Образ царя Давида в жизни и творчестве К.Р. К.В. Андреев
Идея работы навеяна впечатлениями от посещений личных апартаментов К.Р. (великого князя Константина Константиновича Романова) в Мраморном дворце, в частности тем фактом, что в центре одной из стен Готической гостиной помещена вырезанная из дерева фигура царя Давида с начертанными на ней строками из стихотворения К.Р. „Псалмопевец Давид“, в которых отражена творческая позиция самого поэта.
Цель исследования – проследить влияние библейского псалмопевца на личность и творчество К. Р. Это влияние рассматривается в нескольких аспектах: 1) место и значение фигуры царя Давида в интерьере Готической гостиной; 2) связь образа царя Давида (как персонажа и одного из авторов Священного Писания и как героя стихотворения К.Р. „Псалмопевец Давид“) с творческим кредо К.Р., которое исследуется на материале стихотворений, посвящённых задачам поэзии; 3) место стихотворения „Псалмопевец Давид“ в структуре цикла „Библейские песни“ и значение цикла для последующего творчества К.Р.; 4)влияние поэтики псалмов Давида на религиозно –философскую лирику К.Р.; 5) роль упоминаний о царе Давиде в драме „Царь Иудейский“ – наиболее зрелом и самобытном из произведений К.Р. (См. схему структуры работы)
Литература. Почти все исследователи отмечают программный характер стихотворения „Псалмопевец Давид“ в творчестве К.Р., отражение в нём творческих позиций автора. В статьях искусствоведа В. Е. Андреева, посвящённых личным апартаментам К..Р. в Мраморном дворце, указывается на связь между фигурой царя Давида в Готической гостиной и стихотворением „Псалмопевец Давид“. В других аспектах библейский персонаж в литературе не упоминается. Большую ценность для данного исследования представляет книга В. В. Петроченкова „Драма Страстей Христовых“, так как в ней прослеживается духовная и творческая эволюция К.Р. на его „пути“ к драме „Царь Иудейский“, хотя и в этом исследовании образ царя Давида не рассматривается, кроме традиционного упоминания о стихотворении.
Методика.
Традиционные методы: изучение исследовательской литературы (литературоведение и музееведение), дневников и переписки К. Р. с его творческими единомышленниками и посетителями Готической гостиной; сравнительный анализ произведений К.Р., связанных с темой исследования.
Особые методы, связанные со спецификой темы: 1) сравнительный анализ поэтики псалмов и религиозно – философской лирики К. Р.; 2) изучение текстов – „посредников“, т. е. богослужебных текстов, цитируемых в лирике и драме К. Р., и поиск первоисточников цитирования в псалмах Давида; 3) синтез результатов исследования и „проекция“ их на духовную биографию К. Р. для выявления высшей – духовной — связи между царём-псалмопевцем Давидом – и великим князем К. К. Романовым – поэтом К.Р.
Методика.
Традиционные методы: изучение исследовательской литературы (литературоведение и музееведение), дневников и переписки К. Р. с его творческими единомышленниками и посетителями Готической гостиной; сравнительный анализ произведений К.Р., связанных с темой исследования.
Особые методы, связанные со спецификой темы: 1) сравнительный анализ поэтики псалмов и религиозно – философской лирики К. Р.; 2) изучение текстов – „посредников“, т. е. богослужебных текстов, цитируемых в лирике и драме К. Р., и поиск первоисточников цитирования в псалмах Давида; 3) синтез результатов исследования и „проекция“ их на духовную биографию К. Р. для выявления высшей – духовной — связи между царём-псалмопевцем Давидом – и великим князем К. К. Романовым – поэтом К.Р.
1. Фигура царя Давида в интерьере Готической гостиной
На северной стене Готической гостиной Мраморного дворца, принадлежавшего великому князю Константину Константиновичу, расположена скульптура псалмопевца Давида, выполненная из дерева. В руках Давида – свиток, на котором начертаны строки из одноимённого стихотворения К.Р.:
Их человек создать не мог,
Не от себя пою я:
Те песни мне внушает Бог,
Не петь их не могу я. [11,65]
Фигура Давида не случайно занимает одно из центральных мест в интерьере гостиной. В образе библейского царя, псалмопевца, соединились размышления К.Р. о смысле жизни, назначении поэта, месте поэта в мироздании, его философские и религиозные убеждения. Давид – царь. Для К. Р. это знаменательно, потому что сам, будучи особой царской крови, он воспринимает принадлежность к правящей династии как наивысшую ответственность перед Богом за всё, что происходит в стране, а не как привилегию. Именно отсюда и исходит трепетное отношение великого князя к службе и долгу. К тому же царская кровь – жёсткий ограничитель в выборе жизненного пути: так, когда 24 – летний юноша признался отцу, что хочет заниматься поэзией, то получил безжалостный ответ: „Mon fils – mort plus tot que poete“ („Мой сын — лучше мёртвый, чем поэт“).[13,42] Тогда и была проведена чёткая граница: великий князь Константин Константинович Романов – генерал от инфантерии, генерал – инспектор военно-учебных заведений, президент Императорской Академии Наук – и К. Р. – поэт
Их человек создать не мог,
Не от себя пою я:
Те песни мне внушает Бог,
Не петь их не могу я. [11,65]
Фигура Давида не случайно занимает одно из центральных мест в интерьере гостиной. В образе библейского царя, псалмопевца, соединились размышления К.Р. о смысле жизни, назначении поэта, месте поэта в мироздании, его философские и религиозные убеждения. Давид – царь. Для К. Р. это знаменательно, потому что сам, будучи особой царской крови, он воспринимает принадлежность к правящей династии как наивысшую ответственность перед Богом за всё, что происходит в стране, а не как привилегию. Именно отсюда и исходит трепетное отношение великого князя к службе и долгу. К тому же царская кровь – жёсткий ограничитель в выборе жизненного пути: так, когда 24 – летний юноша признался отцу, что хочет заниматься поэзией, то получил безжалостный ответ: „Mon fils – mort plus tot que poete“ („Мой сын — лучше мёртвый, чем поэт“).[13,42] Тогда и была проведена чёткая граница: великий князь Константин Константинович Романов – генерал от инфантерии, генерал – инспектор военно-учебных заведений, президент Императорской Академии Наук – и К. Р. – поэт
С другой стороны, Давид – псалмопевец, поэт; его стихи – это молитвы, созданные поэтическим талантом, дарованным Богом, Богу же и отдаваемым.
