Заместитель руководителя Нижегородского отделения ИППО архимандрит Тихон (Затёкин) принял участие в съемках документального фильма «Дело Романовых. Следствием установлено...»

Архимандрит Тихон завершил написание своей новой книги «Я понял, что это меня никогда уже не отпустит. Романовы: убийство, поиск, обретение», в которой собраны уникальные никогда еще не публиковавшиеся документы и фотографии. 

Приводим небольшой фрагмент из этой книги: «...17 июля 1986 года для меня стало важной датой в моей жизни! Всё то, о чём я читал, переписывал в свой личный архив и перефотографировал, наконец-то сбудется! И сбудется не само по себе, а с людьми, которые нашли захоронение Царской Семьи. Накануне "похода" я не спал всю ночь. В Кафедральном соборе я потихоньку от старшей алтарницы монахини Магдалины взял жёлтый стихарь, чтобы там в него облачиться. Я, конечно же, взял фотоаппарат, но надобность в нём отпала, так как стало ясно, что делать фотоснимки нельзя. Итак, в этот день, 17 июля, Гелий Трофимович Рябов, Александр Николаевич Авдонин и ещё один человек, фамилию и имя которого я совершенно забыл, на электричке доехали до станции Шувакиш и вышли на дорогу, которая вела в Коптяки. Мы свернули влево и вошли в чащу леса. Гелий Трофимович сказал, что место, где сейчас мы находимся, ― Ганина яма. По дну одного из оврагов шел полугнилой частокол и валялись полусгнившие то ли деревья, то ли слеги. Гелий Трофимович сказал, что здесь было озерцо, которое осушал следователь Николай Соколов, пытаясь найти тела Романовых. Затем он показал лежавшую полусгнившую старательскую колоду. Пройдя какое-то расстояние, мы вышли к яме, заросшей травой, в глубине которой проглядывал бревенчатый сруб или, как мне показалось, стенка, поддерживающая землю, чтобы она не осыпалась. Гелий Трофимович рассказал мне, что эта яма ― шахта, и именно в неё были сброшены тела Романовых и Их слуг. Я понял, что Царских Останков здесь нет и "то самое" место находится неподалёку. Я понял, что если бы они мне показали "то самое" место захоронения, вряд ли я смог бы удержаться от соблазна показать его другим?! Несомненно было одно, это была та самая шахта, куда первоначально были сброшены тела Царских Мучеников. Я облачился в стихарь и, имея с собой небольшой молитвослов 1955 года издания на русском языке, который мне подарил в Кафедральном соборе в 1986 году протоиерей Николай Зеленин, в своё время вернувшийся из Харбина, пропел начало литии "Со духи праведных", а потом "Вечную память". На всех это произвело огромное впечатление, особенно на Гелия Трофимовича.... Летом 1987 года в Кафедральный Иоанно-Предтеченский собор на ставку псаломщика был принят Александр Никулин. Он был намного старше меня ― 1949 года рождения. Учился на филологическом факультете Пермского Государственного университета имени А.М. Горького, закончил режиссерский факультет ГИТИСа и некоторое время работал в театрах страны. Он произвёл на меня сильное впечатление своей верой и ответственностью к возложенному на него послушанию псаломщика. С ним я быстро подружился. Он где-то доставал магнитофонные записи с песнопениями иеромонаха Романа (Матюшина), и мы их часто слушали в церковном доме, и у меня на квартире. Именно у меня на квартире он увидел, что моя комната увешена портретами и фотографиями Императора Николая II и Его Августейшего Семейства, а также несколькими снимками Григория Распутина. Эта тема "захлёстывала" нас с каждым днем. Я ему показал несколько своих фотоальбомов, посвященных Царской Семье, в том числе и фотоальбом с наклеенными переснятыми фотографиями из книги Н.Соколова "Убийство Царской семьи". На него это произвело сильное впечатление. Так же я дал ему почитать фотокопию книги Павла Быкова "Последние дни Романовых" и свои выписки, сделанные в библиотеке им. Белинского из дневника Императора Николая II. Он оказался тоже не равнодушным и в деле "некрополистики". Мы с ним облазали всё Ивановское кладбище "вдоль и поперек". В один из дней неподалёку от могилы Павла Бажова мы наткнулись на надгробие Петра Ермакова с надписью: "Ермаков Петр Захарович. Член КПСС с 1906 г. Организатор Красной Гвардии на В-Исетском з-де. 1884-1952". Памятник явно был сделан по проекту какого-то архитектора. В середине в круге было литое изображение самого Ермакова. Я сказал Александру: "Смотри!!! Это же могила того самого Ермакова, который принимал участие в расстреле Царской Семьи!". Я его сфотографировал со всех сторон и в моем личном архиве имеются и негатив изображения и позитив. Два года спустя литое барельефное изображение исчезло, а памятник облит красной краской, виднелась надпись "ЦАРЕУБИЙЦА". Этот "вандализм" я тоже запечатлел. Я рассказал, что в конце кладбища в 1918 году, когда Царскую Семью привезли в Екатеринбург, были расстреляны генерал-адъютант Илья Татищев и князь Василий Долгоруков. Мы долго "лазали" на краю Ивановского кладбища, но ничего не смогли обнаружить. Там я поставил в память об этом расстреле деревянный крест. Спустя месяц мой крест кем-то был убран и появились два креста, возле которых мы с Александром и сфотографировались. На одном из крестов надпись: "Святые мученики, молите Бога о нас", а на втором ― "Невинно убиенным за веру Христову". Кто поставил кресты, остается загадкой. Позже я узнал, что на этом месте якобы тайно хоронили расстрелянных мирян и духовенство в годы репрессий. В краеведческом музее в Зелёной Роще, который располагался в храме Александра Невского, в цокольном этаже, где была билетная касса, были две небольшие экспозиции. С одной стороны на подиуме были выставлены церковные колокола, а с другой ―различное каслинское литье. Среди выставленного литья стоял без атрибуции камин из Ипатьевского дома. О том, что камин происходил из дома Ипатьева. Я повёл псаломщика Александра Никулина в Зелёную Рощу, дабы показать этот камин, возле которого в столовой Ипатьевского дома в 1918 году сидела Царская Семья. Александр Никулин, пока я рассказывал, быстро поднялся на подиум и уселся на скамейку рядом с камином и попросил его сфотографировать. Я растерялся: ведь это экспозиция и просто так залезть на подиум (хорошо смотрителя не было), но все же я быстро его сфотографировал, попросив сфотографировать и меня на фоне церковных колоколов. Александру Никулину я решился показать шахту в районе Ганиной Ямы, куда сбрасывали тела Романовых. Я не рассказал ни о знакомстве с Рябовым и Авдониным, сказал лишь, что сам, "имея план местности", нашел это место, однако в мае 1989 года, уже будучи священником, я поведал ему о знакомстве с Рябовым и Авдониным. 

