Царские богомольные походы «к Сергию»
Особой религиозностью отличался московский царь Алексей Михайлович, прозванный в народе Тишайшим за свои молитвенные подвиги. Он каждодневно клал по сто пятьдесят покаянных поклонов, а в дни Великого поста употреблял в пищу лишь по солёному груздю, куску хлеба и чашу студёной колодезной воды. Царь Алексей Михайлович два раза в году, осенью ко дню памяти преподобного Сергия и весной в Великий пост, снаряжал богомольные походы в Троице-Сергиеву обитель.
В государевых сёлах от Москвы до Троицкого монастыря были построены деревянные путевые дворцы для царских приездов в обитель и отдыха на пути к ней. Скромные по убранству, но обширные и удобные деревянные дворцы находились в сёлах Алексеевском, Тайнинском, Братовщине и в Воздвиженском. Путь к обители был длительный и неудобный. Это обстоятельство всякий раз вызывало царского чиновника помимо грамоты учинять приказание «для государева походу мосты делать и мостить и, где худы, починивать, гати гатить и вехи ставить».
Жители Москвы собирались по обеим сторонам царского пути, чтобы посмотреть на государя и его супругу Наталью Кирилловну. В иных обстоятельствах увидеть её было просто невозможно. Народ привлекали богатые наряды самого «тишайшего» царя и царицы, всего царского поезда.
В полной готовности к выезду царский поезд ждал за кремлёвской стеной, а государь тем временем отправлялся в Успенский собор, где совершался патриарший напутственный молебен. Затем царь прикладывался к мощам святителей московских и подходил под благословение патриарха. Из Успенского собора он отправлялся в Архангельский собор, где поклонялся гробницам своих предков, а затем государь садился на коня или в карету, и огромный «нарядный» царский поезд выезжал из Никольских ворот Московского Кремля.
Особенно пышные выезды на богомолье устраивались тогда, когда в Москве находились иностранные послы. Их специально водили посмотреть на царские богомольные выезды в Троицын монастырь. Из рассказа Адольфа Лизека, секретаря австрийского посольства, который в 1675 году находился среди тысячной толпы москвичей, мы узнаём о множестве интересных подробностей паломничества августейшего семейства.
«Следующий поезд, – писал Адольф Лизек, – привёл нас в изумление. Впереди ехал конюший Тарас Растопчин, за ним вели 62 превосходных царских верховых коней, на которых вся сбруя и попоны горели золотом и серебром; 12 лошадей из-под царской кареты, покрытых красным штофом, вели каждую по два конюха под уздцы одну за другою… позади несли скамейку, обтянутую красным сукном, которую дают под ноги царю, когда он садится на лошадь… Потом ехали стрелки со стрелами в руках и два оруженосца с мечами его царского величества и наследника престола; далее два молодых боярина; за ними по обоим бокам улицы по 200 стрельцов очищали дорогу с посеребрёнными и золочёными хлыстами одинакового размера; наконец, в карете ехал царь с наследником и главным воеводою Долгоруким; по бокам длинные ряды копейщиков и секироносцев и у самой кареты множество бояр, стольников и чашников в золоте, серебре и жемчуге. Поезд заключался тремя каретами и толпою слуг».
Царица Наталья Кирилловна Нарышкина обычно выезжала из других ворот Кремля.
Пышный поезд царицы сопровождали сто скороходов. В маленькой карете сидел младший князь Пётр – будущий император России Пётр Великий.
Поезд августейших паломников, царя и царицы, медленно двигался по улицам Москвы до Крестовской заставы, где была первая остановка или «слазка». В сёлах, на пути следования царского поезда, вдоль дороги выстраивалось множество крестьян и крестьянок, которые делали подношения царским особам – пироги, калачи, блины, сыры, квас, брага, мёд, репа, ягоды и прочие крестьянские дары. Все эти подарки складывались на особые поборные телеги. Царь же, в свою очередь, выдавал крестьянам из особой казны наградные деньги, а местным священникам – «проезжую милостыню» на молебны. Последние три или четыре версты, оставшиеся до монастыря, царь обычно проходил пешком.
В монастыре в день праздника преподобного Сергия царь Алексей Михайлович устраивал для монастырской братии праздничный стол «от государя». Он потчевал братию кушаньями из своих рук, подавая им на стол разнообразные царские разносолы, а после трапезы царь жаловал денежной «ручной или поручной милостыней» и полотенцами. Но и монастырская братия не оставалась перед царём и знатными боярами в долгу. Она посылала «со столами и с кормами» к царю и к приближённым государя.
После завершения праздничного богомолья царь Алексей Михайлович торжественно выезжал из монастыря. До монастырских ворот его провожала вся лаврская братия, а игумен и его окружение провожали царя далеко за пределы Троицкого монастыря…
Путешествовали в Троицкий монастырь и русские императрицы. Императрица Екатерина Вторая в мае 1775 года, в один из первых приездов из Петербурга в Москву, совершила паломничество в Троице-Сергиеву обитель (в 1777 году Троице-Сергиев монастырь получает статус Лавры). Государыня императрица шла в монастырь пешком, но рядом её сопровождала царская карета и многочисленная свита придворных дам, фрейлин, министров и слуг. Екатерина Вторая останавливаться в обветшалых путевых дворцах не желала. Преодолев за день 10 или 15 вёрст, императрица садилась в карету и возвращалась назад в Москву, в Кремль, – для ночного отдыха. Наутро она в пышной карете и в сопровождении множества прислуги возвращалась на место вынужденной остановки и вновь продолжала свой пеший путь к преподобному Сергию. А вечером снова в Москву – отдыхать в царских постелях. Утром же – опять на Троицкую дорогу. И снова шла пешком в монастырь, безропотно совершая свой духовный паломнический подвиг.
Как только архиепископ Московский и Калужский и Свято-Троицкой Сергиевой Лавры архимандрит Платон получал известие, что императрица Екатерина Великая приближается к обители, то начинался молебен «о здравии ея императорскаго величества и их императорских высочеств…».
Во второй половине XIX века отошли в прошлое богомольные походы русских царей, пешие и конные, разобрали по ветхости их деревянные путевые дворцы. И простых паломников, ходивших по Троицкой дороге к преподобному Сергию Радонежскому, значительно поубавилось, так как в 1862 году усилиями русских предпринимателей от Москвы до Сергиева Посада была проложена железная дорога, одна из первых железнодорожных магистралей в дореволюционной России. Поезда следовали с Ярославского вокзала Москвы до станции «Сергиево» и находились в пути чуть более двух часов.
Выезды императора Николая Второго «к Сергию» уступали своей пышностью и торжественностью богомольным походам XVII века. Но по своей набожности и трепетном почитании святынь последний августейший паломник был не менее религиозным, чем его благочестивый предок – царь Алексей Михайлович.
К 1903 году специальный строительный комитет при ведомстве путей сообщения построил пять императорских поездов для поездок по столичным окрестностям, России и за границу. Особым «царским поездом» считался состав из десяти вагонов, на котором царь совершал как официальные деловые поездки, так и путешествия по святым местам.
День и время отправления «царского поезда», а также маршрут передвижения были строго засекречены. Для безопасного передвижения поезда в 1905 году была изготовлена его точная копия, которую обычно отправляли в путь раньше, чем сам «царский поезд». В вагонах лжецарского поезда располагалась охрана, более трёхсот человек, охранявших в пути августейших путешественников. А в последних вагонах этого поезда располагались гараж с двумя царскими автомобилями и небольшая зенитная установка на случай нападения террористов.
1 июня 1912 года, простившись со всеми прибывшими на проводы лицами, августейшая семья Николая Второго вошла в вагон, и в 12 часов 40 минут императорский поезд отправился одним днём в Троице-Сергиеву Лавру.
Город Сергиев Посад принял нарядный, праздничный вид, летний пассажирский вокзал был превращён в роскошный павильон, украшенный национальными флагами, устланный дорогими коврами и декорированный лавровыми деревьями. Весь путь от пассажирского вокзала до обители преподобного Сергия был украшен мачтами с флагами и арками. В одной из больших арок вблизи посадской Пятницкой церкви были выложены из зелени первые слова Российского государственного гимна «Боже, царя храни!». Каждая арка была украшена по-своему разноцветными материями и красиво выделялась на фоне массы флагов, развевающихся по сторонам улиц, по которым должен был проследовать государь император. У Святых ворот обители царственных путешественников встретил владыка-митрополит и ректор духовной академии епископ Федор с крестным ходом, хоругвями и иконами. В Троицком соборе, где находится рака с мощами преподобного Сергия Радонежского – печальника земли русской, августейшие паломники с особым трепетным отношением приложились к святым и целебным мощам своего «кормителя и заступника», как считали преподобного Сергия их благочестивые предки…
А вечером, по возвращении августейших паломников в Москву, в Успенском соборе Московского Кремля был отслужен благодарственный молебен по древнему обычаю русских царей дома Романовых.
Религиозный дух богомольных походов «к Сергию» с древних времён формировал духовно-нравственный облик русских царей и цариц, их августейших детей. Вместе с народом они двигались по одному и тому же «богодвижимому» пути. С единым молитвенным рвением поклонялись чудотворным иконам и мощам святых угодников Божиих…