И К. Р. тоже, по его собственному признанию, смотрит на свой поэтический дар „как на талант, с помощью которого“ он „обязан приобрести другие таланты“[17,45]. Слово „талант“ употребляется здесь в том же значении, что и в евангельской притче о талантах. Такое отношение к своему поэтическому дарованию и определило представление К.Р. о задачах поэта и поэзии (см. гл. 2)
Итак, псалмопевец Давид – царь, поэт, ветхозаветный праведник, запечатлевший в псалмах своё живое религиозное чувство,— это и есть фигура мировой истории, наиболее близкая великому князю Константину Константиновичу Романову, что и подчёркнуто особым местом, отведённом ей в личных апартаментах.
И К. Р. тоже, по его собственному признанию, смотрит на свой поэтический дар „как на талант, с помощью которого“ он „обязан приобрести другие таланты“[17,45]. Слово „талант“ употребляется здесь в том же значении, что и в евангельской притче о талантах. Такое отношение к своему поэтическому дарованию и определило представление К.Р. о задачах поэта и поэзии (см. гл. 2)
Итак, псалмопевец Давид – царь, поэт, ветхозаветный праведник, запечатлевший в псалмах своё живое религиозное чувство,— это и есть фигура мировой истории, наиболее близкая великому князю Константину Константиновичу Романову, что и подчёркнуто особым местом, отведённом ей в личных апартаментах.
2. Творческое кредо К.Р. в стихах о поэте и поэзии
В своём стихотворении „Псалмопевец Давид“ К.Р. воспевает чудодейственную силу поэзии:
Но лишь души твоей больной
Святая песнь коснётся, -
Мгновенно скорбь от песни той
Слезами изольётся.[11,65]
Эти строчки можно соотнести с пушкинскими:
Но лишь божественный глагол
До слуха чуткого коснётся,
Душа поэта встрепенётся,
Как пробудившийся орёл.[19,359]
Но в пушкинском стихотворении „Поэт“ сила поэзии пробуждает душу поэта, поднимает её над обыденностью и преображает обыкновенного человека в творца, а в „Псалмопевце Давиде“ речь идёт об освобождении от тяжести скорбящей души через соприкосновение с поэзией высшей духовности – псалмами, которыми Давид надеется образумить Саула. И главная мысль стихотворения „Псалмопевец Давид“, выражающая представления К.Р. о назначении поэта и поэзии, тоже роднит его с Пушкиным, на этот раз со знаменитым „Пророком“, где Пушкин говорит о божественном происхождении поэзии:
Но лишь души твоей больной
Святая песнь коснётся, -
Мгновенно скорбь от песни той
Слезами изольётся.[11,65]
Эти строчки можно соотнести с пушкинскими:
Но лишь божественный глагол
До слуха чуткого коснётся,
Душа поэта встрепенётся,
Как пробудившийся орёл.[19,359]
Но в пушкинском стихотворении „Поэт“ сила поэзии пробуждает душу поэта, поднимает её над обыденностью и преображает обыкновенного человека в творца, а в „Псалмопевце Давиде“ речь идёт об освобождении от тяжести скорбящей души через соприкосновение с поэзией высшей духовности – псалмами, которыми Давид надеется образумить Саула. И главная мысль стихотворения „Псалмопевец Давид“, выражающая представления К.Р. о назначении поэта и поэзии, тоже роднит его с Пушкиным, на этот раз со знаменитым „Пророком“, где Пушкин говорит о божественном происхождении поэзии:
Восстань, пророк, и виждь, и внемли,
Исполнись волею моей…[19,342]
Эти строки, несомненно, перекликаются со словами „Те песни мне внушает Бог“, то есть К.Р. продолжает пушкинские размышления о даре и о природе этого дара; так же, как и его предшественник, он приходит к мысли, что дар дан свыше и что талант нужно „не закопать в землю“ и не использовать для собственной корысти, и вернуть безвозмездно Создателю то, что Он ниспослал даром („даром получили – даром и отдавайте“ (Мф. 10, 8))
Можно предположить по письмам и дневникам, что для тех, кто собирался в Готической гостиной, то есть для единомышленников К.Р., одним из важнейших был вопрос о назначении поэта и месте поэзии в мироздании. Так, К.Р. в стихотворении, посвящённом пятидесятилетию писательской деятельности А. Н. Майкова, не только восхваляет знаменитого поэта, которого справедливо считает своим учителем, но и вновь ставит вопрос о высшем назначении поэзии:
Можно предположить по письмам и дневникам, что для тех, кто собирался в Готической гостиной, то есть для единомышленников К.Р., одним из важнейших был вопрос о назначении поэта и месте поэзии в мироздании. Так, К.Р. в стихотворении, посвящённом пятидесятилетию писательской деятельности А. Н. Майкова, не только восхваляет знаменитого поэта, которого справедливо считает своим учителем, но и вновь ставит вопрос о высшем назначении поэзии:
Ты черни ветреной в угоду
Себе, певец, не изменял,
Свою священную свободу
Страстям толпы не подчинял. [11,276]
Здесь очевидны аллюзии на пушкинские „Поэт и чернь“ („Поэт и толпа) и „Поэту“:
Услышишь суд глупца и смех толпы холодной,
Но ты останься твёрд, спокоен и угрюм.
