Гоголь за чтением Библии. В.В. Воропаев
Гоголь знал и любил Священное Писание. В статье „Предметы для лирического поэта в нынешнее время“ он писал, обращаясь к поэту Николаю Языкову: „Разогни книгу Ветхого Завета: ты найдешь там каждое из нынешних событий, ясней как день увидишь, в чем оно преступило пред Богом, и так очевидно изображен над ним совершившийся Страшный суд Божий, что встрепенется настоящее“.
В то время редко можно было услышать от светского человека столь глубокие слова о Ветхом Завете. Недаром в уцелевших главах второго тома „Мертвых душ“ генерал-губернатор говорит: „К стыду, у нас, может быть, едва отыщется человек, который бы прочел Библию…“
Ветхозаветные книги питали творческую мысль Гоголя. Так, при переработке „Тараса Бульбы“ он широко использовал тексты книг Иудифи и Есфири[1], многочисленные цитаты и реминисценции из Книги Премудрости Иисуса сына Сирахова, Третьей Книги Царств, Книги Бытия, Книги Премудрости Соломона, Псалтири, Песни Песней встречаются в „Выбранных местах из переписки с друзьями“[2].
Как человек с чуткой поэтической душой Гоголь особенно ценил псалмы святого пророка Давида. „Перечти их внимательно,— писал он тому же Николаю Языкову 15 февраля (н. ст.) 1844 года из Ниццы,— или, лучше, в первую скорбную минуту разогни книгу наудачу, и первый попавшийся псалом, вероятно, придется к состоянию души твоей. Но из твоей души должны исторгнуться другие псалмы, не похожие на те, из своих страданий и скорбей исшедшие, может быть более доступные для нынешнего человечества…“
Лира самого Гоголя наполнялась не слыханными миром прекрасными звуками от Давидовых псалмов. Поэтическая душа русского писателя воспринимала их не только как источник духовности и глубоких мыслей для творчества художника. Его поражала высочайшая поэзия, тонкий лиризм языка Псалтири. И он связывал поэтическую чуткость русского человека именно с Псалтирью, по которой как по основному (а иногда единственному) учебнику народ русский учился грамоте. Отношение Гоголя к Псалтири как к непревзойденному художественному творению во многом созвучно суждениям Оптинского старца Варсонофия, который, имея в виду Гоголя (что примечательно) говорил, что Псалтирь „есть высшее художественное произведение, которое когда-либо слышало человечество“, что нет среди них равного ей, что „надо читать ее на церковнославянском языке“, так как он сильнее действует на человека. И чтобы наслаждаться ею, „надо иметь высокую, чуткую ко всему прекрасному душу“[3].
Не случайно Гоголь советовал своей давней знакомой Александре Осиповне Cмирновой в дни уныния и тоски учить наизусть псалмы Давида: „…молитесь. Если ж вам не молится, учите буквально наизусть, как школьный ученик, те псалмы, которые я вам дал, и учитеcь произносить их с силою, значеньем и выраженьем голоса, приличным всякому слову“. По преданию, Гоголь сам читал в Ницце Смирновой Псалтирь, Евангелие, Книгу Иова и некоторые Книги пророков[4]. Княжна Варвара Николаевна Репнина-Волконская вспоминала, как Гоголь, читая в их доме псалмы, восклицал: „Только в славянском все хорошо, все возвышенно!“[5].
Сохранилось два гоголевских автографа на церковнославянском языке с выписками из Псалтири. Один из них, хранящийся в Рукописном отделе Пушкинского Дома, содержит 15 псалмов и предназначался, вероятно, Александры Смирновой. Второй — из гоголевского фонда Российской государственной библиотеки — показывает, что Гоголь несколько раз принимался за переписывание Псалтири: записи оставлены на 3, 6, 9 и 11-м псалмах.
Еще один гоголевский автограф — списки псалмов параллельно на греческом и латинском языках — представляющий собой альбом в переплете из пятидесяти двух листов, также хранится ныне в Российской государственной библиотеке. По свидетельству современников, Гоголь ежедневно читал по главе из Ветхого Завета, а также Евангелие на церковнославянском, латинском, греческом и английском языках.
