«Восток является во всем своем блеске». А. Владимиров

С берегов Невы — к берегам Нила. Панорама Каира, задуманная в Петербурге

Когда вам доведется быть в Русском музее, пройдите в зал, где выставлена картина Алексея Тыранова «Мастерская художников Чернецовых». Это о ней в 1852 году писала «Северная пчела»: «Мы доставили себе большое наслаждение посещением мастерской Чернецовых… Они живут на Васильевском острове, на Голландской бирже, на берегу Невы, в доме купца Меняева — живут как настоящие художники. Стены трех больших комнат оклеены различными эскизами; вокруг стен стоят на мольбертах оконченные и начатые картины; в шкафах сохраняются различные достопамятные вещи, привезенные из Палестины, Сирии, Египта, Италии и т. п. и кроме того, в углу огромный сундук, наполненный различными эскизами и видами, снятыми с натуры».

Дошли ли до нас сокровища этого сундука? Сберегло ли время те «эскизи и виды», которых было в нем множество?

Да, все это сейчас — в Русском музее. Лежат на стеллажах его запасников огромные альбомы. И в них — чернецовские «эскизы и виды, снятые с натуры». А в архиве музея — путевые дневники. В которых записи, сделанные почти 160 лет назад.

«Напоминает колонну, воздвигнутую в Петербурге»

Они отправились в Египет втроем: к Григорию и Никанору присоединился младший брат — ученик Петербургской Академии художеств Поликарп. Сентябрьским утром 1842 года они были уже в Александрии. И отсюда начали свое путешествие. Останавливаясь в тех же караван-сараях, где и феллахи. Разделяя с ними у костра скромный ужин. И на рассвете снова отправляясь в путь.

Они зарисовывали прибрежные ландшафты, затопленные при разливе пальмовые рощи, великолепные памятники арабской культуры. Интерес к которым у Чернецовых был настолько велик, что на аудиенции у паши испросили они недозволенное — зарисовать внутреннее убранство мечетей. «На подобную просьбу прочих путешественников,— узнаем из путевых записок,— паша редко соглашался, но для русских это сделал с удовольствием».

Гостям из Петербурга показывали пирамиды, дворцы и храмы. Ворота Победы сочли они «примечательнейшими по архитектуре». Не могли «довольно налюбоваться изяществом мечети Гассана». Их потрясли «оригинальные каменные купола мавзолеев». А после знакомства с Помпеевой колонной появилась в дневнике запись: «Мы только любовались этим великолепным остатком древности. Он много напоминает колонну, воздвигнутую в Петербурге, но уступает той в своей громадности».

На листах с зарисовками Чернецовых сохранились поблекшие карандашные пометки: «Ворота побед в Каире», «Фонтан Даудия на площади вечернего базара», «В старом Каире», «Улица Табания»… А в тетради с путевыми заметками мы находим сделанную в те дни запись: «Первый взгляд на Каир для нас был обворожителен, и точно, здесь, в этой живописной столице Египта, Восток является во всем своем блеске»…

«Картина единственная, чудесная!»

Интерес в Арабскому Востоку был у Чернецовых настолько велик, что еще в Петербурге решили они не ограничивать себя там зарисовками отдельных памятников, улиц, площадей. Еще в Петербурге задумали художники вернуться с панорамами египетской столицы.

«Последние скаты Моккатама,— гласит одна из их записей,— представили для сего удобное место… Каир открывался весь, с окрестными местами, в очаровательном виде. Панорама великолепная и живописная!.. За всею этой массою обширного Каира, столицы Египта, блестит Нил, на коем мелькают белеющиеся остроконечные паруса судов, туда и сюда плывущих по его водам. Далее, за рекою синеются чудеса мира — пирамиды, а за ними горизонт оканчивается песками ливийской пустыни: картина единственная, чудесная!»

— Вот таким должны увидеть Каир в Петербурге! — убеждены были Чернецовы.

О том, как «сберегли» они увиденное, рассказал в письме один из братьев — Никанор.

«Мешал нашему занятию сильный ветер. Мы устроились кое-как у старой башни, доверху заваленной щебнем. Нужно непременно было рисовать, без вида Каира нельзя было выехать. Вид сей богатый с левой стороны. Но вообще необыкновенно обширен… Рисовать виды подобных городов надобно иметь терпение. Мы разделили город надвое. Я рисовал левую сторону, а брат правую, из чего составилась панорама, дающая понятие полное о Каире, в два часа пополудни. Мы окончили это занятие совершенно усталые».