О свободе поэта от мнений толпы говорил и Майков, адресат стихотворения К.Р.:
О, мысль поэта! Ты вольна,
Как песни вольной гальционы!
В тебе самой твои законы,
Сама собою ты страстна.[18,78]
А. Н. Майков повторяет пушкинскую мысль, о том, что в „чистой“ поэзии есть нечто самоценное, к чему не применим критерий пользы. К.Р. и поэты-единомышленники говорят о поэзии как о даре, а о жизненном пути поэта – как о служении тому, кто дал этот дар, то есть Богу.Но главный завет, который оставил людям Христос,— это любовь, и именно поэт должен нести идею любви людям:
Пой о любви толпе людской,
Пой величаво, вдохновенно,
Священнодействуя смиренно
Перед поэзией святой.[11,265]
Речь идёт не только о любви людей друг к другу, но и к Господу как к источнику всего благого:
На лад возвышенный настрой
Свою божественную лиру,
О небесах немолчно пой
Их забывающему миру.
К добру и правде их мани
Могучей силой песнопенья. [11,266]
Эти строчки, как представляется, К.Р. создает, сознательно полемизируя с Некрасовым (стихотворение „Блажен незлобивый поэт…“, посвящённое памяти Н. В. Гоголя). Об этом свидетельствует и совпадение размера (4-стопный ямб с чередованием мужских и женских ритмических окончаний), и в особенности строчка „свою божественную лиру“ – в противовес обеим некрасовским: „с своей карающею лирой“, „с своей миролюбивой лирой“. У Некрасова осуждается поэт, угождающий вкусам толпы и иронично называемый „миролюбивым“, и восхваляется обличитель людских пороков („карающий“). Но и то, и другое, по мысли К.Р., не выходит за рамки земного, где всё прах и тлен; его же императив взывает к высшему, „божественному“ и бессмертному, вне которого нет ни истины, ни добродетели („К добру и правде их мани…“).
Так последовательно проводится в стихах К.Р. о назначении поэта мысль стихотворения „Псалмопевец Давид“:
Не от себя пою я,
Те песни мне внушает Бог. [11, 65]
3. Псалмопевец Давид в структуре цикла К.Р. „Библейские песни“
Цикл К. Р. „Библейские песни“ состоит из семи стихотворений, так или иначе связанных со Священным Писанием. Однако последовательность сюжетов стихотворений не соответствует хронологии библейского повествования (например, у К.Р. сначала идёт сюжет из Первой книги Царств, а потом из Книги Бытия). Но и даты создания стихотворений также не соответствуют порядку следования произведений в цикле, следовательно, можно предположить, что последовательность стихотворений связана именно с концепцией цикла. И тогда становится ясно, что первые два стихотворения („Псалмопевец Давид“ и „Царь Саул“) занимают особое место в структуре цикла.
В стихотворении „Псалмопевец Давид“, которое открывает цикл, предстаёт уже известный нам ветхозаветный пророк, который поёт царю Саулу, и его песнь (то есть молитва) „врачует“ печаль грешника Саула. Давид уверен, что „лишь души…больной“ царя „Святая песнь коснётся“, как мгновенно последует реакция, то есть раскаяние, а за ним и облегчение. Таким образом, способ борьбы с грехом в этом стихотворении – обращение к Богу и получение от Него помощи через песнопения псалмопевца.
В стихотворении „Псалмопевец Давид“, которое открывает цикл, предстаёт уже известный нам ветхозаветный пророк, который поёт царю Саулу, и его песнь (то есть молитва) „врачует“ печаль грешника Саула. Давид уверен, что „лишь души…больной“ царя „Святая песнь коснётся“, как мгновенно последует реакция, то есть раскаяние, а за ним и облегчение. Таким образом, способ борьбы с грехом в этом стихотворении – обращение к Богу и получение от Него помощи через песнопения псалмопевца.