По уставу Нежинской гимназии, где учился Гоголь, священник каждый день перед классными занятиями полчаса читал воспитанникам Новый Завет. От гимназистов требовалось ежедневное заучивание по два-три стиха из Священного Писания. Эта привычка к духовному чтению сохранилась у Гоголя на всю жизнь. „Читай всякий день Новый Завет,— наставлял он младшую сестру Ольгу в письме от 20 января (н. ст.) 1847 года,— и пусть это будет единственное твое чтение. Там все найдешь, как быть с людьми и как уметь помогать им. Особенно для этого хороши послания апостола Павла. Он всех наставляет и выводит на прямую дорогу, начиная от самых священников и пастырей Церкви до простых людей, всякого научает, как ему быть на своем месте и выполнить все свои обязанности в мире как в отношении к высшим, так и низшим“.
И далее Гоголь советует читать апостольские послания с вниманием и рассуждением, как и учат святые отцы: „Читай не помногу: по одной главе в день весьма достаточно, если даже не меньше. Но, прочитавши, предайся размышлению и хорошенько обдумай прочитанное, чтобы не принять тебе в буквальном смысле того, что должно быть принято в духовном смысле“.
Послания святого апостола Павла не только повлияли на христианское миросозерцание Гоголя, но и самым непосредственным образом отразились в его творчестве. В принадлежавшей Гоголю Библии самое большее число помет и записей относится к апостольским посланиям Павла. Понятие „внутренний человек“ становится центральным в творчестве Гоголя 1840-х годов. Это выражение восходит к словам святого апостола Павла: „…но аще и внешний наш человек тлеет, обаче внутренний обновляется по вся дни“ (2 Кор. 4, 16). В своей Библии Гоголь против этого стиха написал: „Наш внешний человек тлеет, но внутренний обновляется“[6]. В „Выбранных местах из переписки с друзьями“, говоря о поэзии Пушкина, Гоголь замечает: „На все, что ни есть во внутреннем человеке, начиная от его высокой и великой черты до малейшего вздоха его слабости и ничтожной приметы, его смутившей, он откликнулся так же, как откликнулся на все, что ни есть в природе видимой и внешней“. В уцелевших главах второго тома „Мертвых душ“ Тентетников лишился своего замечательного наставника, когда еще „не успел образоваться и окрепнуть начинавший в нем строиться высокий внутренний человек…“
Произведения Гоголя буквально пронизаны новозаветными реминисценциями. Учитывая постоянную обращенность писателя к текстам как Евангелия, так и Апостола, нельзя не видеть, что проблема эта крайне важна при изучении его творческого наследия. В этом смысле пометы на принадлежавшей Гоголю Библии помогают лучше понять ход его мысли. Так, в „Авторской исповеди“ он говорит о „великой истине слов апостола Павла, сказавшего, что весь человек есть ложь“. Гоголь приводит слова святого апостола Павла из Послания к Римлянам (гл. 3, ст. 4). На полях своей Библии Гоголь против этих слов сделал помету: „Человек Ложь, Бог истинен“[7].
_____________
Примечания
[1]. См.: Гоголь Н. В. Собр. соч.: В 9 т. /Сост., подготовка текстов и коммент. В. А. Воропаева, И. А. Виноградова. М., 1994. Т. 2. С. 467–468; 478.
[2]. Там же. Т. 6. С. 430, 435, 437, 453, 456, 458–459, 463 и др.
[3]. Преподобный Варсонофий Оптинский. Беседы. Келейные записки. Духовные стихотворения. Письма. „Венок на могилу Батюшки“. Изд-во Свято-Введенской Оптиной Пустыни, 2005. С. 204–205.
[4]. См.: Записки А. О. Смирновой (Из записных книжек 1826–1845 гг.). Ч. 2. СПб., 1895. С. 78.
[5]. <Хитрово Е. А.> Гоголь в Одессе. 1850–1851 // Русский Архив. 1902. № 3. С. 553.
[6]. Виноградов И. А., Воропаев В. А. Карандашные пометы и записи Н. В. Гоголя в славянской Библии 1820 года издания // Евангельский текст в русской литературе ХVIII-ХХ веков. Вып. 2. Петрозаводск, 1998. С. 244.
[7]. Там же. С. 242.
В то время редко можно было услышать от светского человека столь глубокие слова о Ветхом Завете. Недаром в уцелевших главах второго тома „Мертвых душ“ генерал-губернатор говорит: „К стыду, у нас, может быть, едва отыщется человек, который бы прочел Библию…“
Ветхозаветные книги питали творческую мысль Гоголя. Так, при переработке „Тараса Бульбы“ он широко использовал тексты книг Иудифи и Есфири[1], многочисленные цитаты и реминисценции из Книги Премудрости Иисуса сына Сирахова, Третьей Книги Царств, Книги Бытия, Книги Премудрости Соломона, Псалтири, Песни Песней встречаются в „Выбранных местах из переписки с друзьями“[2].
Как человек с чуткой поэтической душой Гоголь особенно ценил псалмы святого пророка Давида. „Перечти их внимательно,— писал он тому же Николаю Языкову 15 февраля (н. ст.) 1844 года из Ниццы,— или, лучше, в первую скорбную минуту разогни книгу наудачу, и первый попавшийся псалом, вероятно, придется к состоянию души твоей. Но из твоей души должны исторгнуться другие псалмы, не похожие на те, из своих страданий и скорбей исшедшие, может быть более доступные для нынешнего человечества…“
Лира самого Гоголя наполнялась не слыханными миром прекрасными звуками от Давидовых псалмов. Поэтическая душа русского писателя воспринимала их не только как источник духовности и глубоких мыслей для творчества художника. Его поражала высочайшая поэзия, тонкий лиризм языка Псалтири. И он связывал поэтическую чуткость русского человека именно с Псалтирью, по которой как по основному (а иногда единственному) учебнику народ русский учился грамоте. Отношение Гоголя к Псалтири как к непревзойденному художественному творению во многом созвучно суждениям Оптинского старца Варсонофия, который, имея в виду Гоголя (что примечательно) говорил, что Псалтирь „есть высшее художественное произведение, которое когда-либо слышало человечество“, что нет среди них равного ей, что „надо читать ее на церковнославянском языке“, так как он сильнее действует на человека. И чтобы наслаждаться ею, „надо иметь высокую, чуткую ко всему прекрасному душу“[3].
Не случайно Гоголь советовал своей давней знакомой Александре Осиповне Cмирновой в дни уныния и тоски учить наизусть псалмы Давида: „…молитесь. Если ж вам не молится, учите буквально наизусть, как школьный ученик, те псалмы, которые я вам дал, и учитеcь произносить их с силою, значеньем и выраженьем голоса, приличным всякому слову“. По преданию, Гоголь сам читал в Ницце Смирновой Псалтирь, Евангелие, Книгу Иова и некоторые Книги пророков[4]. Княжна Варвара Николаевна Репнина-Волконская вспоминала, как Гоголь, читая в их доме псалмы, восклицал: „Только в славянском все хорошо, все возвышенно!“[5].
Сохранилось два гоголевских автографа на церковнославянском языке с выписками из Псалтири. Один из них, хранящийся в Рукописном отделе Пушкинского Дома, содержит 15 псалмов и предназначался, вероятно, Александры Смирновой. Второй — из гоголевского фонда Российской государственной библиотеки — показывает, что Гоголь несколько раз принимался за переписывание Псалтири: записи оставлены на 3, 6, 9 и 11-м псалмах.
Еще один гоголевский автограф — списки псалмов параллельно на греческом и латинском языках — представляющий собой альбом в переплете из пятидесяти двух листов, также хранится ныне в Российской государственной библиотеке. По свидетельству современников, Гоголь ежедневно читал по главе из Ветхого Завета, а также Евангелие на церковнославянском, латинском, греческом и английском языках.
