Дневники епископа Порфирия (Успенского)
Епископ Порфирий (Успенский) впервые посетил Иерусалим в 1842 году. С тех пор его жизнь и научная деятельность была неразрывно связана с такими центрами Православного Востока как Афон, Синай, Святая Земля. Ему принадлежит честь открытия Синайского кодекса Библии, создания фундаментальной истории Афона. В 1847–1853 годах он возглавлял первую Русскую Духовную Миссию в Иерусалиме и был в числе тех государственных деятелей, которые вместе с Великим князем Константином Николаевичем Романовым заложили новую основу русского присутствия в Святой Земле после Крымской войны.
На протяжении всей жизни епископ Порфирий вел дневник, куда заносил свои впечатления от событий исторического масштаба, размышления на отвлеченные темы, записи об экспедициях, описания древних памятников, в частности, Святой Земли и других «библейских стран», и разные мелочи. Изданы они были посмертно в 8 томах Императорской Академией Наук на иждивение Императорского Православного Палестинского Общества под редакцией П. А. Сырку в 1894–1902 гг. под заглавием «Книга бытия моего: Дневники и автобиографические записки».
Объявление о продаже этого издания можно было встретить на страницах епархиальных ведомостей в разных городах империи.
Эта книга является очень важной из всего наследия епископа Порфирия. Рецензию на нее, написанную Иваном Николаевичем Корсунским и опубликованную в «Богословском вестнике» № 8 за 1897 г., можно посмотреть в формате DJVU на сайте Богослов.ру.
В настоящее время это издание представляет собой незаменимый источник для истории Православного Востока и русской деятельности в этом регионе, охватывающий период с 1842 по конец 1880-х годов.
Изящное и отвратительное, превосходное и дурное равно привлекают наше внимание. С одинаковым любопытством я смотрел на красивую серну, прыгавшую по самым верхним и отвесным ращепам Синая, и на безобразную ящерицу, медленно ползавшую по раскаленному песку на дороге между Каиром и Суэсом.
Есть души велелепные; есть души уроды; но случается, что те и другие блестят в темном сем мире и на блеск их идут толпы.
Госпожа Сталь светит, как луч солнца, а Жорж Занд, как метеор болотный. Глаголы первой падают сладкою росою на нивы и животворят их, а слова второй подобны испарениям Мертвого моря, кои ложатся в юдолях Содома и Гоморы и убивают всякую жизнь.
У меня глаза болят; и весь я слаб и хрупок, как ветхий папирус, на котором написана Псалтирь Синайская. Капля долбит камень, мысль ослабляет тело.
16, Суббота.
Боже! ужели злоба человека превозможет Твою тягость? Нет. Ты спасешь меня. Я надеюсь на Твою милость. Довольно с меня грозного прещения. Оно вразумляет меня.
17, Воскресение.
Я подобен пустынному источнику. Или песок замечет меня, или я проложу себе путь к морю по песку.
Боже! призри с небесе на источник воды живой. Он Твой образ отражает.
18, Понедельник.
Все дела у нас идут так медленно, что не знаешь кого винить, людей ли, или мать их, - сырую землю, довольно медленно обращающуюся около своей оси. До сих пор ни в Иерусалим не отсылают меня, ни в Петербург не призывают. Α мне нечем жить. Беда с преосвященными тихоходами!