И вот за этими двумя лирическими стихотворениями следует два эпических – это „Легенда про Мёртвое море“ и „Сфинкс“. Стихотворение „Легенда про Мёртвое море“ основывается на ветхозаветном сюжете о порочных городах Содоме и Гоморре, на месте которых, по преданию, после их уничтожения появилось Мёртвое море, настолько солёное, что там не могло жить ничто живое. Стихотворный размер – пятистопный дактиль, близкий к гекзаметру,— и отсутствие рифмы создаёт впечатление какого-то древнего сказания о наказании за грехи.А стихотворение „Сфинкс“ уже несёт в себе идею Нового Завета (рождение Христа – Искупителя грехов), когда люди не истребляются карой Божьей за свои пороки, а появляется Тот, Кто искупит людские грехи. И поэтика стихотворения „работает“ на эту идею: в нём появляется рифма, а там, где речь идёт об искуплении грехов, перекрёстная рифма сменяется парной, что подчёркивает основную мысль стихотворения, и таким образом в последних двух строфах показан этот переход на более высокий в духовном смысле уровень, т. к. в последних строфах соприкасаются не только язычество и христианство, но и „ветхий“ мир с „новым“.
Следующее же стихотворение звучит от лица Господа („… Дух говорит церквам“ — цитируется Откровение) о том, что, кто Ему „дверь отопрёт“, то есть „К себе призовёт“, с тем Он и будет „вечерять“. И это стихотворение написано трёхстопным амфибрахием, то есть традиционным размером для лирического стихотворения, каковым оно и является. А второе стихотворение с сюжетом из Апокалипсиса „Я новое небо и новою землю увидел…“ -тем же амфибрахием, но уже пятистопным, и здесь изображены наиболее высокие по своему значению события Откровения – уготовление Господом „Нового города“ (Небесного Иерусалима) для праведников. И, несмотря на то, что эти события произойдут только после Страшного Суда, где будут отделены агнцы от козлищ, сама идея Судного дня и страха перед ним как – то обходится К. Р. – затмевается блаженной мыслью об окончательной победе Света над тьмой и радостью об обретении вечного блаженства и спокойствия души в райском небесном городе.
А в заключающем цикл стихотворении „Притча о десяти девах“ уже говорится, кто и как попадёт в этот Небесный Иерусалим. И здесь известной Евангельской притче К. Р. придаёт не дидактический, а драматический характер, т. е. не просто излагает суть притчи, где елей – добрые дела, с которыми человек предстаёт перед Богом, но с помощью сложной схемы ритмических окончаний, говорного стиха, сложного ритма читатель видит проблему нравственного выбора человека и зависимость от него всей своей судьбы.
Итак, цикл состоит из трёх лирических стихотворений („Псалмопевец Давид“, „Царь Саул“, „Стучася у двери твоей я стою…“) и четырёх эпических. То есть лирические и эпические стихотворения чередуются, но это как раз и создаёт логическую стройность и подчёркивает концепцию К. Р. о взаимоотношениях человека с Богом, так как лирические стихотворения отражают характер этих взаимоотношений, а эпические повествуют о человеческих делах (возвращение долга Богу), их плодах и воздаянии за таковые.А первые два стихотворения, стоящие несколько особнякам, ещё передают и силу молитвы (в случае с псалмопевцем Давидом это „песни“), её Божественный источник и целительное воздействие на душу человека, а также внутреннюю борьбу в душе человека с искушающим его злом; этим, видимо, и объясняется их особая роль – они открывают цикл.
Также в цикле сделаны главные поэтические находки, которые помогли К.Р. стать самобытным художником и на которых зиждется дальнейшая творческая деятельность поэта. Это находки, во-первых, в самом принципе использовании приёмов поэтики, то есть замена белого стиха рифмованным, которая подчёркивает контрастность событий или мыслей (впоследствии это будет использовано К. Р. в драме „Царь Иудейский“: когда Иисус Христос воскресает и сама идея смерти побеждена, в финале драмы появляется рифма). Во-вторых, этой находкой стало использование стилизованного библейского повествования в текстах произведений, а также реминисценций из Священного Писания, в том числе и из книги псалмов Давида (позже великий князь это будет широко использовать, в частности в стихотворении „На Страстной неделе“ присутствует переложение первой главы Евангелия от Иоанна, а сама драма „Царь Иудейский“ является „Драмой страстей Христовых“).
Наконец, драма „Царь Иудейский“ является по сути такой же драматизацией Евангельского повествования, как и стихотворение цикла „Притча о десяти девах“.
Наконец, драма „Царь Иудейский“ является по сути такой же драматизацией Евангельского повествования, как и стихотворение цикла „Притча о десяти девах“.
4. Влияние поэтики псалмов на лирику К.Р. религиозного содержания
Сам библейский персонаж и „метод“ псалмопевца Давида, стихи которого — это молитвы, имели значительное влияние на лирику К. Р. Поэтому в творчестве великого князя есть стихи, построенные по типу псалмов Давида, и К. Р. часто прибегает к использованию жанра молитвы с характерными для него риторическими фигурами, императивами, обращёнными непосредственно к Богу.