Гелий Рябов с супругой и Николай Затекин в Троице-Сергиевой Лавре (1986 год)

Ранним летним утром мы от дома на улице Пехотинцев, где я жил, отправились пешком до Ганиной Ямы. Дорога мне была знакома. Свернув в березняк, мы оказались на Ганиной яме, у "частокола", где следователь Соколов осушал "озерцо". Там же валялось и полусгнившее "корыто без краев". Всё это я запечатлел на фотопленку. С Ганиной ямы я повёл его к шахте и постарался с точностью передать рассказ Гелия Рябова. Вдруг совершенно неожиданно позади нас громкий зычный голос произнес: "Что? Кости царя ищите?". Мы разом обернулись и увидели здоровущего мужика с корзиной в руке. Он, молча посмотрев на нас, удалился. Похоже, это был кто-то из местных. Когда мы успокоились, Александр встал на колени и долго молился. Мы пропели "литию" и "вечную память". Я сфотографировал местность и шахту, со дна которой Александр взял горсть земли возле торчащего сруба, где я его и сфотографировал. На другом снимке видно два литых креста, которые мы взяли с собой, (большой Александра, малый ― мой) и установили на краю шахты. Постояв там ещё немного, мы отправились в обратный путь. Я взял с него честное слово, что обо всём увиденном он никому не расскажет... В 2021 году Следственный Комитет РФ выпустил второй том книги "Преступление века. Материалы следствия", где имеются показания протоиерея Александра Никулина "о нашем хождении на Ганину яму". В своих показаниях он отметил следующее: "Николай Затёкин, видимо, почувствовав во мне человека, который почитает Царскую Семью, сказал, что у него есть альбом с их фотографиями, который он мне потом показал. У нас с ним возникли доверительные отношения. Мы стали делиться между собой новыми полученными сведениями о Царской Семье. Николай Затёкин сказал мне, что знает, где это место. Я стал его уговаривать, чтобы он мне показал его. По-моему, в июне 1988 года он меня повел на Ганину Яму. 

