Сергей Степашин в интервью «КП» о первом Президенте России
- ... 1 февраля - 90 лет со дня рождения Бориса Ельцина. Сергей Вадимович, вы сейчас заняты сильно?
- Я просто в движении, Саша, в машине еду. На работу. (Степашин - председатель Императорского православного палестинского общества, глава Наблюдательного совета Фонда ЖКХ. - А.Г.)
- В движении - это нормально, можно и поговорить. (Степашин - не за рулем.) Просто радио пусть выключат а машине.
- Хорошо. Выключили.
- Сергей Вадимович, мне вот кажется, что лично вы, несмотря ни на что, относились к Борису Николаевичу с какой-то теплотой, с пониманием.
- Ты это о чем? Конкретнее бы...
- У меня на памяти ваше заявление, когда вас летом 1999-го президент Ельцин отправлял в отставку с поста премьера. Вы тогда сказали: я пришел в политику мальчишкой (примерно так), а ухожу уже опытным человеком.
- Да... Если говорить откровенно, тогда все большие должности, назначения - если не считать пост председателя Счетной палаты - они были при Ельцине, и это очевидно, конечно. (Во времена Ельцина Степашин был шефом Лубянки, главой Минюста, министром МВД, первым вице-премьером. - А.Г.)
Мы познакомились с Ельциным давно, еще в 1990-м, когда я только стал народным депутатом и членом Верховного Совета. Работали вместе...
- Сегодня, в юбилей первого Президента России, о нем много чего говорят...
- ... А если я с чем-то был не согласен, так Борису Николаевичу говорил это в глаза. При жизни. А говорить гадости про человека, когда его нет, когда он тебе не может ответить... Я считаю, это - не по-офицерски, не честно. Особенно не понимаю тех, кто вырос в период его президентства, сделал себе карьеру. Да и денег кучу заработал. Да и ордена наполучал, в том числе. Я фамилии не буду называть, ты понимаешь, о ком я говорю. Так вот - они в выражениях сегодня не стесняются.
- Да, уж... Мне кажется, самым драматичным в вашей биографии, да и в биографии президента, был октябрь 1993-го.
- Пожалуй, да, ты прав - тем более, что я ведь в 1991-м был защитником «Белого дома», в том числе, - и защитник Ельцина, который там находился во время путча ГКЧП.
- А в сентябре - октябре 1993-го вы, тогда - уже заместитель руководителя Лубянки, - вели переговоры с теми, кто выступил против президента Ельцина - на стороне председателя Верховного Совета Руслана Хасбулатова.
- Да, ты помнишь эту историю, я встречался в «Белом доме» со всеми, потому что там были мои товарищи. Очень тяжелый был конфликт с большими последствиями.
Лозунг «Вся власть советам!» не сработал.
Мы, кстати, с этим лозунгом шли на выборы в 1990 году. До этого Ленин был, потом - Андрей Дмитриевич Сахаров.
- Потом - расстрел из танков «Белого дома».
- Я считаю, что это было бессмысленно. Уже все прояснилось к тому времени - после провала штурма «Останкино» и мэрии. Я тогда и докладывал на заседании штаба по преодолению этого конфликта - о том, что, в принципе, мы дожимаем ситуацию.
Я знал, какова обстановка в «Белом доме». Прекрасную работу провел тогда Патриарх Алексий вместе с Митрополитом Кириллом. Если бы не позиция пары-тройки руководителей Верховного Совета, все бы закончилось досрочными выборами президента и народных депутатов. И не было бы вот этого позора – расстрела парламента. Это, действительно, позорное явление, что бы кто ни говорил.
- Правда, что вы тогда пытались как-то уговорить того же Баранникова, который хоть и был шефом Лубянки, а находился в «Белом доме».
- Баранникова я вывез из «Белого дома», привез к премьеру Черномырдину, он переговорил при мне с Борисом Николаевичем по телефону. И вернулся назад, хотел забрать Дунаева (экс-глава МВД, которого вице-президент Александр Руцкой, занявший сторону Хасбулатова, вновь назначил в «Белом доме» главой Министерства внутренних дел. - А.Г.). Но Баранников там, к сожалению, и остался. Потом его, бывшего своего министра, чекисты под руки привели в Лефортово. Это все сказалось на его здоровье, в 48 лет он ушел из жизни совершенно молодым человеком. Можете себе представить?
- Да.
- Да и не только Баранников, я с Руцким встречался, со многими депутатами. Я туда ходил, как домой. Никто мне там ничего плохого не сделал.
- Я тоже ходил в осаждённый «Белый дом».
- Знаю.
Ты же помнишь, после того, как все закончилось по «Белому дому», я жил в депутатском доме рядом с тобой.
- Скорее, я рядом с вами. Да, в Крылатском.
- Ко мне приходило очень много моих товарищей, которых начали выселять. А я им давал справки на бланке первого замминистра, что такой-то депутат находился в «Белом доме» по моему поручению – получение оперативной информации. Когда таких бумажек набралось больше сорока, мне звонит Сергей Филатов (глава Администрации президента. - А.Г.): «Ты чего? У тебя, получается, все депутаты по поручениям ходили». Вот такая история.
- Ясно. Вернёмся к Ельцину. Скажите, вас же Борис Николаевич, когда назначал премьером в 1999-м, рассматривал в качестве своего преемника. Вы это понимали?
- О преемнике тогда речи не шло, на самом деле, все это знают прекрасно. А премьером должен был быть Аксененко (Глава РЖД. - А.Г.) Ночью все перерешали, потому что - был такой идеологический штаб Ельцина, который сказал ему, что Аксененко «не избираем». Тогда пришлось бы распускать Госдуму. Вот почему предложили меня - и сразу избрали. Я получил конституционное большинство. Даже коммунисты за меня голосовали.
- А у вас была обида на Бориса Николаевича, что он вас рановато, все-таки, отправил в отставку с поста премьера?
- Он же другую политическую конфигурацию выстраивал - вот меня и отправили.
- Я тогда подготовил с вами интервью, которое называлось так - Сергей Степашин: «Меня убрали, потому что я не продаюсь».
- Ельцин тогда сказал: правительство Степашина работало хорошо, у меня к нему претензий нет, но я его отправляю в отставку. Вот так вот я и ушел...
Что касается иной конфигурации, она всем известна, Ельцин выбрал другого преемника. Все его прекрасно сегодня знают. (Речь о Владимире Путине. - А.Г.) И дай Бог ему здоровья.
- Скажите, вы после отставки с Борисом Николаевичем встречались?
- Да, конечно, и не раз. На многих мероприятиях, в том числе, у его родных. Однажды я к нему приезжал, он меня пригласил, правда, тему отставку я не поднимал, потому что не хотел ставить его в неловкое положение.
На своё 75-летие Ельцин нас с Тамарой пригласил, к моей жене он очень хорошо относился. И вообще, женщин любил красивых, как нормальный мужик, кстати. Так что встречались, все нормально.
Ельцин - противоречивая, трагическая фигура...
И ещё он был разный. В Свердловске - один, в Москве, в горкоме партии - другой, третий - в Политбюро ЦК КПСС, четвёртый – до 1996 года.
И, конечно, вот эта болезнь после 1996-го, она очень сильно по нему ударила.
Я очень часто встречался с ним, и у нас были доверительные отношения.
- Каким мы будем Бориса Ельцина помнить? Таким вот - разным?
- Разным, да...
И второе - те, кто не любит, тот не любит, а те, кто подстраивается, им наплевать. Думаю, объективную оценку этому периоду, да и самому Ельцину, наверное, дадут наши потомки лет через 30 - 40. Что было сделано, что не получилось. Задумки были понятны: продвинутая страна, демократическая, высокий уровень жизни людей и так далее.
Я считаю, что самая большая проблема Ельцина, конечно, и это очевидно - передоверился он молодым ребятишкам, так называемым младореформаторам, которые жизни не знали. И, конечно, удар по промышленности, по экономике был очень сильный. А вот обвинение в том, что именно Ельцин, он один виноват, что ввели войска в Чечню – это неправомерно. Я убежден, знаю, как принималось решение, Ельцин до последнего сомневался в необходимости военных действий в 1994 году. Это я знаю не понаслышке. Я был тогда директором ФСБ.
- Вы пытались его отговорить?
- Ну, там были разные точки зрения. Кстати, никто не хотел воевать, поверьте мне. Это потом у Грачева (Павел Грачёв, министр обороны. - А.Г.) выскочило с этим дурацким полком, что мы возьмем Грозный его силами.
Но и Павел прекрасно понимал, что война – есть война. Кстати, наиболее жесткая позиция была у Виктора Степановича Черномырдина - против военных действий, объективно совершенно.
- Вот если плюсы и минусы правления Ельцина в процентном соотношении определять…
- Этого я делать не буду. Это не честно. Я же - не Счетная палата. Или - пускай кто-нибудь из банкиров посчитает.
Нет, у меня субъективное мнение. Я же работал вместе с человеком, поэтому - если нужна объективная оценка - ты спросите у кого-нибудь со стороны, что называется.
Могу сказать следующее. По крайней мере, две вещи очевидны. О Чечне я уже сказал...
А так, нам, все-таки, удалось пройти период распада Советского Союза не так болезненно, как это было, скажем, в той же Югославии, у нас, слава Богу, не было гражданской войны.
Второе – мы сохранили статус ядерной державы. И все ядерное оружие из других республик было перемещено в нашу страну.
- А что - рассматривались и другие варианты?
- Конечно. Я же помню, были горячие, очень демократические головы, убеждавшие в том, что нам надо разоружаться, нам не нужна такая армия, нам не нужно ядерное оружие…
- Кого пытались убедить - Ельцина?
- Разумеется. Хватило ума этого не сделать. Ядерное оружие осталось только в России, ни в одной другой республике его не оставили. И это позволяло и позволяет нам разговаривать на равных с натовцами и США. Это было очень важное политическое решение Бориса Николаевича. Кроме того, Россия - постоянный член Совбеза ООН, что чрезвычайно важно.
И третье. Была попытка - в силу разных причин она не увенчалась успехом - учредить в СНГ единый рубль и сделать так, чтобы у Содружества независимых государств были свои Вооруженные силы. Не сложилось.
* * *
- Как вы будете отмечать 90-летие Бориса Ельцина?
- Приеду на кладбище и положу цветы. Все.
Сергей Степашин, экс-премьер: «Горячие демократические головы предлагали Борису Ельцину разоружиться перед Западом и отказаться от ядерного оружия. Но он этого не сделал».
Источник: KP.RU