По уставу Нежинской гимназии, где учился Гоголь, священник каждый день перед классными занятиями полчаса читал воспитанникам Новый Завет. От гимназистов требовалось ежедневное заучивание по два-три стиха из Священного Писания. Эта привычка к духовному чтению сохранилась у Гоголя на всю жизнь. „Читай всякий день Новый Завет,— наставлял он младшую сестру Ольгу в письме от 20 января (н. ст.) 1847 года,— и пусть это будет единственное твое чтение. Там все найдешь, как быть с людьми и как уметь помогать им. Особенно для этого хороши послания апостола Павла. Он всех наставляет и выводит на прямую дорогу, начиная от самых священников и пастырей Церкви до простых людей, всякого научает, как ему быть на своем месте и выполнить все свои обязанности в мире как в отношении к высшим, так и низшим“.
И далее Гоголь советует читать апостольские послания с вниманием и рассуждением, как и учат святые отцы: „Читай не помногу: по одной главе в день весьма достаточно, если даже не меньше. Но, прочитавши, предайся размышлению и хорошенько обдумай прочитанное, чтобы не принять тебе в буквальном смысле того, что должно быть принято в духовном смысле“.
Послания святого апостола Павла не только повлияли на христианское миросозерцание Гоголя, но и самым непосредственным образом отразились в его творчестве. В принадлежавшей Гоголю Библии самое большее число помет и записей относится к апостольским посланиям Павла. Понятие „внутренний человек“ становится центральным в творчестве Гоголя 1840-х годов. Это выражение восходит к словам святого апостола Павла: „…но аще и внешний наш человек тлеет, обаче внутренний обновляется по вся дни“ (2 Кор. 4, 16). В своей Библии Гоголь против этого стиха написал: „Наш внешний человек тлеет, но внутренний обновляется“[6]. В „Выбранных местах из переписки с друзьями“, говоря о поэзии Пушкина, Гоголь замечает: „На все, что ни есть во внутреннем человеке, начиная от его высокой и великой черты до малейшего вздоха его слабости и ничтожной приметы, его смутившей, он откликнулся так же, как откликнулся на все, что ни есть в природе видимой и внешней“. В уцелевших главах второго тома „Мертвых душ“ Тентетников лишился своего замечательного наставника, когда еще „не успел образоваться и окрепнуть начинавший в нем строиться высокий внутренний человек…“
Произведения Гоголя буквально пронизаны новозаветными реминисценциями. Учитывая постоянную обращенность писателя к текстам как Евангелия, так и Апостола, нельзя не видеть, что проблема эта крайне важна при изучении его творческого наследия. В этом смысле пометы на принадлежавшей Гоголю Библии помогают лучше понять ход его мысли. Так, в „Авторской исповеди“ он говорит о „великой истине слов апостола Павла, сказавшего, что весь человек есть ложь“. Гоголь приводит слова святого апостола Павла из Послания к Римлянам (гл. 3, ст. 4). На полях своей Библии Гоголь против этих слов сделал помету: „Человек Ложь, Бог истинен“[7].
_____________
Примечания
[1]. См.: Гоголь Н. В. Собр. соч.: В 9 т. /Сост., подготовка текстов и коммент. В. А. Воропаева, И. А. Виноградова. М., 1994. Т. 2. С. 467–468; 478.
[2]. Там же. Т. 6. С. 430, 435, 437, 453, 456, 458–459, 463 и др.
[3]. Преподобный Варсонофий Оптинский. Беседы. Келейные записки. Духовные стихотворения. Письма. „Венок на могилу Батюшки“. Изд-во Свято-Введенской Оптиной Пустыни, 2005. С. 204–205.
[4]. См.: Записки А. О. Смирновой (Из записных книжек 1826–1845 гг.). Ч. 2. СПб., 1895. С. 78.
[5]. <Хитрово Е. А.> Гоголь в Одессе. 1850–1851 // Русский Архив. 1902. № 3. С. 553.
[6]. Виноградов И. А., Воропаев В. А. Карандашные пометы и записи Н. В. Гоголя в славянской Библии 1820 года издания // Евангельский текст в русской литературе ХVIII-ХХ веков. Вып. 2. Петрозаводск, 1998. С. 244.
[7]. Там же. С. 242.
Поделиться:
