Культурно-просветительское издание «Фома» выпустило статью о Великом князе Сергее Александровиче и Великой княгине Елизавете Фёдоровне

Это неправда: они мечтали о детях, особенно Сергей Александрович. Принято считать, что Елизавета Фёдоровна была кротким и тихим ангелом. И это неправда. Её волевой характер и деловые качества давали о себе знать с детства. Говорили, что Великий князь порочен и имеет нетрадиционные наклонности, – снова неправда. Даже всесильная английская разведка не нашла в его поведении ничего более «предосудительного», чем чрезмерная религиозность.

Сегодня личность Великого князя Сергея Александровича Романова или остаётся в тени его великой жены – преподобномученицы Елисаветы Феодоровны, или опошляется – как, например, в фильме «Статский советник», где генерал-губернатор Москвы предстаёт очень неприятным типом. А между тем во многом именно благодаря Великому князю Елизавета Фёдоровна стала той, какой мы её знаем: «великой Матушкой», «ангелом-хранителем Москвы».

Оклеветанный при жизни, почти позабытый после смерти, Сергей Александрович заслуживает того, чтобы быть открытым заново. Человек, усилиями которого появилась Русская Палестина, а Москва стала образцовым городом; человек, всю жизнь нёсший крест неизлечимой болезни и крест бесконечной клеветы; и христианин, который причащался до трёх раз в неделю – при всеобщей практике делать это раз в год на Пасху, для которого вера во Христа была стержнем жизни. «Дай мне Бог быть достойной водительства такого супруга, как Сергий», – писала Елизавета Фёдоровна после его убийства…

Об истории великой любви Елизаветы Фёдоровны и Сергея Александровича, а также об истории лжи о них – наш рассказ.

Не такая простая невеста

Решение о женитьбе было принято в нелёгкое для Великого князя Сергея Александровича время: летом 1880 года скончалась его мать, Мария Александровна, которую он обожал, а меньше чем через год бомба народовольца Игнатия Гриневицкого оборвала жизнь его отца, Императора Александра II. Пришло время ему вспомнить слова воспитательницы, фрейлины Анны Тютчевой, которая писала молодому князю: «По Вашей натуре Вам надо быть женатым, Вы страдаете в одиночестве». У Сергея Александровича действительно было несчастное свойство углубляться в себя, заниматься самоедством. Ему нужен был близкий человек… И он такого человека нашёл.

Великий князь Сергей Александрович. 1861 г.

1884 год. Элла – одна из красивейших невест Европы. Сергей – один из самых завидных женихов, пятый сын Императора Александра II Освободителя. Судя по дневникам, впервые они встретились, когда Великая герцогиня Гессенская и Рейнская Алиса-Мод-Мэри, супруга Людвига IV, была на последних месяцах беременности будущей супругой Великого князя. Сохранилась фотография, где она сидит вместе с заехавшей в Дармштадт российской Императрицей Марией Александровной и её семилетним сыном Сергеем. Когда российское венценосное семейство возвращалось в Россию из своего путешествия по Европе, они снова заехали к родственникам в Дармштадт, и маленькому Великому князю позволили присутствовать при купании новорождённой Эллы – его будущей жены.

Почему Сергей сделал выбор именно в пользу Елизаветы, ускользнуло от внимания его родных и воспитателей. Но выбор был сделан! И хотя Элла и Сергей оба испытывали сомнения, в конце концов, в 1883 году миру было объявлено об их помолвке. «Я дал своё согласие не колеблясь, – сказал тогда отец Эллы, Великий герцог Людвиг IV. – Я знаю Сергея с детского возраста; вижу его милые, приятные манеры и уверен, что он сделает мою дочь счастливой».

Принцесса Гессенская и Великобританская Элла. Начало 1870-х гг.

Сын российского Императора взял в жёны провинциальную немецкую герцогиню! Вот привычный взгляд на эту блестящую пару – и тоже миф. Не так просты были Дармштадтские герцогини. Елизавета и Александра (ставшая последней российской Императрицей) – родные внучки по матери королевы Виктории, с 18 лет и до кончины в старости – бессменной правительницы Великобритании (императрицы Индии с 1876 года!), человека строгой морали и железной хватки, при которой Британия достигла своего расцвета. Официальный титул Елизаветы Фёдоровны, перешедший всем гессенским принцессам, – герцогиня Великобританская и Рейнская: они принадлежали, ни больше ни меньше, к роду, правившему на тот момент третьей частью суши. И этот титул (по всем правилам этикета) унаследовали от матери – Императрицы Александры Фёдоровны, дочери последнего российского Императора Николая II.

Таким образом, с британской короной Романовы породнились благодаря Алисе Гессенской – как и её мать Виктория, необыкновенно сильной женщине: выйдя замуж за немецкого герцога, Алиса вынуждена была столкнуться с привередливостью немцев, не очень охотно принимавших английскую принцессу. Тем не менее однажды она на протяжении девяти месяцев возглавляла парламент; развернула широкую благотворительную деятельность – основанные ею богадельни действуют в Германии по сей день. Её хватку унаследовала и Элла, и впоследствии её характер даст о себе знать.

А пока Елизавета Дармштадтская, хоть и чрезвычайно благородная и образованная, но несколько ветреная и впечатлительная молодая особа, обсуждает магазины и красивые безделушки. Подготовка к их с Сергеем Александровичем свадьбе держалась в строжайшей тайне, и вот летом 1884 года девятнадцатилетняя гессенская принцесса прибыла в украшенном цветами поезде в столицу Российской империи.

«Он часто относился к ней, как школьный учитель…»

На публике Елизавета Фёдоровна и Сергей Александрович были, в первую очередь, высокопоставленными особами, возглавляли общества и комитеты, а их человеческие отношения, их взаимная любовь и привязанность держались в тайне. Сергей Александрович прилагал все усилия к тому, чтобы внутренняя жизнь семьи не становилась достоянием общественности: у него было множество недоброжелателей. Из писем мы знаем больше, чем могли знать современники Романовых.

«Он рассказывал мне о своей жене, восхищался ею, хвалил её. Он ежечасно благодарит Бога за своё счастье», – вспоминает князь Константин Константинович, его родственник и близкий друг. Великий князь действительно обожал свою жену – он любил дарить ей необыкновенные драгоценности, делать ей маленькие подарки по поводу и без. Обходясь с ней временами строго, в её отсутствие он не мог нахвалиться Елизаветой. Как вспоминает одна из его племянниц (в будущем – королева Румынии Мария), «дядя часто был резок с ней, как и со всеми другими, но поклонялся её красоте. Он часто относился к ней, как школьный учитель. Я видела восхитительную краску стыда, которая заливала её лицо, когда он бранил её. «Но, Серж…» – восклицала она тогда, и выражение её лица было подобно лицу ученицы, уличённой в какой-нибудь ошибке».

Вопреки распускаемым тогда слухам, это был по-настоящему счастливый брак. В день десятилетия супружеской жизни, которое пришлось на разгар Русско-японской войны, князь записал в дневнике: «С утра я в церкви, жена – на складе*.  Господи, за что мне такое счастье?» (Склад пожертвований в пользу воинов, организованный при содействии Елизаветы Фёдоровны: там шили одежду, заготавливали бинты, собирали посылки, формировали походные церкви. – Ред.)

Их жизнь действительно была служением с максимальной отдачей всех сил и способностей, но об этом мы ещё успеем сказать.

Что же она? В письме к брату Эрнесту Элла называет мужа «настоящим ангелом доброты».

Великокняжеская чета в гостях у дармштадтских родственников. Великая княгиня Елизавета Фёдоровна – вторая справа; вторая слева – принцесса Алиса, будущая Императрица Александра Фёдоровна

Великий князь стал во многом учителем своей супруги, очень мягким и ненавязчивым. Будучи на 7 лет старше, он действительно в большой степени занимается её образованием, учит русскому языку и культуре, знакомит с Парижем, показывает ей Италию и берёт её в поездку на Святую Землю. И, судя по дневникам, Великий князь не переставал молиться, надеясь, что когда-нибудь жена разделит с ним главное в его жизни – его веру и Таинства Православной Церкви, к которой он принадлежал всей душой.