Так, например, в стихотворении „На Страстной неделе“ присутствуют многочисленные реминисценции из богослужебных текстов, восходящих к псалмам Давида. Строчки:
Жених в полуночи грядёт!
И кто с лампадою возженной
На брачный пир за ним войдёт[11, 199] -
соответствуют апокалипсическому образу грядущего Жениха, восходящему к псалму (Псл. 18, 6).
А следующая строфа, начинающаяся со слов:
О, да исправится, как дым
Благоуханного кадила
Моя молитва пред Тобой! [11, 199]-
перекликается со словами церковного песнопения: „Да исправится молитва моя, яко кадило пред Тобою“, которое также является цитатой из псалма Давида (Псл. 140, 1) („Господи, воззвах Тебя, услыши мя“ — у Давида, „Услышь, Господь, мои моленья“ – у К.Р.). (См. таблицу № 3)
И текстуальное совпадение строк стихотворения, которое было написано на Страстной неделе, с религиозными текстами говорит об органичном и глубоком переживании Евангельских событий и религиозных истин и о совпадении духовного опыта великого князя с опытом царя Давида – составителя этих текстов.
Но среди псалмов Давида есть и молитвы – благодарения. И в стихотворении К.Р. „Когда креста нести нет мочи…“ также говорится о необходимости вознесения таких молитв – благодарений после того, как „…вслед за огорченьем нам улыбнётся счастье вновь“, то есть после получения просимого важно возблагодарить Бога за Его милость. Сравним у Давида: „Возвеличите Господа со мною, и вознесем имя Его вкупе“ (Псл. 33).
Но есть в творчестве К. Р. стихотворения, не являющиеся переложением псалмов, однако относящиеся к религиозной лирике. Это так называемые медитации, то есть выражение словами некоего острого сиюминутного душевного переживания или мысли. В святоотеческой практике это называется богомыслием, то есть благочестивыми размышлениями. И в стихотворении „О, если б совесть уберечь…“ поэт мечтает о том, чтобы совесть стала „Как небо утреннее, ясной“, и с благоговением думает о том, как
И текстуальное совпадение строк стихотворения, которое было написано на Страстной неделе, с религиозными текстами говорит об органичном и глубоком переживании Евангельских событий и религиозных истин и о совпадении духовного опыта великого князя с опытом царя Давида – составителя этих текстов.
Но среди псалмов Давида есть и молитвы – благодарения. И в стихотворении К.Р. „Когда креста нести нет мочи…“ также говорится о необходимости вознесения таких молитв – благодарений после того, как „…вслед за огорченьем нам улыбнётся счастье вновь“, то есть после получения просимого важно возблагодарить Бога за Его милость. Сравним у Давида: „Возвеличите Господа со мною, и вознесем имя Его вкупе“ (Псл. 33).
Но есть в творчестве К. Р. стихотворения, не являющиеся переложением псалмов, однако относящиеся к религиозной лирике. Это так называемые медитации, то есть выражение словами некоего острого сиюминутного душевного переживания или мысли. В святоотеческой практике это называется богомыслием, то есть благочестивыми размышлениями. И в стихотворении „О, если б совесть уберечь…“ поэт мечтает о том, чтобы совесть стала „Как небо утреннее, ясной“, и с благоговением думает о том, как
… всепрощения привет –
Опять заблещет солнца свет
Среди безоблачной лазури.[8, 75]
Эта мысль также присутствует в псалмах: „К Господу внегда скорбети ми, воззва, и услыша мя“ (Псл. 119, 1). См. также таблицу № 2.
Таким образом, среди стихов К.Р. религиозно-философского содержания можно выделить 1) совпадающие по тематике с псалмами (таблица № 1); 2) те, в которых сходная тема порождает сходную форму: молитвы (непосредственное обращение к Богу) и медитации (размышления о Боге и духовной жизни, или богомыслие) (таблица № 2; 3) содержащие реминисценции или цитаты из Псалтири и восходящие прямо к первоисточнику или через посредничество богослужебных текстов (таблица № 3).
Таким образом, среди стихов К.Р. религиозно-философского содержания можно выделить 1) совпадающие по тематике с псалмами (таблица № 1); 2) те, в которых сходная тема порождает сходную форму: молитвы (непосредственное обращение к Богу) и медитации (размышления о Боге и духовной жизни, или богомыслие) (таблица № 2; 3) содержащие реминисценции или цитаты из Псалтири и восходящие прямо к первоисточнику или через посредничество богослужебных текстов (таблица № 3).
5. Роль упоминаний о Псалмопевце Давиде в драме К. Р. „Царь Иудейский“
Поэтический путь К.Р. начинается со стихотворения „Псалмопевец Давид“ — именно этим произведением ознаменовывается его вхождение в литературу.