«Имеет обильную жатву предметов удивительных…»

Чернецовы не походили на художников, которые, окинув окрестность быстрым взглядом, уносили с собой не всегда точные впечатления и потом где-то далеко от натуры, с помощью воображения, завершали свои беглые наброски. Они взбирались на вершины пирамид, где не был до них ни один художник, и создавали великолепные панорамы мест, окружавших дивные памятники. Они проникали в самые труднодоступные уголки Египта, Сирии, Ливана. При переходе через Суэцкий перешеек им не хватило пищи. Иссякла вода. Все труднее и труднее было передвигаться по сыпучим пескам. Но художники ни на день не прерывали свою титаническую работу. С документальной точностью воспроизводили они на бумаге Суэцкий перешеек. И на хранящихся в Русском музее листах мы видим его сегодня таким, каким он был до прорытия канала.

Дорого обошлись эти рисунки художникам. «Переезд через сыпучие пески, в стране безводной, при палящем солнце, несмотря на позднее время года, не был выдержан братом Поликарпом»,— сообщили они в Петербург и письмо это отыскалось в отделе рукописей Российской национальной библиотеки.

Может быть по сей день там, на Востоке, лежит на могиле петербургского юноши огромный камень, на котором вырезали братья скорбные строки:

С.-Петербургской Академии художеств ученик Поликарп Чернецов.
Скончался 8 декабря 1842 года, на 19-м году от рождения

Но даже потеря брата не сломила воли Чернецовых. В том же отделе рукописей хранится и другое их письмо петербургским друзьям. Оно было написано спустя два месяца после смерти Поликарпа:

«Отправились в Бейрут сухим путем, по берегу моря, с той целью, чтобы видеть остатки многих древних городов… Теперь отсюда предпринимаем отправиться в Дамаск и Балбек. В первом надеемся встретить подобное Каиру, а во втором — знаменитые развалины храма Солнца; между тем успели здесь сделать с натуры довольно порядочное собрание костюмов… Путешествие по Востоку для художника имеет обильную жатву предметов удивительных. Мы встретили виды живописнейшие, приятные для зрения, и виды грозные… Если провидение возвратит нас целыми в свое отечество, то мы питаем себя надеждою, что труды, если не могут быть полезными, то, по крайней мере, могут несколько дать понятие о странах, прославленных историею».

«Оценяя вполне их необыкновенные труды…»

Современники по достоинству оценили плоды путешествия Чернецовых. Виды Египта, Сирии, Ливана стали подлинной сенсацией на художественных выставках в Петербурге. «Известные русские пейзажисты братья Чернецовы, которые некогда доставили нам столько прекрасных ландшафтов с берегов Волги,— сообщали „Отечественные записки“,— недавно окончили далекое странствование свое… Это путешествие было не только не бесплодно, но, напротив, обогатило сокровищницу русских художественных произведений новыми дарами, принесенными ей этими талантливыми артистами… Восток с своею дивною природою, с своими священными воспоминаниями доставил обильную жатву русским художникам».

Об этом говорят и документы. Обнаружены они в Российском государственном историческом архиве. «Чернецовы Григорий и Никанор,— гласит отчет Академии художеств за 1843–1844 годы,— совершив на свой счет путешествие…, обогатили портфели свои необыкновенным множеством верных рисунков, снятых с памятников, мест, знаменитых событиями или по красоте природы, костюмов и проч…. Совет Академии, оценив вполне их необыкновенные труды и заслуги…, назначил и выдал им из суммы на ободрение художников назначенные две тысячи рублей серебром единовременно».

Тридцать лет спустя один из братьев Никанор обратился в Академию художеств с просьбой приобрести у него сделанные на Востоке рисунки, «дабы сохранить обширные труды своих сочленов, а равно, чтобы не могли совсем погибнуть в неизвестности, а принести пользу для художников». Просьба нашла в Академии живой отклик. «По моему мнению,— пришел к заключению ректор Резанов,— собрание дорожных заметок г. Чернецова по интересу и красоте местностей им избиравшихся, по тщательности и верности рисунка, по значению в художественном и историческом отношении можно положительно назвать драгоценным собранием».

Как хорошо, что это собрание дошло до наших дней.

Анатолий Владимиров
Санкт-Петербург сквозь века