Необыкновенная религиозность – черта, отличавшая Великого князя с детства. Когда семилетнего Сергея привезли в Москву и спросили: чего бы тебе хотелось? – он ответил, что самое его заветное желание – попасть на архиерейскую службу в Успенский собор Кремля.

Сергей Александрович и Елизавета Фёдоровна на Святой Земле. Гефсимания, храм святой Марии Магдалины, 1888 г.

Впоследствии, когда взрослым молодым человеком он встречался во время поездки по Италии с Папой Римским Львом XIII, тот поражался знанию Великим князем церковной истории – и даже велел поднять архивы, чтобы проверить озвученные Сергеем Александровичем факты. Записи в его дневниках всегда начинались и заканчивались словами: «Господи, помилуй», «Господи, благослови». Он сам решал, чтó из церковной утвари следует привезти на освящение храма святой Марии Магдалины в Гефсимании (тоже его детище) – блестяще зная как богослужение, так и всю его атрибутику! И, кстати, Сергей Александрович был первым и единственным из Великих князей дома Романовых, кто за свою жизнь трижды совершил паломничество на Святую Землю. Причём первое отважился проделать через Бейрут, что было крайне трудно и далеко не безопасно. А во второе взял с собой жену, в то время ещё протестантку…

«Быть одной веры с супругом – правильно»

В их родовом имении Ильинское, где Сергей Александрович и Елизавета Фёдоровна провели счастливейшие дни своей жизни, начиная с медового месяца, сохранился храм, теперь он снова действует. По преданию, именно здесь присутствовала на своём первом православном богослужении тогда ещё протестантка Элла.

Елизавете Фёдоровне по статусу было необязательно менять вероисповедание. Пройдёт 7 лет после замужества, прежде чем она напишет: «Моё сердце принадлежит Православию». Злые языки говорили, что к принятию новой веры Елизавету Фёдоровну активно подталкивал её супруг, под чьим безусловным влиянием она находилась всегда. Но, как писала отцу сама Великая княгиня, муж «никогда не старался принудить меня никакими средствами, предоставляя всё это совершенно одной моей совести». Всё, что он делал, – мягко и деликатно знакомил её со своей верой. И сама княгиня очень серьёзно подошла к этому вопросу, изучая Православие, присматриваясь к нему очень внимательно.

Великая княгиня Елизавета Фёдоровна за занятиями живописью. Конец 1880-х гг.

Лазарет Елизаветы Фёдоровны в Ильинском. 1906 г.

Дворец в Ильинском. 1900-е гг.

Приняв, наконец, решение, Элла первым делом пишет своей влиятельной бабушке королеве Виктории – они всегда были в добрых отношениях. Мудрая бабушка отвечает: «Быть со своим супругом одной веры – это правильно». Совсем не столь благосклонно принял решение Елизаветы Фёдоровны её отец, хотя трудно придумать более ласковый и тактичный тон и более искренние слова, какими Элла умоляла «дорогого Папу» о благословении на решение перейти в Православие:

« … Я всё время думала и читала и молилась Богу – указать мне правильный путь, и пришла к заключению, что только в этой религии я могу найти всю настоящую и сильную веру в Бога, которую человек должен иметь, чтобы быть хорошим христианином. Это было бы грехом оставаться так, как я теперь – принадлежать к одной Церкви по форме и для внешнего мира, а внутри себя молиться и верить так, как и мой муж ‹…› Я так сильно желаю на Пасху причаститься Св. Тайн вместе с моим мужем…»

Герцог Людвиг IV не ответил дочери, но против своей совести она пойти не смогла, хотя признавалась: «Я знаю, что будет много неприятных моментов, так как никто не поймёт этого шага». Так, к неописуемому счастью супруга, пришёл день, когда они смогли вместе причаститься. И третье, последнее в его жизни, путешествие на Святую Землю уже совершили вместе – во всех смыслах.

90 обществ Великого князя

Великий князь был одним из инициаторов создания и до самой гибели – председателем Императорского Православного Палестинского Общества, без которого сегодня невозможно представить себе историю русского паломничества на Святую Землю! Став во главе Общества в 1880-х годах, он умудрился открыть в Палестине 8 подворий Русской Православной Церкви, 100 школ, где арабских детей обучали русскому языку и знакомили с Православием, построить в честь матери храм Марии Магдалины – вот неполный перечень его дел, причём осуществлялось всё это довольно тонко и хитро. Так, иногда князь выделял деньги на строительство, не дожидаясь оформления разрешительной документации, так или иначе обходил множество препятствий. Существует даже предположение, что его назначение в 1891 году генерал-губернатором Москвы – хитроумная политическая интрига, придуманная разведками недовольных Англии и Франции, – кому понравится «хозяйничание» России на территории их колоний? – и имевшая своей целью отстранение князя от дел на Святой Земле. Как бы то ни было, расчёты эти не оправдались: князь, кажется, только удвоил свои усилия!

Трудно представить, насколько деятельными людьми были супруги, сколько они успели сделать за свою, в общем, недолгую жизнь! Он возглавлял или был попечителем около 90 обществ, комитетов и других организаций, причём находил время принимать участие в жизни каждого из них. Вот лишь некоторые: Московское архитектурное общество, Дамское попечительство о бедных в Москве, Московское филармоническое общество, Комитет по устройству при Московском университете Музея изящных искусств имени Императора Александра III, Московское археологическое общество. Он состоял почётным членом Академии наук, Академии художеств, Общества художников исторической живописи, Московского и Петербургского университетов, Общества сельского хозяйства, Общества любителей естествознания, Русского музыкального общества, Археологического музея в Константинополе и Исторического музея в Москве, Московской духовной академии, Православного миссионерского общества, Отдела распространения духовно-нравственных книг.

С 1896 года Сергей Александрович – командующий Московским военным округом. Он же – председатель Императорского Российского Исторического музея. По его инициативе был создан Музей изобразительных искусств на Волхонке – в основу его экспозиции Великий князь заложил шесть собственных коллекций.

Став в 1891 году генерал-губернатором Москвы – а это означало попечение не только о Москве, но и о десяти прилегающих к ней губерниях – он развернул невероятную деятельность, задавшись целью сделать город равным европейским столицам. Москва при нём стала образцовой: чистая, аккуратная брусчатка, городовые, выставленные в зоне видимости друг друга, все коммунальные службы работают идеально, порядок везде и во всём. При нём налажено электрическое освещение улиц – построена центральная городская электростанция, возведён ГУМ, отреставрированы башни Кремля, построено новое здание Консерватории; при нём по первопрестольной стал ходить первый трамвай, открылся первый общедоступный театр, а центр города был приведён в идеальный порядок.

Благотворительность, которой занимались Сергей Александрович и Елизавета Фёдоровна, не была ни показной, ни поверхностной. «Правитель должен быть благословением своего народа», – часто повторял отец Эллы, и он сам, и его жена, Алиса Гессенская, этому принципу старались следовать. Их дети с малолетства были приучены помогать людям, невзирая на ранги – к примеру, каждую неделю ходили в больницу, где дарили цветы тяжелобольным, ободряли их. Это вошло в их кровь и плоть, точно так же воспитывали своих детей Романовы.

Даже отдыхая в своём подмосковном имении Ильинское, Сергей Александрович и Елизавета Фёдоровна продолжали принимать просьбы о помощи, об устройстве на работу, о пожертвовании на воспитание сирот – всё это сохранилось в переписке управляющего двором Великого князя с разными людьми. Однажды пришло письмо от девушек-наборщиц частной типографии, осмелившихся просить позволить им спеть на Литургии в Ильинском в присутствии Великого князя и княгини. И эта просьба была исполнена.

В 1893 году, когда в Центральной России бушевала холера, в Ильинском открылся временный медпункт, где осматривали и при необходимости срочно оперировали всех нуждающихся в помощи, где крестьяне могли остаться в специальной «избе для изоляции» – как в стационаре. Медпункт просуществовал с июля по октябрь. Это – классический пример того служения, которым всю жизнь занимались супруги.

«Белый брак», которого не было

Принято считать, что Сергей и Елизавета намеренно вступили в так называемый «белый брак»: решились не иметь детей, а посвятить себя служению Богу и людям. Воспоминания близких и дневники свидетельствуют о другом.

«Как бы я хотел иметь детей! Для меня не было бы большего рая на земле, будь у меня собственные дети», – пишет в письмах Сергей Александрович. Сохранилось письмо Императора Александра III жене, Императрице Марии Фёдоровне, где он пишет: «Как жаль, что Элла и Сергей не могут иметь детей». «Из всех дядьёв мы более всего боялись дядю Сергея, но, несмотря на это, он был нашим фаворитом, – вспоминает в дневниках племянница князя Мария. – Он был строг, держал нас в благоговейном страхе, но он любил детей… Если имел возможность, приходил, чтобы проследить за купанием детей, укрыть одеялом и поцеловать на ночь…»

Супруги Великий князь Сергей Александрович и Великая княгиня Елизавета Фёдоровна. 1884 г.

Великому князю было дано воспитать детей – но не своих, а брата Павла, после трагической гибели при преждевременных родах его жены, греческой принцессы Александры Георгиевны*. Непосредственными свидетелями шестидневной агонии несчастной женщины были хозяева имения Сергей и Елизавета. Убитый горем Павел Александрович несколько месяцев после трагедии был не в состоянии ухаживать за своими детьми – малолетней Марией и новорождённым Дмитрием, и эту заботу целиком и полностью взял на себя Великий князь Сергей Александрович. Он отменил все планы и поездки и остался в Ильинском, участвовал в купании новорождённого – который, кстати, и выжить-то не должен был по единогласному мнению врачей, – сам обкладывал его ватой, не спал ночами, заботясь о маленьком князе. Интересно, что в дневник Сергей Александрович записывал все важные события из жизни своего подопечного: первый прорезавшийся зуб, первое слово, первый шаг. А после того как брат Павел вопреки воле Императора вступил в брак с женщиной, не принадлежавшей к аристократическому роду, и был изгнан из России, его детей, Дмитрия и Марию, окончательно взяли на попечение Сергей и Елизавета.

Почему Господь не дал супругам собственных детей – Его тайна. Исследователи предполагают, что бездетность великокняжеской пары могла быть следствием тяжёлой болезни Сергея, которую он тщательно скрывал от окружающих. Это ещё одна малоизвестная страница жизни князя, которая совершенно меняет привычные для многих представления о нём.

Зачем ему корсет?

Холодность характера, замкнутость, закрытость – обычный список обвинений против Великого князя.

К этому ещё добавляют: гордец! – из-за его чересчур прямой осанки, придававшей ему надменный вид. Если бы знали обвинители князя, что «виновник» гордой осанки – корсет, которым он вынужден был поддерживать свой позвоночник всю свою жизнь. Князь был тяжело и неизлечимо болен, как и его мать, как и его брат Николай Александрович, который должен был стать российским Императором, но скончался от страшного недуга. Свой диагноз – костный туберкулёз, приводящий к дисфункции всех суставов, – Великий князь Сергей Александрович умел от всех скрывать. Только жена знала, чего это ему стоит.

«Сергей очень страдает. Ему снова нездоровится. Очень нужны соли, горячие ванны, без них он не может обходиться», – пишет Елизавета близким родственникам. «Вместо того чтобы отправиться на приём, Великий князь принимал ванну», – ёрничала газета «Московские ведомости» уже в предреволюционное время. Горячая ванна – чуть ли единственное средство, снимающее боли (суставные, зубные), которые мучили Сергея Александровича. Он не мог ездить верхом, не мог обходиться без корсета. В Ильинском ещё при жизни его матери была устроена кумысная ферма для лечебных целей, но болезнь с годами прогрессировала. И если бы не бомба студента Ивана Каляева, очень возможно, генерал-губернатор Москвы всё равно не прожил бы долго…

Закрыт, немногословен и замкнут Великий князь был с детства. А можно ли было ожидать другого от ребёнка, чьи родители фактически находились в разводе, который тем не менее не мог состояться? Мария Александровна жила на втором этаже Зимнего дворца, не имея уже супружеского общения с мужем и терпя присутствие фаворитки Государя – княжны Долгоруковой (она стала его женой после смерти Марии Александровны, но пробыла в этом статусе меньше года, до гибели Александра II). Крах родительской семьи, глубокая привязанность к матери, кротко терпевшей это унижение, – факторы, которые во многом определили формирование характера маленького князя.

Они же – поводы для клеветы, слухов и злословия в его адрес. «Не в меру религиозен, замкнут, очень часто бывает в храме, причащается до трёх раз в неделю», – это самое «подозрительное» из того, что сумела выяснить о князе английская разведка перед его вступлением в брак с Елизаветой, как-никак – внучкой английской королевы. Репутация почти безупречная, и тем не менее ещё при жизни на Великого князя выливались потоки клеветы и нелицеприятных обвинений…

«Терпи – ты на поле брани»

Поговаривали о распутном образе жизни генерал-губернатора Москвы, по первопрестольной распускались слухи о его нетрадиционной сексуальной ориентации, о том, что Елизавета Фёдоровна очень несчастлива в браке с ним – всё это ещё при жизни князя звучало даже в английских газетах. Сергей Александрович поначалу терялся и недоумевал, это видно из его дневниковых записей и писем, где он ставит один вопрос: «Почему? Откуда всё это?!»

«Терпи всю эту прижизненную клевету, терпи – ты на поле брани», – писал ему Великий князь Константин Константинович.

Нападок, обвинений в надменности и равнодушии не удалось избежать и Елизавете Фёдоровне. Безусловно, основания для того были: несмотря на широчайшую благотворительную деятельность, она всегда держала дистанцию, зная цену своему статусу Великой княгини – принадлежность к императорскому дому едва ли предполагает панибратство. И характер её, проявившийся с детства, давал повод для таких обвинений.

В наших глазах образ Великой княгини, надо признать, несколько елейный: нежная, кроткая женщина со смиренным взглядом. Этот образ сложился, конечно, не без оснований. «Её чистота была абсолютна, от неё невозможно было оторвать взгляд, проведя с ней вечер, каждый ожидал часа, когда сможет увидеть её на следующий день», – восхищается тётей Эллой её племянница Мария. И в то же время нельзя не заметить, что Великая княгиня Елизавета обладала волевым характером. Мать признавала, что Элла – прямая противоположность старшей послушной сестре Виктории: очень сильная и отнюдь не тихая. Известно, что Елизавета очень жёстко отзывалась о Григории Распутине, считая, что его смерть была бы лучшим выходом из сложившейся при дворе катастрофической и нелепой ситуации.

Как сказали бы сегодня, Великая княгиня была первоклассным управленцем, филигранно умеющим организовать дело, распределить обязанности и следить за их исполнением. Да, она держалась несколько отстранённо, но вместе с тем не игнорировала малейших просьб и нужд тех, кто к ней обращался. Известен случай во время Первой мировой войны, когда раненый офицер, которому грозила ампутация ноги, подал просьбу пересмотреть это решение. Ходатайство попало Великой княгине и было удовлетворено. Офицер поправился и впоследствии, во время Второй мировой войны, занимал должность министра лёгкой промышленности.

Безусловно, жизнь Елизаветы Фёдоровны кардинально изменилась после страшного события – убийства любимого мужа… Фотография развороченной взрывом кареты тогда была напечатана во всех московских газетах. Взрыв был такой силы, что сердце убитого нашли только на третий день на крыше дома. А ведь останки Сергея Великая княгиня собирала собственными руками. Её жизнь, её судьба, её характер – всё изменилось, но, конечно, вся предыдущая, полная самоотдачи и деятельности жизнь была подготовкой к этому.

«Казалось, – вспоминала графиня Алек­сан­дра Андреевна Олсуфьева, – что с этого времени она пристально всматривается в образ иного мира <…>, <она> посвятила себя поиску совершенства».

«Мы с тобой знаем,  что он святой»

«Господи, сподобиться бы такой кончины!» – писал в своём дневнике Сергей Александрович после гибели от бомбы кого-то из государственных деятелей – за месяц до собственной смерти. Он получал письма с угрозами, но игнорировал их. Единственное, что князь предпринял: перестал брать с собой в поездки детей – Дмитрия Павловича и Марию Павловну – и своего адъютанта Джунковского.

Великий князь предчувствовал не только свою смерть, но и трагедию, которая захлестнёт Россию через десятилетие. Он писал Николаю II, умоляя его быть более решительным и жёстким, действовать, принимать меры. И сам такие меры предпринимал: в 1905 году, когда восстание разгорелось в студенческой среде, он отправил студентов на бессрочные каникулы, по домам, не дав разгореться пожару. «Услышь меня!» – пишет и пишет он в последние годы Государю Императору. Но Государь не услышал…

Остатки кареты Великого князя Сергея Александровича после взрыва

4 февраля 1905 года Сергей Александрович выезжает из Кремля через Никольские ворота. За 65 метров до Никольской башни раздаётся взрыв страшной силы. Кучер смертельно ранен, а Сергей Александрович разорван на части: от него осталась голова, рука и ноги – так князя и похоронили, соорудив специальную «куклу», в Чудовом монастыре, в усыпальнице. На месте взрыва нашли его личные вещи, которые Сергей всегда носил с собой: образки, крест, подаренный матерью, маленькое Евангелие.

Великий князь Сергей Александрович незадолго до гибели

После трагедии всё, что не успел сделать Сергей, всё, во что он вложил свой ум и неуёмную энергию, Елизавета Фёдоровна считала своим долгом продолжить. «Я хочу быть достойна водительства такого супруга, как Сергий», – писала она вскоре после его смерти Зинаиде Юсуповой. И, вероятно, движимая этими мыслями, отправилась в тюрьму к убийце супруга со словами прощения и призывом к покаянию. Она работала до изнеможения и, как пишет графиня Олсуфьева, «всегда спокойная и смиренная, находила силы и время, получая удовлетворение от этой бесконечной работы».

О том, чем стала для столицы основанная Великой княгиней Марфо-Мариинская обитель милосердия, существующая и поныне, трудно сказать в нескольких словах. «Господь отмерил мне так мало времени, – пишет она З. Юсуповой. – Надо ещё очень многое успеть сделать…»

Великая княгиня Елизавета Фёдоровна – настоятельница Марфо-Мариинской обители милосердия. 1910-е гг.

***
5 июля 1918 года Елизавета Фёдоровна, её келейница Варвара (Яковлева), племянник Владимир Павлович Палей, сыновья князя Константина Константиновича – Игорь, Иоанн и Константин, и управляющий делами князя Сергея Михайловича Фёдор Михайлович Ремез были живыми сброшены в шахту под Алапаевском.

Мощи Великой княгини покоятся в храме, который построил её муж, – храме святой Марии Магдалины в Гефсимании, а останки Великого князя перенесены в 1998 году в Новоспасский монастырь Москвы. Она канонизирована в 1990-е годы, а он… Похоже, святость бывает очень разная, и великий – действительно великий – князь Сергей Александрович вновь остался в тени своей великой жены. Сегодня комиссия по его канонизации возобновила работу. «Мы ведь с тобой знаем, что он святой», – говорила в переписке Елизавета Фёдоровна после смерти мужа. Она знала его лучше всех.

Журнал «Фома» благодарит Фонд содействия возрождению традиций милосердия и благо­творительности «Елисаветинско-Сергиевское просветительское общество» и лично Людмилу Владимировну Шумскую за помощь в подготовке материала и за предоставленные фотографии.

Источник: журнал «Фома»