Члены ИППО Александр Кибовский и Леонид Беляев о новом законе в области охраны археологического наследия
Лишь в 2001 году она была ратифицирована, через год было принято положение «О порядке проведения полевых археологических работ на территории города Москвы», а в настоящее время вступает в силу федеральный закон, существенно изменивший основные нормы охраны археологического наследия. По словам Леонида Кондрашева, принятый закон впервые в российской практике дает определение понятия археологического предмета: «Это тот предмет, который является источником нашей коллективной исторической памяти, как сказано в Европейской конвенции, и чей возраст более 100 лет. Но главное – это тот предмет, который находят в ходе археологических раскопок. При этом в соответствии с европейской практикой любая работа по целенаправленному поиску археологических предметов является археологическими раскопками».
Это положение, в частности, позволило более четко определить предмет ответственности, субъект и объект правонарушения при проведении незаконных археологических раскопок. «То, что археологические объекты были включены в состав памятников, которые понимались прежде всего как памятники архитектуры, вызывало большие правовые коллизии, – отметил главный археолог Москвы. – И сохранять объекты археологического наследия было очень сложно, возникало много спорных ситуаций. И даже если мы говорим об ответственности за незаконные археологические исследования, очень сложно было определить сам состав правонарушения. Новый закон уточнил все эти особенности».
Если раньше возраст археологического объекта определялся в 40 и более лет, то сейчас законом установлен срок 100 лет. По мнению господина Кондрашева, это абсолютно правильное определение, поскольку для археологического памятника важен культурный разрыв: «100 лет – это как раз жизнь трех поколений, когда живая связь между артефактом и ныне живущим человеком прерывается. Установление этой даты – 100 лет, – на наш взгляд, очень точно и четко отражает временную рамку, когда вещь, по сути, археологизируется».
Кроме того, по словам Александра Кибовского, это положение позволяет устранить правовую коллизию между законом об охране археологического наследия и законом о защите павших защитников Отечества. Так, в соответствии с новым законом захоронения времен Великой Отечественной войны и военные артефакты уже не являются объектами археологии. Ранее подобные противоречия в законодательстве приводили к возникновению не только спорных, но подчас и курьезных моментов. И.о. руководителя департамента культурного наследия Москвы привел в пример показательную историю о том, как однажды во время поисковых работ в земле был обнаружен настоящий боевой танк. По закону он считался археологическим объектом и должен был поступить в ведение Академии наук, что само по себе нонсенс.
В новом законе впервые было дано четкое определение понятия «культурный слой», возраст которого теперь определяется также в 100 и более лет. Все объекты археологического наследия получили статус федеральных, все они находятся в государственной собственности – таким образом, разделяется право собственности на объекты археологического наследия и на земельные участки, на которых они находятся.
Кроме того, новый закон актуализировал порядок выявления объектов археологического наследия. Прежде обязательства по государственной охране возникали в день обнаружения археологического объекта. Но при этом не было четкого определения самой процедуры обнаружения, что порождало многочисленные юридические споры. Государственный орган охраны памятников должен был в течение 10 дней уведомить собственника или пользователя земельного участка о том, что на его территории находится археологический объект, что налагает определенные охранные обременения. Столь короткий срок уведомления при не очень понятной дате обнаружения объекта вызывал много споров и разночтений. Теперь обязательства по государственной охране возникают со дня поступления в орган исполнительной власти сведений об объекте археологического наследия, а владелец или пользователь земельного участка должен получить уведомление об этом в течение 30 дней.
Главный архитектор Москвы также рассказал о том, что новый закон устранил еще один исторический парадокс. В середине 1930-х годов строители Московского метрополитена столкнулись с необъяснимым фактом – заливаемый в полости бетон куда-то необъяснимым образом испарялся. Выяснилось, что бетон уходил в старые подвалы снесенных к тому моменту домов. Было создано две бригады – архивистов и археологов, которые должны были определять проблемные места в зоне строительства. Эти работы получили название «археологические наблюдения». Подобная методика работ с тех пор постоянно применялась археологами при исследовании больших городов, в тех зонах, где культурный слой достаточно существенно нарушен и применять полную раскопочную методику не имеет смысла. Однако в законе упрощенная методика археологических наблюдений была не прописана. Было только два вида археологических работ – разведка и раскопки. Теперь к ним официально прибавился третий вид – наблюдения.
Еще одним немаловажным изменением стала регламентация использования металлодетекторов. Теперь их можно применять только для проведения археологических работ, на которые получено специальное разрешение. Это позволяет более эффективно пресекать деятельность «черных копателей».
Говоря о необходимости совершенствования законодательства в области археологии, Леонид Беляев напомнил, что сейчас серьезная законодательная база в этой сфере, по сути, разрабатывается впервые. «До 1970–1980-х годов ученые просто предполагали, что все памятники археологии никому, кроме них, не нужны, что это некий род коллективной научной собственности. В известной степени так и было, – рассказал ученый. – В 1980-е годы мы внезапно стали ощущать давление общества, у которого появилось много интересов в области древностей. Сегодня все хотят ловить прошлое. Кто владеет прошлым, тот владеет будущим».
Елена Мамонова
Московская перспектива