И это неслучайно. Если с ветхозаветным пророком связано начало творчества К.Р., то его апогеем стала драма „Царь Иудейский“, героем которой становится Христос – Тот, Кто принёс людям Новый Завет. [Об этом см. 17,45 ]
В драме К. Р. „Царь Иудейский“ многократно упоминается имя псалмопевца Давида. Можно выделить два типа его упоминаний – это: 1) связь псалмопевца со Спасителем кровными узами; 2) пророчества Давида о Христе.
Если говорить о принадлежности Иисуса к роду царя Давида, то первая реплика драмы „Благословен Давидов Сын“ [8, 184] — приветствие народом Христа, входящего в Иерусалим,— уже указывает на это. Об Иосифе, отце Иисуса, говорит и Иоанна – жена Иродова домоправителя: „ Говорят, что был он // Из рода славного царя Давида“.[8, 215] Она же в диалоге с Никодимом произносит: „ Из дома был Иосиф и из рода // Царя Давида“[8, 325]. И именно в этом диалоге рассудочный Никодим, изучивший различные пророчества о пришествии Спасителя, узнаёт недостающую „примету“ Мессии – рождение в Вифлееме – „примету“, предсказанную пророком Михеем (Мих. 15, 2).
И это неслучайно. Если с ветхозаветным пророком связано начало творчества К.Р., то его апогеем стала драма „Царь Иудейский“, героем которой становится Христос – Тот, Кто принёс людям Новый Завет. [Об этом см. 17,45 ]
В драме К. Р. „Царь Иудейский“ многократно упоминается имя псалмопевца Давида. Можно выделить два типа его упоминаний – это: 1) связь псалмопевца со Спасителем кровными узами; 2) пророчества Давида о Христе.
Если говорить о принадлежности Иисуса к роду царя Давида, то первая реплика драмы „Благословен Давидов Сын“ [8, 184] — приветствие народом Христа, входящего в Иерусалим,— уже указывает на это. Об Иосифе, отце Иисуса, говорит и Иоанна – жена Иродова домоправителя: „ Говорят, что был он // Из рода славного царя Давида“.[8, 215] Она же в диалоге с Никодимом произносит: „ Из дома был Иосиф и из рода // Царя Давида“[8, 325]. И именно в этом диалоге рассудочный Никодим, изучивший различные пророчества о пришествии Спасителя, узнаёт недостающую „примету“ Мессии – рождение в Вифлееме – „примету“, предсказанную пророком Михеем (Мих. 15, 2).
Вход Христа в Иерусалим изображён в драме репликами толпы, характеризующими действия Иисуса и восхваляющими Его. В псалме же Давида: „Из уст младенец и ссущих совершил еси хвалу“ (Псл. 8,3). А в 11 явлении 4 действия Никодим в диалоге с Иосифом – человеком совсем другого склада, менее рассудочного и острее чувствующего спасительную миссию Иисуса,- с живостью замечает ещё одно исполнение предсказания Давида, выраженного в псалме, который, естественно, литературно переработан К. Р. Никодим:
Иосиф, помнишь, у царя Давида
В псалме поётся: „ Меж собою делят
Они мои одежды и о ризе,
Моей бросают жребий…“ [8, 330].
Об этом Никодим говорит, когда римские воины делят между собой одежду Христа, то есть когда пророчество сбывается. У царя Давида это предсказание присутствует в псалме 21 – 19: „Разделиша ризы моя себе и о одежде моей меташа жребий“. И в этом же диалоге звучит ещё одна цитата из псалма Давида: „О, Иисус! Отверженный он камень. Но камень, лёгшей во главу угла“. Это псалом 117:22, звучащий: „Камень, егоже небрегоше зиждущии, сей бысть во главу угла“ (о нежелании признать Христа ожидаемым Мессией).
И наконец, в финале драмы, когда становится понятно, что Христос воскресает и воздаётся хвала победе над смертью и её победителю Христу, то и в словах, произносимых Иосифом, появляется рифма, что подчёркивает их значимость и значимость самого события, а эти строчки являются переложением псалма 148 („Хвалите Господа с небес, хвалите Его в вышних“), с той разницей, что адресат хвалы теперь – воскресший Христос
И наконец, в финале драмы, когда становится понятно, что Христос воскресает и воздаётся хвала победе над смертью и её победителю Христу, то и в словах, произносимых Иосифом, появляется рифма, что подчёркивает их значимость и значимость самого события, а эти строчки являются переложением псалма 148 („Хвалите Господа с небес, хвалите Его в вышних“), с той разницей, что адресат хвалы теперь – воскресший Христос
Хвалите Господа с небес
И славьте, человеки!
Воскрес Христос! Христос воскрес!
И смерть попрал навеки! [8, 338]
Таким образом, вся драма „пронизана“ упоминаниями о царе Давиде и цитатами из псалмов, и здесь, безусловно, для К.Р., важна прежде всего ещё одна грань личности царя Давида: он пророк, предвозвестивший рождение и спасительную миссию Христа, и в то же время „праотец“ (недаром он вспоминается Церковью в Неделю Праотцев и отцев, то есть ветхозаветных праведников, в предпоследнее и последнее Воскресенье перед празднованием Рождества), поэтому он связан с Христом (Богом!) кровными узами.