Николай Затекин на дне открытой шахты Царственный мучеников (1987 год)

Когда мы шли туда через лесную местность и стали искать дальнейший путь туда, т. к. ориентиром служила поваленная береза, мы с Николаем наклонились поближе к земле, чтобы найти малозаметную тропинку, когда вдруг услышали сзади себя окрик. Незнакомый нам мужчина, наверное, житель д. Коптяки, которая находится недалеко от этого места, спросил нас: „Что, Царя ищете?“ Мы испугались и сказали, что мы здесь по своим делам. Мужчина махнул на нас рукой и сказал: „Да ладно!“ После этого он ушел. Я понял, что местные жители знали об этом месте, и что здесь происходило, только не распространялись об этом. Тогда было опасно говорить о судьбе Царской Семьи. 

Мы с Николаем все же нашли дорожку к шахте, т. к. была примятая трава, Николай приходил туда и до этого. Вокруг был густой лес. Шахта представляла собой осыпавшуюся воронку, в которой в самом центре были вертикально набиты укрепляющие колышки. У нас обоих с собой были кресты-распятия, о которых мы друг другу не говорили. На шахте я достал свой крест-распятие, и, воткнув его в землю, мы с Николаем помолились на этом месте. Вдвоем мы были на шахте только один раз, потом я неоднократно ездил на это место с близкими мне но духу людьми. Я многих возил туда, особенно в начале 1990-х годов". В 1988 году в СССР широко было отпраздновано 1000 ― летие Крещения Руси...

Божественную литургию в день празднования 1000-летия крещения Руси на Свердловской земле 21 июня я снимал на любительскую кинокамеру. В тот же день, в малом зале кинотеатра Космос, в 12 часов, дня состоялись торжества, посвящённые этому юбилею. Вход был по заранее напечатанным на пишущей машинке приглашениям. В зале присутствовало всё духовенство епархии, старосты храмов, начальство и миряне. И вот во время концерта, со слов протоиерея Иоанна Лопуховича ― архиепископу  Мелхиседеку шепнул на ухо председатель Облисполкома г. Свердловска В.М. Власов, что мощи праведного Симеона Верхотурского целы и находятся в музейных запасниках и что необходимо писать бумагу в министерство Культуры, что владыка и сделал. Примерно в это же время, стали ходить разговоры, что якобы какая-то бабка работала уборщицей в музейных запасниках, обнаружила мощи св. Симеона Верхотурского и сказала об этом архиепископу Мелхиседеку. Об этом радостном событии я не преминул написать в Москву Гелию Трофимовичу Рябову, послав ему фотографии с  нашего празднования 1000-летия Крещения Руси. Рассказал я, как прошли эти празднования, и А.Н. Авдонину. После "отгремевшего" празднования приближалась и другая дата! Скорбная дата в истории России ― 70-летия со дня расстрела Царской Семьи и Ее верных слуг, которую, естественно, "отмечать" никто и не собирался, кроме нескольких человек... Итак, приближалась скорбная дата расстрела Царского Семейства. Это было воскресенье. Авдонин сказал, что Гелий Трофимович не приедет и мы идём в Коптяки без него. К этому времени я уже имел благословение архиепископа Мелхиседека носить подрясник и скуфью. Их я положил в сумку, чтобы надеть на месте. Встретились на вокзале, и А.Н. Авдонин представил меня человеку, которого я видел впервые. Это был Геннадий Петрович Васильев! Один из активных участников поиска Царских Останков. Поехали мы на электричке до станции Шувакиш и там пошли пешком. На Коптяковской дороге свернули влево и углубились в чащу. О моём участии в этом памятном дне вспоминает сам Геннадий Петрович: "...Нас было трое: Авдонин, я и отец Николай. Мы повезли его не в Поросенков лог, а на Ганину яму – помолиться, и истинное место ему не указали. Отец Николай тогда не был священником, а был простым пономарем. Когда мы туда приехали, отец Николай начал петь молитвы, и, глядя на нас, сказал нам: "Да, вы что не русские люди!? Ну, подпевайте! Перекреститесь!"

Итак, я продолжаю свои воспоминания. Я начал петь литию и вижу, что они стоят совершенно безучастно, да ещё и переговариваются друг с другом. Я им сделал замечание, и "Вечную память" мы "пропели" уже все вместе. На этом мои воспоминания бы и завершились, если бы не телефонный разговор с Васильевым. Во время разговора Геннадий Петрович напомнил мне важный момент: "А вы помните, что после того, как мы пропели "Вечную память", мы написали записку с именами Царской Семьи и поставили дату ― 17 июля 1988 год. После этого вы спустились "на дно" шахты и спрятали там эту записку».