступил в 1925 г. в только что открытый Свято-Сергиевский институт, однако простая учеба не удовлетворяла его и в том же году жажда духовной жизни привлекла на Афон. 18 марта 1927 г. С.С. Сахаров принял монашеский постриг с именем Софроний в русском Свято-Пантелеимоновском монастыре. О первых годах пребывания на Афоне он вспоминал, как о «самых блаженных». 30 апреля 1930 г. монах Софроний был рукоположен известным сербским святителем (канонизированным в 2003 г.) епископом Охридским Николаем (Велимировичем) в Пантелеимоновском храме Старого Нагорного Русика во иеродиакона.[10]

Весной 1931 г. о. Софроний познакомился со своим духовником - святым старцем преподобным схимонахом Силуаном Афонским (в миру Семеном Ивановичем Антоновым, 1866-1938), родившимся в Шовском селе и волости Лебединского уезда Тамбовской губернии. В молодости прп. Силуан занимался крестьянским трудом, был столяром в артели строителей в имении князя Трубецкого, затем служил в лейб-гвардии саперном батальоне в Санкт-Петербурге. Сразу после окончания армейском службы он уехал на Афон и с осени 1892 г. пребывал в Свято-Пантелеимоновском монастыре, в 1896 г. инок Симеон принял постриг в мантию, затем – в 1911 г. был пострижен в великую схиму. Схимонах исполнял послушание на монастырской мельнице в Каламарейском метохе, а затем был экономом в Старом Нагорном Русике. За 46 лет пребывания на Афоне старей лишь один раз покидал его. Во время русско-японской войны 1904-1905 гг. о. Силуан, как запасной гвардеец, вместе с многими другими состоявшими в запасе русскими насельниками Святой Горы, был вызван по мобилизации в Россию. 30 декабря 1904 г. он выехал из Свято-Пантелеимоновского монастыря и возвратился на Афон 16 октября 1905 г., побывав за это время в нескольких российских монастырях, и, посетив свою семью на родине. Приехав в родную обитель о. Силуан вернулся к послушанию эконома в Старом Нагорном Русике. Старец имел сострадательную любовь, он со слезами молился о всем мире, когда мир был охвачен братоубийственной Первой мировой войной.[11]

С Пасхи 1931 г и до самой кончины преподобного, покорившего молодого монаха своей «святостью, глубиной духовного опыта и ясностью мысли», о. Софроний находился при нем. 1 декабря 1935 г. иеродиакон Софроний принял великую схиму. Перед смертью святой передал своему духовному сыну записки, которые впервые были опубликованы в 1948 г. под названием «Старец Силуан». Преподобный Силуан тихо скончался 11/24 сентября 1938 г. после непродолжительной болезни лихорадкой и был отпет отцом наместником в соборе Свято-Пантелеимоновском монастыре (его канонизация Константинопольским Патриархатом состоялась в 1978 г., а в 1992 г. прп. Силуан был внесен в месяцеслов Русской Православной Церкви).[12]

Кончина преподобного вызвала отклики целого ряда архиереев. Так, в частности, несколько раз посещавший Свято-Пантелеимоновский монастырь и очень любивший о. Силуана св. епископ Николай (Велимирович) написал и опубликовал в своем миссионерском журнале некролог старцу под названием «Человек великой любви», в котором отмечал: «Этот дивный подвижник был простой монах, но богач в любви к Богу и ближним. Многие монахи со всех сторон Святой Горы прибегали к нему за советом, но особенно любили его сербские монахи из Хиландара… и «Постницы святого Саввы». В нем видели они своего отца духовного, возрождавшего их своею любовию. И мне отец Силуан очень много духовно помог. Я чувствовал, как молитва его укрепляла меня. Всякий раз, когда бывал на святом Афоне, я спешил с ним увидеться…».[13]

Экзарх Московского Патриархата в Америке митрополит Вениамин (Федченков), знавший старца лишь по переписке с ним, получив известие о его кончине, писал 18 ноября 1938 г. наместнику Свято-Пантелеимоновского монастыря игумену Иустину: «…совершенно искренне скажу, что в последние годы я не ощущал ни от кого такой силы благодати, как от него, отца Силуана… И потому я храню его письма ко мне. И если бы я не знал ничего о его жизни, подвигах, молитве, послушании, то одного духа писем довольно для меня, грешного, чтобы считать его преподобным». Тогда же Владыка просил прислать ему что-либо из вещей почившего старца, а в написанном вскоре письме иеросхидиакону Софронию (Сахарову) отмечал: «Пока еще живы Вы и другие свидетели – собирайте и записывайте о нем все до мелочей. Это – История Церкви. Я поминаю отца Силуана вместе с угодником Божиим отцом Иоанном Кронштадтским и прошу его заступления пред Богом… Еще раз благодарю и ожидаю, не я один, еще большего, если Богу угодно. А отцу Силуану теперь уже безопасно…».[14]

После смерти прп. Силуана иеросхидиакон Софроний (Сахаров) получил благословение игумена и духовника Свято-Пантелеимоновского монастыря на отшельничество в пустынных скалах Карули (на крайнем юге Афона), где вел аскетический образ жизни в небольшой пещере в 1939-1941 гг. В это же время он начал составлять свою ставшую впоследствии знаменитой книгу о преподобном Силуане.

В начале 1941 г. отцу Софронию предложили принять сан священника и стать духовником греческого монастыря св. Павла (это был первый случай, когда греческие монахи пригласили себе духовником русского). В феврале 1941 г. о. Софроний был рукоположен во иеромонаха, а в конце того же года по особому, совершенному епископом, чину поставлен духовником для окормления братии. Затем, оставаясь духовником, иеросхимонах около трех лет прожил в уединении в каливе Пресв. Троицы, вблизи монастыря св. Павла. Являясь большим подвижником, постником и молитвенником, о. Софроний поддерживал тесные духовные контакты с отшельниками в других греческих монастырях на западном побережье Афона.[15]

Другим русским эмигрантом, приехавшим на Афон в 1925 г., был сын царского министра земледелия и главы правительства генерала П.Н. Врангеля в Крыму А.В. Кривошеина Всеволод Александрович Кривошеин. Он родился 19 июня 1900 г. в Санкт-Петербурге, был крещен 30 июля того же года в Казанской церкви г. Териоки (ныне г. Зеленогорск Ленинградской области) и после окончания столичной гимназии учился на историко-филологическом факультете Петроградского (1916-1917) и Московского университетов (1917-1918). В годы гражданской войны Всеволод Александрович уехал на юг, воевал в Белой армии, в январе 1920 г. выехал из Новороссийска в Каир, затем в Константинополь (Стамбул). В конце 1920 г. он поселился во Франции, в 1924 г. окончил в Париже филологический факультет университета Сорбонна и в апреле 1925 г. поступил в Свято-Сергиевский Богословский институт; в 1924-1925 гг. принимал участие в Русском христианском студенческом движении. 2 октября 1925 г. В.А. Кривошеин впервые поехал на Афон, а 4 декабря того же года стал послушником Свято-Пантелеимоновского монастыря. Здесь 24 марта / 6 апреля 1926 г. он был пострижен в рясофор с именем Валентин и 18 марта 1927 г. принял монашеский постриг в мантию с именем Василий. В 1929-1942 гг., благодаря прекрасному знанию многих языков, он исполнял обязанности монастырского секретаря – грамматикоса по переписке с церковными и гражданскими учреждениями. В 1937 г. брат Василий был избран членом Совета обители – «соборным старцем» и ее вторым «чрезвычайным» представителем на общеафонских собраниях, в 1942-1945 гг. являлся представителем (антипросопом) Свято-Пантелеимоновского монастыря в Священном Киноте, а в 1944-1945 гг. – также членом Священной Эпистасии.[16]

Однако главным делом монаха стало библиотечное послушание и работа в богатом, до тех пор мало исследованном книгохранилище русской обители. С 1932-1933 гг. брат Василий занимался активной научно-исследовательской деятельностью, изучая историю и духовность Византийской империи, и вскоре приобрел известность в международных кругах византологов. Его, написанная в 1933 г. и переведенная на несколько европейских языков, работа об аскетическом и богословском учении свт. Григория Паламы привлекла внимание читателей различных христианских деноминаций.[17]

В июне 1926 г., после окончания историко-экономического факультета Лувенского университета в Бельгии, по благословению своего духовника епископа Вениамина (Федченкова), на Святую Гору прибыл князь Дмитрий Алексеевич Шаховской (1902-1989). 9 октября того же года он принял монашеский постриг в честь св. ап. Иоанна Богослова в русском Свято-Пантелеимоновском монастыре, но вскоре уехал с Афона и 1 ноября 1926 г. поступил в парижский Свято-Сергиевский Богословский институт. 5 марта 1927 г. о. Иоанн Шаховской был рукоположен во иеромонаха. В дальнейшем о. Иоанн (возведенный в 1935 г. во игумена, а в 1937 г. – во архимандрита) служил на приходах в Югославии, Германии, США, 11 мая 1947 г. он был хиротонисан во епископа Бруклинского и скончался в Калифорнии в сане архиепископа Сан-Францисского и Западно-Американского (в юрисдикции Американской Православной Церкви).[18]

Также в середине 1920-х гг. приехал на Афон будущий архиепископ Серафим (в миру Леонид Иванов). Он родился 1 августа 1897 г. в Курске, где окончил гимназию, в 1915 г. поступил на философский факультет Московского университета, но в следующем году ушел добровольцем на русско-германский фронт, а с началом гражданской войны воевал в рядах Белой армии. В 1920 г. Л. Иванов эмигрировал в Королевство сербов, хорватов и словенцев, где учился на Богословском факультете Белградского университета. В 1925 г. он стал послушником афонского Свято-Пантелеимоновского монастыря, где 1 августа 1926 г. принял монашеский постриг в мантию с именем Серафим. Вскоре брат Серафим переехал в г. Скопле, где митрополит Варнава (будущий Сербский Патриарх) рукоположил его во иеродиакона и иеромонаха и взял к себе секретарем. С 1928 г. о. Серафим пребывал в составе русского монашеского братства прп. Иова Почаевского в Ладомировой (Словакия), которое в 1934 г. возглавил, и на следующий год был возведен в сан архимандрита. После эвакуации вместе с братией обители в 1945 г. в Германию о. Серафим 13 марта 1946 г. был хиротонисан в Швейцарии во епископа Сантьягского и позднее вместе с руководством Русской Православной Церкви за границей переехал в США. В 1959 г. он был возведен во архиепископа Чикагского и Детройтского и скончался в Чикаго 25 июля 1987 г.[19]

В 1925-1926 гг. состоял в братии афонского Свято-Пантелеимоновского монастыря бывший инспектор Таврической, Волынской и Харьковской Духовных семинарий архимандрит Тихон (в миру Александр Троицкий, 1883-1963). В дальнейшем он был членом братии русского Введенского монастыря в Мильково (Югославия), временно управлял Северо-Американской епархии Русской Православной Церкви за границей в сане архиепископа, в 1950-1963 гг. состоял постоянным членом Архиерейского Синода РПЦЗ и скончался в г. Джорданвилле (штат Нью-Йорк).[20]

В 1928 г. почти год проживал в Свято-Андреевском скиту на Афоне архиепископ Северо-Американский Александр (в миру Александр Алексеевич Немоловский, 1877-1960). С 1921 г. он проживал в Стамбуле, в 1924 г. был назначен Константинопольским Патриархом управляющим русскими общинами в городе и занимал эту должность до начала 1928 г. Однако затем он был уволен от должности управляющего и выселен из страны по решению турецких властей. Из Стамбула Владыка Александр уехал на Афон, а в декабре 1928 г. переехал по приглашению митрополита Евлогия (Георгиевского) в Брюссель, где в дальнейшем служил с перерывом до своей кончины 1960 г (в 1945 г. он перешел в юрисдикцию Московского Патриархата).[21]

В 1931-1933 гг. первый раз пребывал на Афоне будущий архимандрит Силуан (в миру Стрижков Роман Борисович). Он родился 10 января 1911 г. в г. Тавастгусе (великое княжество Финляндское) в семье офицера, в 1920 г. вместе с семьей эмигрировал в столицу Греции Афины, в 1928 г. окончил русско-греческую гимназию и после смерти родителей уехал на Святую Гору. После трехлетнего пребывания в Свято-Пантелеимоновском монастыре Р.Б. Стрижков приехал в столицу Югославии, где в 1940 г. окончил богословский факультет Белградского университета. В дальнейшем Роман Борисович служил в канцелярии общества «Югославское профессорское содружество», закрытого после начала немецкой оккупации весной 1941 г., потом работал газетчиком до своего возвращения на Афон в 1944 г.[22]

В 1932 г. в паломничество на Святую Гору приехал и остался здесь на 14 лет известный богослов, профессор Свято-Сергиевского Богословского института Сергей Сергеевич Безобразов. Он родился 10 апреля 1892 г. в Санкт-Петербурге в семье сенатора, окончил в 1910 г. столичную гимназию и в 1914 г. – историко-филологический факультет Санкт-Петербургского университета. С осени 1914 г. Сергей Сергеевич работал библиотекарем в Публичной библиотеке, в 1917 г. он был удостоен ученой степени магистра и 21 октября 1917 г. избран доцентом кафедры церковной истории Петроградского университета. С осени 1918 г. С.С. Безобразов преподавал на Бестужевских Высших женских курсах, зимой 1920-1921 гг. – в Ташкентском университете, а с 1921 г. работал профессором Петроградского Богословского института. В 1922 г. он вместе с группой других богословов и философов был выслан из Советской России, в 1923-1924 гг. преподавал богословие в Русско-сербской гимназии Белграда, затем переехал в Париж. В 1925 г. С.С. Безобразов участвовал в создании Свято-Сергиевского института, в котором сначала работал в качестве секретаря, а с 1926 г. заведовал кафедрой Нового Завета и преподавал Священное Писание Нового Завета в знании профессора.[23]

Приехав весной 1932 г. на Святую Гору, ученый был зачислен в братию Свято-Пантелеимоновского монастыря, где 7/20 июня того же года принял монашеский постриг с именем Кассиан, 23 июня был рукоположен во иеродиакона, 26 июня 1932 г. – во иеромонаха, 7 января 1935 г. – во игумена, а 7 января 1937 г. – во архимандрита. В период пребывания на Афоне о. Кассиан работал над рукописью о Троичном новозаветном богословии под названием «Бог Отец» и кроме того много внимания уделял докторской диссертации «Водою и Кровью и Духом» (посвященной богословию Святого Духа после апостола Иоанна).[24]

В середине 1930-х гг. о. Кассиан, активно занимаясь научной деятельностью, часто покидал Афон. Летом 1934 г. он преподавал на Экуменическом семинаре в Женеве, летом 1937 г. участвовал во Всемирной конференции в Эдинбурге, а летом 1939 г. – во Всемирной конференции христианской молодежи в Амстердаме. В августе 1939 г. архимандрит Кассиан снова приехал на Афон и остался в Свято-Пантелеимоновского монастыре до октября 1945 г.[25]

В 1936 г. после двадцатилетнего перерыва вернулся на Святую Гору архимандрит Евгений (в миру Евгений? Иосифович Жуков). Он родился в 1884 г. в с. Летницкое Медвежинского уезда Ставропольской губернии в крестьянской семье и пришел на Афон в начале XX века. Жуков был принят в обитель cв. Архистратига Михаи­ла, пострижен в мантию, рукоположен во иеромонаха, и в дальнейшем назначен помощником настоятеля Ставроникитского монастыря. В 1914 г. о. Евгений приехал в Россию, сохранив греческое поддан­ство и до начала 1920-х гг. пребывал в Лебяжьей пустыни на Кубани, где активно боролся про­тив обновленчества. В 1924 г. он был возведен Патриархом Тихоном во архимандрита, после чего служил в храме станица Кавказская, неоднократно подвергаясь арестам со стороны советских карательных органов. После выхода в 1927 г. декларации Заместителя Патриаршего Местоблюстителя митрополита Сергия (Страгородского) о лояльности советской власти о. Евгений отделился от него и перешел к иосифлянам. В 1928-1929 гг. он окормлялся у епископа Козловского Алексия (Буя), а в марте 1930 - январе 1931 гг. у епископа Бахмутского и Донецкого Иоасафа (Попова), который назначил его иосифлянским благо­чинным Кубани. К отцу Евгению в станицу Кавказскую приезжало много верующих. 17 января 1933 г. архимандрит был арестован по обвинению в «причастности к церковно-монархической организации «Южно - Русский Синод»» и постановлением Особого совещания НКВД от 15 октября 1933 г. по делу Истинно-Православной Церкви приговорен к высылке из СССР, однако направлен в Ке­меровские лагеря.[26] В 1936 г., после неоднократных ходатайств, о. Евгений был выслан в Грецию как греческий подданный (по некоторым сведениям обменян на арестованного греческого коммуниста). В 1936-1972 гг. архимандрит пребывал в мо­настыре на Афоне, активно переписываясь со своими духовными чадами в СССР и других странах. Он являлся духовным сыном преподобного Силуана и был очень популярен в Греции. Скончался отец Евгений в 1972 г. на Святой Горе.[27]

В конце 1930-х гг. несколько лет послушником на Афоне был активный прихожанин русского храма св. кн. Александра Невского в Париже князь Никита Петрович Мещерский. Вернувшись во Францию, он убедил многих эмигрантов из России оказать материальную помощь русским обителям Святой Горы. В годы Второй мировой войны Н.П. Мещерский стал переводчиком в немецкой армии и погиб в бою с партизанами под Смоленском (его брат Николай Петрович Мещерский принимал участие в движении Сопротивления в период оккупации Франции).[28]

К 1941 г. 28 русских насельников проживали в келлиотском поселении Каруля, многие из которых были известными старцами. К их числу относился бывший полковник царской армии, старший брат российского посланника в Сербии Василия Николаевича Штрандтмана иеросхимонах Никон (Штрандтман, 1875-1963). Он в конце 1930-х гг. поселился в пещере, высеченной в скале, и прожил там около 25 лет, вплоть до своей кончины. Следует упомянуть также бывшего князя иеросхимонаха Парфения и телохранителя Николая II, пешком пришедшего на Афон из России и подвизавшегося здесь до своей кончины 13 февраля 1984 г., схимонаха Никодима.

Со Свято-Андреевским скитом одно время был связан известный старец-исихаст иеросхимонах Феодосий Карульский (Харитонов, 1868-1937), оставивший после себя ценный «Духовный дневник». Он происходил из духовной семьи, в 1894 г. окончил Казанскую Духовную Академию и остался в ней преподавателем, здесь же был пострижен в монашество с именем Феофан и рукоположен во иеромонаха. В дальнейшем о. Феофан был удостоен научной степени магистра богословия, в 1896-1901 гг. служил инспектором Вологодской Духовной семинарии, состоял в переписке с Оптинскими старцами и епископом Феофаном Затворником. От предложенного ректорства и сана архимандрита он отказался и уехал на Святую Гору, где, избрав отшельнический путь, с 1914 г. спасался на Карули. Во второй половине 1926 г. отшельник принял постриг в великую схиму с именем Феодосий, и долгое время был духовником всех русских карулитов. Иеросхимонах был очень известен своей литературной деятельностью. Он нашел и опубликовал ранее не известное сочинение прп. Паисия Величковского «Крины Сельныя», перевел с греческого несколько сочинений прп. Никодима Святогорца, в частности «Исповедник», до того существовавший только на греческом языке, по поручению Святейшего Синода составил разбор «ереси имябожников» и как итог своей молитвенной аскетической жизни - «Молитвенный дневник» в руководство занимающимся Иисусовой молитвой художественным способом. Кроме того, отец Феодосий написал книгу в защиту юлианского календаря – «Учение Православной Церкви о Священном Предании и отношении ее к новому стилю».[29]

Также были опубликованы несколько писем иеросхимонаха к Первоиерарху Русской Православной Церкви за границей митрополиту Антонию (Храповицкому) и ответных писем Владыки, с которым о. Феодосий переписывался по поводу разделений на Афоне, вызванных введением нового стиля в Константинопольском Патриархате. В одном из ответных писем в феврале-марте 1930 г. митр. Антоний писал иеросхимонаху Феодосию: «Патр. Фотий желает, чтоб его считали консерватором. Мне писали о нем, что он лучший из современных иерархов в Царьграде… Ваш Патриарх как будто подается вправо под влиянием событий, и Вам можно значительно успокоиться. Если Русь освободится от большевиков, то и разговор о новом стиле окончится».[30]

Относившийся к партии зилотов-ревнителей Карульский старец и его ученик монах Никодим в конце 1920-х – начале 1930-х гг. вели активную переписку с насельником Валаамского монастыря - убежденным старостильником иеромонахом Иустинианом (Серебряковым), последователем духовника этой обители иеросхимонаха Михаила (Попова).[31] На Каруле отец Феодосий прожил до самой кончины, последовавшей 2 октября 1937 г.

До своего переезда в начале 1930-х гг. в Югославию духовником Свято-Пантелеимоновского монастыря служил схиархимандрит Кирик, известный своей длительной борьбой с имяславием. Как опытного старца, по совету митрополита Антония (Храповицкого), Сербский Патриарх Варнава вызвал его в качестве духовника для всего православного духовенства Югославии.[32] Насельником Свято-Пантелеимоновского монастыря был и друг преподобного Силуана иеросхимонах Кассиан (Корепанов), прибывший на Афон из Оптиной пустыни. В 1934 г. он временно покинул Святую Гору, и с начала 1936 г. был духовником монашеского братства прп. Иова Почаевского в Ладомировой, обслуживая также православные словацкие и русинские приходы вблизи обители. 29 апреля 1936 г. митрополит Антоний (Храповицкий) так писал о нем сербскому епископу Мукачевско-Пряшевскому Дамаскину: «Мне было отрадно читать в Вашем письме от 21 апреля о том благоволении, которое стяжал у Вас иеросхимонах Кассиан, и я очень сожалею, что не могу сразу исполнить пожелание Вашего Преосвященства о предоставлении ему канонического отпуска: дело в том, что он не состоит в моем непосредственном ведении, а входит в состав клира Преосвященного Архиепископа Виталия [основателя братства прп. Иова Почаевского], которому я одновременно с сим пересылаю Ваше письмо».[33] В 1940 г. иеросхимонах Кассиан вернулся на Афон, где и умер. 4 февраля 1940 г. скончался любимый братией настоятель Свято-Пантелеимоновского монастыря (исполнявший эту должность с 1905 г.) 87-летний старец архимандрит Мисаил (в миру Михаил Сопегин), его приемником стал архимандрит Иустин.[34]

Дореволюционный настоятель Свято-Андреевского скита игумен Иероним скончался в 1922 г. и на его место настоятеля заступил архимандрит Митрофан, кото­рый умер в 1949 г. Посещавший в 1930-е гг. скит русский эмигрантский писатель Владимир Маевский так охарактеризовал отца Митрофана. «Этот спокойный и вдум­чивый инок, с лицом аскета, сразу произвел на меня неизгладимое впечатление как всем своим внеш­ним видом, так и глубоким внутренним содержанием, обнаруженным почти с первых же фраз нашей первой беседы. Игумен Митрофан - типичный монах аскетического склада, могущий служить отличной моделью для хорошего художни­ка, он высок ростом, а вместе с тем худощав и сух, что, несомненно, является следствием его воздержанной и постнической жизни. У него такое же аскетическое, вполне гармонирующее со всею его фигурой сухощавое лицо, которое озаряют два умных, проницательных, но немного болезненных глаза. Отец Митрофаи прекрасно духовно на­читан и обладает редкою способностью понимать самые отвлеченные богословские сочинения. В то же время он является иноком высокой и строгой жизни. Строгий к себе и снисходительно терпеливый ко всем окружающим, этот игумен при первом впечатлении, пожалуй, может показаться даже несколько суховатым. Но при дальнейшем знаком­стве - он положительно очаровывает своею сердечностью, простотою и отеческой заботливостью». Такую же высокую оценку гостеприимству архимандрита Митрофана дал бенедиктинский монах - бельгиец о. Феодор, прибыв­ший на Афон с целью ознакомления с опытом русского монашества. Он провел в 1927 г. три месяца на Афоне: большую часть времени в Свято-Ан­дреевском скиту.[35]

Начавшиеся после окончания Второй Мировой войны и начала гражданской войны в Греции гонения, а иногда и прямые репрессии русских монахов заставили некоторых из них покинуть Святую Гору.[36]

Так иеросхимонах Софроний (Сахаров) уже во второй половине 1946 г. был вынужден уйти из греческого монастыря св. Павла в русский Свято-Андреевский скит. Вместе с отцом Софронием в 1947 г. уехал с Афона в Париж его ученик монах Силуан (Стрижков). Еще раньше – в октябре 1945 г. уехал с Афона в Париж архимандрит Кассиан (Безобразов). Оставаясь членом «Братства Святой Горы», он вернулся к преподаванию в Свято-Сергиевском институте, 29 июня 1947 г. был удостоен научной степени доктор богословия, 28 июля 1947 г. – хиротонисан в Париже во епископа Катанского, в сентябре того же года назначен ректором Свято-Сергиевского института и занимал этот пост вплоть до своей смерти.[37]

Вскоре после отъезда отцов Кассиана, Софрония и Силуана с Афона - 26 сентября 1947 г. в Салониках состоялся суд. По обвинению в сотрудничестве с немецкими оккупантами трибунал постановил приговорить группу русских и болгарских иноков к тюремному заключению, в том числе монаха Василия (Кривошеина) – к двум годам,. Все обвинения в адрес русских иноков были полностью надуманы, судебный процесс являлся местью за приглашение представителя советского посольства и в значительной степени являлся инструментом политики эллинизации. Так афонский архимандрит Евгений написал Первоиерарху РПЦЗ митрополиту Анастасию в ответ на запрос Владыки от 14 ноября 1947 г. о подробностях ареста и суда, что были осуждены именно «виновники» приглашения советского консула В.Д. Карманова, «устроившие ему трезвоны и обеды».[38]

Кроме того, монаху Василию (Кривошеину), несомненно, припомнили то, что он несколько лет вел в Киноте наряженную борьбу против ограничительных мер греческого правительства, препятствовавших притоку на Афон послушников из славянских стран. Уже вскоре после суда в Салониках приговор к тюремному заключению был заменен поражением в гражданских правах. В дальнейшем греческие королевские власти заставили отца Василия покинуть не только Афон, но в феврале 1951 г. и Грецию (при этом монах еще много лет формально оставался в числе братии Свято-Пантелеимоновского монастыря). Опять вступил он на землю Святой Горы только через 30 лет – в 1977 г., уже как архиепископ Русской Православной Церкви.[39]

Последующие десятилетия, вплоть до начала 1990-х гг., характеризуются постепенным угасанием русского монашества Афона. Таким образом, период наиболее активной духовной жизни русских афонитов в XX веке пришелся на 1920-е – 1940-е гг. В это время на Святой Горе спасались такие знаменитые старцы, как преподобный Силуан и Феодосий Карульский, выдающиеся богословы: отцы Василий (Кривошеин), Кассиан (Безобразов), Софроний (Сахаров), известные архиереи; митрополиты Антоний (Храповицкий), Гермоген (Максимов) и многие другие. Изучение их духовных подвигов и богословского наследия начало развиваться только в последние годы и несомненно будет продолжаться в дальнейшем.

[1] Преподобный Силуан Афонский. Святая Гора Афон, 2005. С. 48-49.

[2] Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ), ф. 6343, оп. 1, д. 4, л. 5.

[3] Письма Блаженнейшего Митрополита Антония (Храповицкого). Джорданвилл, 1988. С. 87-88.

[4] Там же. С. 89-90.

[5] Там же. С. 90-91.

[6] Там же. С. 96.

[7] Там же. С. 97.

[8] Знаменательный юбилей. 50-летие священнослужения Архиепископа Гермогена Екатеринославского и Новомосковского, архипастыря Донской армии. 29 июня 1886 года – 29 июня 1936 года. Белград, 1936. С. 28-29.

[9] Косик В.И. Русское церковное зарубежье: XX век в биографиях духовенства от Америки до Японии. Материалы к словарю-справочнику. М., 2008. С. 103.

[10] Донской армии. 29 июня 1886 года – 29 июня 1936 года. Белград, 1936. С. 28-29.

Косик В.И. Указ. соч. С. 338.

[11] Преподобный Силуан Афонский. С. 12, 14, 20, 495.

[12] Русский на Афоне Свято-Пантелеимонов монастырь. Святая Гора Афон, 2004. С. 18.

[13] Преподобный Силуан Афонский. С. 272-273.

[14] Там же. С. 273-274.

[15] Игумен Н. Сокровенный Афон. М., 2002. С. 61-62; Зубов Д.В. Афон и Россия. Духовные связи. М., 2000. С. 146.

[16] Митрополит Мануил (Лемешевский). Русские православные иерархи периода с 1893 по 1965 годы (включительно). Т. 2. Эрланген, 1981. С. 93.

[17] См.: Церковь Владыки Василия (Кривошеина). Письма, статьи, воспоминания / Сост. А. Мусин. Нижний Новгород, 2004; Архиепископ Василий (Кривошеин). Воспоминания. Нижний Новгород, 1998.

[18] Незабытые могилы: Российское зарубежье: некрологи 1917-1997. В 6 тт. / Сост. В.Н. Чуваков. М., 2001. Т. 3. С. 86; Русские писатели эмиграции: Биографические сведения и библиография их книг по богословию, религиозной философии, церковной истории и православной культуре 1921-1972 / Сост. Н. Зернов. Бостон, 1973. С. 60; Митрополит Мануил (Лемешевский). Указ. соч. Т. 2. Эрланген, 1984. С. 339.

[19] Митрополит Мануил (Лемешевский). Указ. соч. Т. 6. Эрланген, 1989. С. 50-51.

[20] Нивьер А. Православные священнослужители, богословы и церковные деятели русской эмиграции в Западной и Центральной Европе. 1920-1995: Биографический справочник. М.: 2007. С. 488.

[21] Там же. С. 56; Косик В.И. Указ. соч. С. 7.

[22] Косик В.И. Указ. соч. С. 333.

[23] Митрополит Мануил (Лемешевский). Указ. соч. Т. 4. Эрланген, 1986. С. 85-86.

[24] Косик В.И. Указ. соч. С. 203.

[25] Митрополит Мануил (Лемешевский). Указ. соч. Т. 4. С. 86.

[26] Справка Управления Федеральной службы безопасности Российской Федерации по Краснодарскому краю № 1/1/6-64503 от 21 июля 1995.

[27] Катакомбы // Русское Возрождение. 1982. № 20. С. 142-145; Шкаровский М.В. Иосифлянство: течение в Русской Православной Церкви. СПб., 1999. С. 129-130, 359-360.

[28] Свидетельство автору родственников Н.П. Мещерского в 2009 г.

[29] Троицкий П. История русских обителей Афона. С. 258.

[30] Письма Блаженнейшего Митрополита Антония (Храповицкого). С. 218-219.

[31] Валаам Христовой Руси. М., 2000. С. 315.

[32] Письма Блаженнейшего Митрополита Антония (Храповицкого). С. 194.

[33] Там же. С. 274.

[34] Преподобный Силуан Афонский. С. 87.

[35] Троицкий П. История русских обителей Афона. М., 2009.С. 86-87.

[36] Синодальный архив Русской Православной Церкви за границей в Нью-Йорке (СА), д. 19/47.

[37] Митрополит Мануил (Лемешевский). Указ. соч. Т. 4. С. 85-87..

[38] СА, д. 19/47.

[39] Архиепископ Василий (Кривошеин). Спасенный Богом. Воспоминания, письма. СПб., 2007. С. 8.