Вот почему столь важен в драме образ Никодима – книжника, знатока Священного Писания, легко цитирующего пророков и способного проследить за осуществлением пророчеств о Христе, происходящих на его глазах. В этом и герою, и автору видится не только доказательство того, что именно Христос – Мессия, ожидаемый иудеями, а и преемственность между Ветхим Заветом и Новым, восстановление во Христе родства Бога с человечеством, некогда отпавшим от Него, но и столетиями чаявшим пришествия Спасителя. Эти чаяния отразили ветхозаветные праведники, среди которых и царь Давид.
Вот почему столь важен в драме образ Никодима – книжника, знатока Священного Писания, легко цитирующего пророков и способного проследить за осуществлением пророчеств о Христе, происходящих на его глазах. В этом и герою, и автору видится не только доказательство того, что именно Христос – Мессия, ожидаемый иудеями, а и преемственность между Ветхим Заветом и Новым, восстановление во Христе родства Бога с человечеством, некогда отпавшим от Него, но и столетиями чаявшим пришествия Спасителя. Эти чаяния отразили ветхозаветные праведники, среди которых и царь Давид.
В драме использованы поэтические находки К.Р., сделанные в цикле „Библейские песни“: введение стилизованного библейского текста, замена белого стиха рифмованным в поворотных моментах сюжета, реминисценции и цитаты из псалмов, драматизация евангельского повествования.
Выводы:
1) Несомненно многоаспектные влияние образа царя Давида на личность и творчество К.Р. (см. схему структуры работы): как царя, поэта-псалмопевца, праведника и пророка.
2) Творческое кредо поэта, определяемое этим влиянием, отражено в его стихах о назначении поэзии и заключается в идее возращения Богу ниспосланного Им таланта.
3) В лирике К.Р. использованы принципы и методы, подсказанные псалмами. Об этом в письме к К.Р. говорил Гончаров: „Всякий – глубоко или младенчески верующий и пламенно молящийся – в момент молитвы есть и лирический поэт“.[17, 150]
Прослеживается также связь между тематикой и поэтикой лирики К.Р. и Псалтирью (таблица №№ 1, 2, 3).
Таблица № 2. Общность темы и жанра псалмов Давида и лирики К.Р.
Таблица № 3. Реминисценции и цитаты из Псалтири в лирике К.Р.
4) Наблюдается преемственность драмы „Царь Иудейский“ по отношению к циклу „Библейские песни“, в который входит стихотворение „Псалмопевец Давид“:
5) Непременным условием создания художественного произведения является глубокая взаимосвязь искусства и веры, и только тогда действительно можно говорить о возращении поэтом долга Богу. Эта взаимосвязь роднит великого князя К. К. Романова с царём Давидом.
______________2) Творческое кредо поэта, определяемое этим влиянием, отражено в его стихах о назначении поэзии и заключается в идее возращения Богу ниспосланного Им таланта.
3) В лирике К.Р. использованы принципы и методы, подсказанные псалмами. Об этом в письме к К.Р. говорил Гончаров: „Всякий – глубоко или младенчески верующий и пламенно молящийся – в момент молитвы есть и лирический поэт“.[17, 150]
Прослеживается также связь между тематикой и поэтикой лирики К.Р. и Псалтирью (таблица №№ 1, 2, 3).
Таблица № 1. Общая тематика псалмов Давида и лирики К.Р.
|
Тема |
Псалтирь |
К.Р. |
|
Благодарность Богу |
„Благослови, душе моя, Господа, и вся внутренняя моя, имя святое Его“(102,1) „Хвали, душе моя, Господа: восхвалю Господа в животе моем, пою Богу моему, дондеже есмь“(145–1,2) |
Но если вслед за огорченьем |
|
Терпение хулы и поношений от ближних |
„Господи, что ся умножиша (умножились) стужающии (теснящие) ми: мнози возстают на мя…“ (3-2) „Яко Тебе ради потерпех поношение“ „Ты бо веси поношение мое, и студ мой,и срамоту мою…“(68–8.20) |
„О люди, вы часто меня язвили так больно…“ „Меня бранят, когда жалеюЯ причиняющих печаль… |
Таблица № 2. Общность темы и жанра псалмов Давида и лирики К.Р.
| Тема |
Молитвы |
Медитации |
|||||
|
Псалтирь |
К.Р. |
Псалтирь |
К.Р. |
||||
|
Об Очищении |
„Наипаче омый мя от беззакония моего и от греха моего очисти мя“(50-2) „Окропиши мя иссопом и очищуся, омыеши мя и паче снега убелюся“(50-8) |
„И тайной вечери Твоей, |
„Утрудихся воздыханием моим, измыю (омою) на всяку нощь ложе мое, слезами моими постелю мою омочу“(6-7) |
„О, если б совесть уберечь, „Мы свято совесть соблюдём, |
|||
|
Об избавлении от искушений |
„Яко Тобою избавлюся от искушения и Богом моим прейду стену“(17-30); „Изведи из темницы душу мою исповедатися имени Твоему“(141-7) |
„Я с безутешною тоской „Научи никогда не роптать На свою многотрудную долю“ |
„Одержаша мя болезни смертныя, и потоцы беззакония смятоша мя: болезни адовы обыдоша мя, предвариша мя сети смертныя. И внегда скорбети ми, призвах Господа и к Богу моему воззвах“(17 – 4-6) |
„В нас образ Божий затемняют „Когда креста нести нет мочи |
|||
|
О помиловании |
„Помилуй мя Боже, по велицей милости Твоей и по множеству щедрот Твоих очисти беззаконие мое“(50-1) |
„Дай на спасенье мне надежду… |
„Ко Господу, внегда скорбети ми, воззвах, и услыша мя“(119-1); „…очи наша ко Господу Богу нашему, дондеже помилует ны“ (122,2) |
„…Творя молитву дни и ночи, |
|||
|
Об умножении любви |
„Коль возлюбих закон Твой, Господи: весь день поучение мое есть“(118-97); „Сего ради возлюбих заповеди Твоя паче злата и топазия“(118-127) |
„Научи меня, Боже, любить |
„Возлюбите Господа, вси преподобнии Его: яко истины взыскает Господь и воздает излише творящим гордыню“(30-24) |
„Люби безмерно, беззаветно… |
|||
Таблица № 3. Реминисценции и цитаты из Псалтири в лирике К.Р.
|
К.Р. |
Псалтирь |
Текст-„посредник“ |
|
О, да исправится, как дым |
„Да исправится молитва моя, яко кадило, пред Тобою, воздеяние руку моею, жертва вечерняя“(140-2) |
|
|
„Услышь, Господь, мои моленья…“ |
„Господи, воззвах к Тебе, услыши мя: вонми гласу моления моего“(140-1) |
|
|
„Жених в полуночи грядет! И своего не смею ока Возвесть к чертогу Твоему“. |
„И Той, яко Жених, исходяй от чертога Своего, возрадуется“(18-6) |
„Се Жених грядет в полунощи, и блажен раб, егоже обрящет бдяща…“ „Чертог Твой вижду, Спасе мой, украшенный, и одежды не имамъ, да вниду в онь“ |
|
„В ком света тьма не поглотила…“ |
„Яко Ты просветиши светильник мой, Господи, Боже мой, просветиши тьму мою“(17-29) |
„И свет во тьме светится, и тьма его не объят“ |
4) Наблюдается преемственность драмы „Царь Иудейский“ по отношению к циклу „Библейские песни“, в который входит стихотворение „Псалмопевец Давид“:
а) связь событий и лиц священной истории, в том числе упоминание царя Давида и его пророчеств;
б) использование поэтических находок цикла в драме.
б) использование поэтических находок цикла в драме.
5) Непременным условием создания художественного произведения является глубокая взаимосвязь искусства и веры, и только тогда действительно можно говорить о возращении поэтом долга Богу. Эта взаимосвязь роднит великого князя К. К. Романова с царём Давидом.
Библиография
Андреев. В. Е. Долг памяти. „St. Petersburg“. 1998.
Баевский В. С. История русской поэзии 1730–1980. М. „Интерпракс“. 1994.
Библия. Книги Священного Писания Ветхого и Нового Завета на церковно-славянском языке. Российское Библейское общество.1993.*
Библия. Книги Священного Писания Ветхого и Нового Завета канонические в русском переводе с паралельными местами. Изд-е Всесоюзного совета евангельских христиан-баптистов. М. 1968.
Вострышев М. И. Августейшее семейство. Россия глазами великого князя Константина Константиновича. М. „Олма-пресс“. 2001.
Достоевский Ф. М. Братья Карамазовы. Собрание сочинений в 10 томах. Т 9 Государственное издательство художественной литературы. М. 1958
Дунаев М. М. Православие и русская литература (ч5) М. „Христианская литература“ 1999.
К. Р. Времена года. Избранное. С-Пб. „Северо-запад“. 1994.
К. Р. Дневники. Воспоминания. Стихи. Письма. М. „Искусство“. 1998.
К. Р. Избранная переписка. Издательство Пушкинского дома. С-Пб.1999.
К. Р. Стихотворения 1879–1899. С-Пб.1901.
К. Р. Стихотворения. Избранное. С-Пб. 1998.
Кузьмина А. И. Августейший поэт К.Р. С-Пб. 1995.ю
Майков А. Н. Избранные произведения МБП. Л. 1957.
Молитвослов. Ymca-Press, Paris, 1989.
Нелюбин Г. „К. Р. Критико-биографический этюд“. С-Пб. 1902.
Петроченков В. В. Драма страстей Христовых (К.Р. „Царь Иудейский“). С-Пб. Журнал „Нева“, 2002.
Полонский Я. П. Стихотворения. МБП. Л. 1957
Пушкин А. С. Стихотворения. МБП. Л. 1954.
Симфония или Алфавитный Указатель к Священному Писанию. Изд-во Миссионерского Союза „Свет на Востоке“ — Корнталь, 1971.
Толстой А. К. Собрание сочинений в 4 томах Т1 М. „Художественная литература“. 1981.
Андреев Кирилл Владимирович
Санкт-Петербург, Ломоносовская гимназия № 73
Конкурс юношеских исследовательских работ им. В. И. Вернадского 2002–2003 г. Секция: Литературоведение и искусствознание
Поделиться:
