Неизвестный Верещагин. Загадочное путешествие. С. Аксентьев

Немного арифметики

Вот что сообщает автор: «Весь август месяц 1884 года мне пришлось провести в Сан-Франциско, столице Калифорнии и всего дальнего Запада. Приехал я туда на третий месяц моего пребывания в Штатах. …В первых числах сентября я, наконец, решился продолжить заранее намеченный мной путь в Японию и Индию (в Индию автор по неизвестным причинам не поехал — С.А.) и взял билет на один из ближайших пароходов Pacific Mail, единственного общества пароходства между Америкой и Японией. Переезд этот бесспорно самый скучный (без остановок через Тихий океан — С.А.), длинный (более 4800 морских миль) и дорогой (билет первого класса стоил 250 долларов), который когда-либо мне приходилось делать».

Тут просвещенный читатель наверняка и возразит: «Этого не может быть! Общеизвестно, что художник в 1884 году вместе с женой путешествовал по Палестине, а в Страну восходящего солнца уезжал осенью 1903 года на японском пароходе «Айкоку-мару» из Владивостока».

Все это так и… не совсем так. Попробуем разобраться. При внимательном изучении скудных сведений о путешествии Верещагина и его супруги Елизаветы Фишер в Палестину, настораживает расплывчатость указываемых сроков этого вояжа. Одни называют конец 1883 — начало 1884, другие вообще обходятся общей фразой — начало 1884 года. Документов о пребывании Верещагиных в Палестине нет, а переписка этого периода отсутствует, поскольку в конце 1883 года Василий Васильевич по разным причинам почти одновременно разрывает отношения со всеми друзьями и почитателями своего таланта.

Например, 3 ноября 1883 года он сообщает В.В. Стасову, что живет в гостинице «Grand Hôtel» (Петербург) и завтра, т.е. 4 ноября, с директором департамента внутренних сношений Министерства иностранных дел бароном Ф.Р. Остен-Сакеном едет «к иерусалимскому нашему консулу потолковать о поездке» (в Палестину). А двумя днями позже посылает с посыльным Владимиру Васильевичу резкое письмо, после которого наступает почти девятилетний разрыв в их отношениях. Еще через неделю (14 ноября 1883 года) шлет из Петербурга в Москву телеграмму Павлу Михайловичу Третьякову «Мы с Вами более не знакомы. Верещагин». Уклоняется от встречи с И.Н. Крамским, писавшим его портрет: «Нездоров, в лихорадке, в постели. Значит, никак не могу прийти. Постараюсь быть еще раз перед отъездом. До свидания. В.Верещагин». Встреча не состоялась. Прерывает связь с секретарем Совета Московского художественного общества Львом Михайловичем Жемчужниковым и известным критиком и историком искусства Николаем Павловичем Собко. Обрубив все «концы», Верещагин надолго исчезает из поля зрения знакомых и российской прессы.

В Палестине Верещагины, скорее всего, находились с декабря 1883 по апрель — начало мая 1884 года. Затем, по-видимому, художник отправляет супругу с написанными этюдами в Maisons Laffitte, наказав не распространяться о своем дальнейшем маршруте. Сам же садится на пароход — и объявляется в Нью-Йорке в конце мая — в начале июня 1884 года.

Привычку Верещагина конспирировать свои перемещения подметил еще И.С. Тургенев — один из ближайших друзей художника во время проживания в Париже. На жалобу поэта Якова Полонского о неуловимости Верещагина, Иван Сергеевич в ответном письме успокаивает приятеля: «Он очень тщательно прячется».

Из Сан-Франциско, как мы теперь знаем, путешественник убыл в первых числах сентября, т.е. пробыл в Америке все лето, и «на двадцатый день утомительного плавания рано утром, мы в подзорные трубы разглядели неясные очертания гористого берега Японии». В Японии автор находился с конца сентября по ноябрь. Познакомившись с экзотической страной, испытав «все неудобства обязательного снимания сапог при входе в японские дома и храмы и ночлегов в холодных чшайя — чайных домах, где кроме двух футонов, т.е. перин, одна чтобы спать, другая чтобы укрываться, и нескольких, почти бесполезных хибачи (ящики с тлеющим улем — С.А.), ничем согреться нельзя», путешественник на французском пароходе Messageries Martitimes отправился в Гонконг с суточной стоянкой в Келюнге. Все плавание заняло примерно неделю. В Гонконге планы путешественника изменились. «Позднее время года,– сообщает он,– не позволило мне поехать в Пекин, единственный интересовавший меня китайский город, и я выждал только следующего французского парохода (около двух недель — С.А.), чтобы отправиться на родину». Путь в Европу с краткими остановками лежал через Сайгон, Сингапур, Коломбо, Аден, Порт-Саид, Неаполь, Марсель и занял примерно полтора месяца. В Петербурге Верещагин, если это был действительно он, мог появиться в первой половине февраля 1885 года.