Основной задачей Палестинского Общества, записанной в Уставе, было поддержание Православия в Святой Земле. Сюда входила и прямая финансовая помощь Иерусалимским Патриархам, и строительство храмов в местах компактного проживания православных, и дипломатическая помощь в противостоянии Патриархии турецким властям. Но наиболее эффективной сферой вложения средств для укрепления позиций православия справедливо считалась учебно-просветительная работа среди арабского православного населения. Помимо собственно образовательной функции школы рассматривались руководством Общества как единственный реальный инструмент конкуренции православной России на Востоке с католическими и протестантскими державами[1].

По турецкому законодательству, вопросами образования и религиозного просвещения арабской православной общины ведала Иерусалимская Патриархия, которая несла номинальную ответственность перед Портой за состояние образовательной системы. На деле Патриархи и святогробское братство делали в этой области очень мало. А поскольку Патриархия больше заботилась о защите своих прав и прерогатив, чем о пользе паствы, то всякая попытка со стороны России помочь в просвещении арабских детей встречалась недоброжелательно[2].

В 1901 г. в газете «Московские ведомости» была опубликована статья В.Н. Хитрово «Новое положение Православия в Сирии и Палестине». Речь в статье шла о том, как французское правительство добилось от Порты официального признания французских школ в Палестине, освобождения их от налогов и таможенных пошлин и поставления под протекторат Франции. «Наша союзница Франция, — пишет в своей статье В.Н. Хитрово, — указала нам путь и предоставила нам добиться того же, чего достигла она». Задачи России виделась ему двоякими: достижение необходимой плотности русских школьных учреждений для их конкурентоспособности с французскими и другими инославными школами и официальное признание русских школ турецким правительством[3]. Масштаб предстоящей работы охарактеризован автором так: «При 200 тысячах православного населения мы имеем 30 тысяч детей школьного возраста; считая в среднем 100 учеников в школе, нам нужно иметь в Сирии и Палестине в самом непродолжительном времени 300 русских школ (их было, напомним 100), но при 300 сельских и городских школах неизбежны хотя бы 2 средних учебных заведения. Вот, что нам нужно. Если мы этого не в состоянии сделать немедленно, нам следует удалиться навсегда из Сирии и Палестины».

Недостаток школ в Палестине, особенно в сельской местности, их удручающая бедность и примитивность, а также сопротивление греческой иерархии, продиктовали выбор стратегии — не пытаться переделывать существующие греческие патриаршие школы[4], а создавать с самого начала собственную школьную систему. Во избежание конфликтов первые шаги были сделаны не в Иудее, а подальше от Патриархии — в Галилее. Именно там, по благословению митрополита Назаретского Нифонта, в 1882–1884 гг. были созданы четыре начальные школы Палестинского Общества.

Школы были поручены ведению Александра Гавриловича (Искандера-Джебраила) Кезмы, уроженца Дамаска, окончившего в 1880 г. Московскую Духовную семинарию и учившегося в Московской Духовной академии, но отозванного в 1883 г. с третьего курса для службы в школах Палестинского Общества. Первоначально Кезма был непосредственно подчинен генконсулу в Бейруте К.Д. Петковичу, который сочувственно относился к деятельности Православного Палестинского Общества. Однако, в силу интриг Патриархии, это вызвало трения между МИДом и руководством Общества. Совету пришлось вернуть Кезму в Бейрут преподавателем русского языка в школе, отложив до времени вопрос о руководстве школами в Палестине[5].

Для урегулирования конфликта В.Н. Хитрово в 1884 г. выехал в Иерусалим. Переговоры с Патриархом Никодимом, который считался русским ставленником на иерусалимском престоле, привели к соглашению о разграничении сфер влияния. Патриарх настоял на том, чтобы сохранить за собой надзор над будущими школами, и просил не форсировать развития школьной сети в Иерусалиме и его окрестностях. Хитрово, ознакомившись с уровнем подготовки учителей и изучив возможности денежного содержания открытых уже в Галилее школ, сам предложил временно закрыть половину из них[6].

Школьная деятельность Общества в Галилее, где были открыты первые школы, не встретив сочувствия со стороны главы Сионской Церкви — Патриарха Герасима[7] и святогробского духовенства, не могла опереться и на поддержку наших правительственных агентов в Турции. Только со временем, путем всевозможных уступок, соглашений, компромиссов, щедрых пожертвований на нужды Патриархии, Обществу удалось в конце концов стать твердой ногой в Назарете, в центре католической и протестантской пропаганд в Галилее. Здесь были открыты не только женская и мужская начальные школы, но и создан сначала закрытый пансион под руководством А.Г. Кезмы, а потом, в 1900 г., и учительская семинария, из которой стали выходить народные учителя для всех школ как в Палестине, так и в Сирии[8]. Опираясь на эту семинарию Общество стало мало-помалу проникать и в другие местности Галилеи, нуждавшиеся в православной школе, и таким образом при всех затруднениях и неблагоприятных обстоятельствах успело создать 19 школ разных типов[9].

Одновременно с созданием школ в Галилее шла работа Общества в этом направлении и в Иудее. Когда в 1858 г. Е.Ф. Бодровой была открыта в Иерусалиме русская школа для девочек, это вызвало недовольство греков, и архимандрит Антонин (Капустин) был вынужден в 1866 г. по требованию Патриарха перевести школу из Иерусалима в Бет-Джалу[10], в здание, построенное на приобретенном им участке земли[11]. В 1886 г. архимандрит Антонин передал школу в ведение Православного Палестинского Общества, а с 1900 г. она становится женской учительской семинарией. Все стеснения и затруднения для педагогической деятельности Общества в Иудее, объясняемые близостью к Патриархии, сказались на том, что за все свое существование Общество смогло создать здесь всего лишь пять школ[12].

В более благоприятных условиях оказалась педагогическая деятельность Общества в Бейруте. Поддержанная на самых первых порах генеральным консулом в Бейруте К.Д. Петковичем, школа была вручена М.А. Черкасовой, некоторое время находившейся на службе при миссии в Японии. Благодаря стараниям Марии Александровны, своеобразному способу воспитания и умению расположить туземцев в свою пользу ей удалось создать в Бейруте пять школ, которые были переполнены учащимися[13]. Для сравнения в 1904/1905 учебном году в пяти бейрутских школах было 934 учащихся, а в 19 галилейских школах в два раза меньше — 495[14]. Но к 1913 г. количество учащихся в галилейских школах увеличилось до 1093 человек, то есть в 2 раза, а в бейрутских изменений не было — 903 учащихся[15]

Не встретив сочувствия и поддержки в своей педагогической просветительной деятельности в Патриархате Иерусалимском, неожиданно для себя Общество нашло самый радушный горячий прием в соседнем Антиохийском Патриархате. В 1895 г. Антиохийский Патриарх Спиридон обратился к руководству Палестинского Общества со следующим письмом: «Вам известны состояние и положение нашего Святого, Апостольского и Патриаршего престола и невозможность средствами, которыми располагает патриарший престол, удовлетворить всем потребностям и воспрепятствовать сильно и целесообразно торжественному шествию в Сирии латинской и протестантской пропаганды. Не можем мы сделать это по той простой причине, что в Дамаске и Сирии нет хорошо устроенных православных школ, а потому православные вынуждены отдавать своих детей в инославные школы. Что же касается учеников православных школ, то, ввиду неудовлетворительности сих последних, полученного ими в них учения будет всегда недостаточно. Православные же, выходящие из инославных школ, приготовляют из себя богатую жатву для латинян и протестантов и никогда не будут в состоянии укреплять в сирийском народе изо дня в день слабеющие начала православной веры. Ввиду того, чтобы устранить настоящую опасность, угрожающую православию… мы обращаемся к вам с просьбой прийти к нам на помощь и принять под свою опеку мужскую и женскую школы в Дамаске»[16].

Просьбу Патриарха поддержали митрополит Хомский, Селевкийский, Бейрутский, Тирский, Трипольский. Всего общество получило под свою опеку: женскую школу в Дамаске, две мужские школы в Хомсе, мужские — в Сук-аль-Гарбе, Мааруне, Мааре, Маалаке, женскую школу в Седнайе, в том же году приняты были еще 16 сельских школ. К Палестинскому обществу постоянно обращались с просьбами открыть еще новые школы, но это было невозможно из-за нехватки денежных средств. Всего в Сирии к 1905 г. было 65 школ[17], принадлежавших ИППО, к 1913 г. — 72 школы[18].

На первый взгляд, различий между Палестиной и Сирией не было: тот же тип людей, та же одежда, тот же язык. В действительности же между живущими в Палестине и Сирии существовала громадная разница. В Палестине жили несчастные, забитые феллахи — закрепощенные работники, а в Сирии — независимые жители горных долин и ущелий или богатые жители приморских городов, через которые проходила большая торговля. Даже внешний облик деревни палестинской: глиняные мазанки без окошек, с одним отверстием для двери, отличался от селения сирийского, где дома лепились на обрывах, все окруженные зеленью. Различие было и в самом составе школ. В 20 галилейских школах, в среднем по 45 учеников в каждой, только в двух из них насчитывается более 100 человек, но зато были школы с 9 учениками[19]. Уже в Южной Сирии, в среднем, в школе 106 учеников и из 50 школ — 17 с числом более 100[20]. И чем севернее — тем многочисленнее школы, в 22 школах Северо-Сирийской учебной инспекции в среднем уже 139 учеников и только 5 школ с числом учащихся менее 100 учеников[21]. Латинский Патриарх Валерга, указывая на окружающие Иерусалим горы, говорил: когда займу эти горы, Иерусалим сам собою будет мой, что не Палестина владеет Сирией, а Сирия — Палестиной, не Иерусалим дает закон Дамаску. Сила в Сирии, а не в Палестине. Это хорошо понимали инославные, сделав из Сирии свой форпост[22].

Но если работа в Сирии была виднее, то она, бесспорно, была и труднее. В Палестине Общество имело дело с бедным забитым классом населения, который принимал русскую школу такой, какая она есть, смирившись, например, с тем, что русская школа не дает французского языка. В Сирии же было много состоятельных людей, людей, видевших Европу или живущих, как феодальные средневековые бароны, не выходя за границы своих владений; и требование к школам у них было высокое, они понимали, что если их дети и начнут образование в русских народных школах, то продолжать его им придется в латинских[23].

Несколько цифр для сравнения. По латинским сведениям, пусть даже и преувеличенным, к 1890 г., то есть за 5 лет до передачи сирийских православных школ в ведение ИППО, в Сирии и Ливане уже действовало 293 латинских учебных заведения с 17 566 учениками и ученицами. Не отставали от них и протестантские миссии, в школах которых обучалось около 15 тысяч детей[24]. Таких результатов ИППО не будет иметь и к 1914 г. Ученики в большинстве случаев принимались без различия вероисповеданий, но это не мешало делать для них обязательным присутствие при ежедневной молитве и всех многочисленных богослужениях по латинскому обряду. Редкие свидания с родными и замкнутая жизнь в училище в течение многих лет прививали ученикам-иноверцам отчуждение от родной веры и механическую привычку к латинству[25].

Пройдет 10 лет и в отчетном докладе за 1901 г. будут приведены следующие цифры: «Мы в настоящее время насчитываем 87 учебных заведений в Палестине и Сирии, находящихся у нас на содержании. В этих местностях наши школы посещаются, в среднем, 10 627 детьми. Взятые сами по себе эти цифры мы можем признать относительно удовлетворительными. Не столь утешительными представляются они, когда мы их подвергаем сравнению, так в то же время в той же Палестине и Сирии существует 1316 латинских учебных заведений с 60 тысячами учениками. И имеются еще 170 местностей с православным населением, где нет православных школ и 20 тысяч православных детей вынуждены учиться в инославных школах. Таким образом, в настоящее время мы удовлетворяем лишь треть действительной жизненной потребности местного населения»[26].

Открытие школ в период с 1905 по 1914 г.

Жизнь учебных заведений Общества текла обычным порядком в строгом соответствии с выработанными для них программами и инструкциями. Но постепенное уменьшение по всем статьям прилива денежных средств Общества, поколебленного событиями на Дальнем Востоке, не позволило ему прогрессировать в школьном вопросе, хотя со стороны Патриарха Антиохийского Григория и многих сирийских митрополитов поступали усиленные ходатайства об открытии новых школ. Совету Общества с трудом удается удержать школьное дело на той высоте, до какой оно было доведено в предшествующее время[27]. Общество не могло удовлетворить настоятельных просьб большинства высших иерархов Антиохийского Патриархата и ограничилось открытием в этот период лишь трех новых школ в южно-сирийских учебных заведениях: мужской и женской в г. Захле (в 1905 г.)[28], смешанной в г. Сахнае и двух смешанных школ в Галилее в г. ер-Рене и Сахнил. Кроме того, шесть смешанных школ Общества в Сирии были подразделены для удобства преподавания в них на отдельные мужские и женские школы в Бискинте, Бтогрине, Мердж-Аюне, Кфере, Хасбее и Меште (в 1905 г.)[29]. Количество учащихся в 104 школах Императорского Православного Палестинского Общества к 1913 г. (последний отчетный год) составляло 10 601 человек, среди них — 5834 мальчиков (53%) и 4767 девочек (47%)[30]. По отдельным учебным районам и инспекциям число учащихся распределялось следующем образом: в иудейских школах было 564, в галилейских — 1093, в бейрутских — 903, в южно-сирийских — 3645 и в северо-сирийских — 4396 учащихся[31]. При уменьшении вербного и кружечного сбора за период с 1905 по 1914 г. в два раза количество учащихся в школах ИППО осталось без изменений[32]. Небольшие количественные изменения учащихся произошли только внутри школ Императорского Православного Палестинского Общества. По данным 1904–1905 учебного года, в 24 школах Общества в Палестине[33] обучалось 1207 учеников (495 человек в Иудее и 712 в Галилее), что составляло всего лишь 11,2% от общего числа учащихся в учебных заведениях ИППО (10 741 ученик)[34]. Восемь лет спустя, в 1912–1913 учебном году, статистика выглядела следующем образом: в 25 учебных заведениях Палестины[35] обучалось 1657 человек (в школах Иудеи — 564, в школах Галилеи — 1093), что составляло 15,6% от общего числа учащихся в школах ИППО[36].

Если в 1905 г. учебно-воспитательный персонал вместе с лицами инспекторского надзора составлял 417 человек, из которых было 25 русских и 387 туземцев[37], то впоследствии это количество учебного персонала постепенно сокращалось. Одна из причин — введение новых педагогических правил, в силу которых Совет нашел возможным без какого-либо ущерба для успеха учебного дела и применительно к порядкам русских начальных школ увеличить число учащихся, приходящихся на одного учителя или учительницу до 40 человек[38]. Другая причина — это недостаток в подготовленных и хороших учителях и стремление многих из них, ввиду крайне ограниченного вознаграждения за труд, при первом удобном случае оставлять наши школы и искать себе место в школах инославных или ехать на заработки в Америку. В Сирии, кроме указанного недостатка, было недовольство народными школами, которое выражалось уменьшением числа учащихся в школах и требованием реорганизации в школах Общества, введением в них иностранных языков — английского и французского — вместо русского языка, который считался у населения излишним[39]. Но Общество не могло пойти навстречу ожидаемой от него школьной реформе, так как содержание начальных школ в Сирии уходило до 90 000 рублей в год, и значительную часть этих денег Обществу приходилось тратить в ущерб своим иерусалимским паломническим учреждениям[40]. Более того, участь сирийских школ была неясна и отпуск необходимых средств для их существования не обеспечен[41].

Изменения в жизни сирийских школ Общества произошли только в 1912 г., когда был утвержден закон о пособии Императорскому Православному Палестинскому Обществу на эти школы, которое в 1912 г. (за 10 месяцев) составило 126 799 рублей, а начиная с 1915 г. должно было составить 158 465 рублей в год[42]. Одновременно по этому же закону было ассигновано 50 000 рублей на сооружение здания Назаретской семинарии и расширение здания семинарии в Бет-Джале[43]. Закон от 5 июля обязывал Совет Общества провести реорганизацию сирийских школ, в семинариях увеличить число учащихся, чтобы иметь в будущем большее количество образованных учителей, ввести в семинариях и некоторых школах новые языки — французский и английский — и улучшить материальное положение учительского персонала. Совет своим постановлением от 29 декабря 1912 г. определил выдать 20-процентную надбавку к получаемым окладам всем учителям, за исключением начальных школ и начальника Назаретской семинарии как имеющих достаточное материальное обеспечение. Такую же процентную надбавку Совет Общества назначил и всем учителям в палестинских школах, чтобы предотвратить бегство учителей палестинских школ в счастливую Сирию[44].

К концу учебного 1913/1914 г. закончены были труды Особого Совещания, образованного Советом Общества для рассмотрения программ учительских семинарий Общества и изменений в жизни учебных заведений. Особенности новых учебных правил и программ, в отличие от прежних, заключалось в следующем:

— курсы семинарий из трехклассных переделаны в шестиклассные;

— вводилось преподавание теории русской словесности, обзора произведений русских писателей последнего времени, новых языков — французского и английского, по желанию учащихся, природоведения, физики и алгебры, усиливалось преподавание Закона Божия, русского языка, географии и истории;

— Рождественские и Пасхальные отпуска, непринятые в инославных школах и совершенно непонятные для туземцев, отменены, но зато увеличены летние отпуска, с 1 июня по 1 сентября. Такой отдых, выпадающий на знойные месяцы, освобождал учащихся от трудно переносимых на Востоке и малопроизводительных летних занятий в школе[45].

Но начавшаяся война сначала с Германией, а затем и с Турцией, помешала осуществиться этим планам. Школы Общества в Сирии и Палестины в первое полугодие нового учебного года не могли даже своевременно открыться из-за тревожного времени в Турции. Турецкое правительство, отнявшее у европейцев предоставленные им льготы и преимущества в учебном деле, приказало закрыть школы, а инспекторский надзор и русские учителя и даже учительницы были объявлены военнопленными и высланы в Дамаск. Отсюда учителя были отправлены в ссылку в Урфу, а учительницам было предоставлено право вернуться на родину. Попытки великой княгини Елизаветы Федоровны через Министерство иностранных дел облегчить участь служащих Палестинского Общества, находящихся в плену в Урфе и испытывающих тяжелые лишения, не увенчались успехом.

Школы Общества в Сирии, принятые сначала войны под покровительство местного высшего духовенства, были вынуждены также закрыться, в виду того что турецкое министерство народного просвещения потребовало полного подчинения этих школ его надзору[46].

Принципы организации и система обучения в школах Палестинского Общества

Учебные заведения Общества подразделялись на три категории. Это были, во-первых, учительские семинарии с пансионом в Назарете и Бет-Джале (о них пойдет речь ниже), во-вторых, начальные школы, но с преподаванием русского языка, размещавшиеся в основном в городах и крупных селениях, и, наконец, деревенские школы с одним арабским учителем.

Палестинское Общество не могло игнорировать традиции арабского Востока в системе просвещения и поэтому в практике своей школьной работы приняло две системы обучения — русскую и арабскую. При русской системе обучения намечалась для разных классов определенная учебная программа, составленная на целый год, при усвоении которой ученик после сдачи зачета переводился с младшего в старший класс[47].

При арабской системе обучения школьников обычно заставляли зазубривать наизусть определенную книгу, как правило, Евангелие. Количеством зазубренных страниц или разделов из книги и определялась успеваемость ученика. При этой системе обучения только способные или особо усердные ученики могли продвигаться вперед, а остальные по несколько лет сидели в одной группе. Обучение в школах в большинстве случаев было раздельное.

Начальная школа Общества делилась на 4 класса. В младший, который имел значение приготовительного, принимались обычно дети от 3 до 6 лет. Это был своеобразный класс-приют или детский сад, куда принимались дети из самых бедных семей. За школьниками-малышами ухаживали под надзором учителя старшеклассники или братья и сестры, которые посещали данную школу. Однако вся тяжесть по воспитанию малых детей и ухода за ними ложилась на педагога. Это была исключительно хлопотливая и весьма трудная работа, особенно в школах, где имелся только один учитель[48].

Согласно отчету помощника инспектора галилейских школ А.Н. Малинина, учительнице младших классов надо было вымыть, причесать, накормить, посадить на рогожку и занять какой-нибудь игрой каждого ребенка. Среди малышей то и дело возникали ссоры и слышался плач; учительнице частенько приходилось выходить с тем или другим ребенком из класса и при этом не ослаблять наблюдения за другими группами школьников[49]. Только любовь к своему делу и педагогический такт помогали учителям преодолевать все трудности и выполнять свой долг.

В подготовительных группах специальных классных занятий не было. Однако и детей дошкольного возраста обучали кратким молитвам, знакомили их с начертаниями арабских букв, цифр и учили уметь считать. Эти упражнения чередовались с длительными перерывами, которые заполнялись играми под надзором учительницы. Помимо местных и русских игр в практику в отдельных школах вводились и фребелевские приемы обучения: объяснение картин, ознакомление с геометрическими формами, рисование, плетение, вольные движения. Но, по-видимому, фребелевские занятия мало соответствовали живому и подвижному темпераменту арабских детей, вызывая в них скуку[50].

Для начальных школ учебной программой предусматривались следующие предметы: Закон Божий, арабский язык, русский язык, география, арифметика, чистописание, черчение, пение и ручной труд[51].

На уроках арабского языка много усилий затрачивалось на овладение техникой чтения и письма. В качестве книг для чтения использовались Евангелие и хрестоматии, содержащие отрывки из арабской истории и литературы; в старших группах изучали грамматику арабского языка[52].

Преподаванием русского языка занимались лица, знавшие русский язык, или русские, владевшие арабским языком. Затруднение детям доставляли русская письменность, резко отличающаяся от арабской, и произношение некоторых звуков, не свойственных арабскому языку, и сам порядок чтения слева направо. Русские буквари и книги для чтения, употреблявшиеся в школах, также часто содержали названия предметов и описание картин жизни, не свойственных арабскому быту: сани, зима и т. п.

Несмотря на все трудности, многие дети успешно усваивали учебную программу, овладевали минимумом русских слов, необходимыми грамматическими сведениями и правилами правописания по русскому языку[53].

Курс обучения в начальной школе был рассчитан на 4–5 лет, с учетом того, что в сельских местностях родители на время полевых работ нередко забирали детей из школы, а также и потому, что изучались два языка (русский и арабский), требовавшие много времени для успешного освоения[54].

Средних школ при Палестинском Обществе не было, но для подготовки учительских кадров были открыты две учительские семинарии с пансионами при них: мужская в 1886 г. в Назарете и женская в 1890 г. в селении Бейт-Джале (близ Вифлеема). Семинарии имели при себе образцовые школы, в которых проводились практические занятия будущими педагогами.

Назаретская мужская учительская семинария

Еще в 1884 г., после третьего своего посещения Святой Земли, В.Н. Хитрово поднял вопрос о создании в Назарете учительской семинарии с пансионом на 10–15 учащихся. По его замыслу семинария должна была выпускать ежегодно 6–7 учителей, лучшего из учеников предлагалось для продолжения обучения отправлять в Россию[55]. Первоначально Хитрово из-за сложностей с Иерусалимской Патриархией готов был согласиться на промежуточный вариант — создание учительской семинарии ППО не в России и не в Палестине, а в Бейруте, но после прямых переговоров с Патриархом Никодимом было получено принципиальное согласие Патриарха на открытие семинарии в Назарете.

Во главе с самого начала планировалось поставить А.Г. Кезму, самого яркого и энергичного из арабских сотрудников В.Н. Хитрово. Для найма подходящего помещения и получения всего необходимого для открытия семинарии Кезма обратился со специальным воззванием к османским властям и богатым арабам Назарета. 13 июля 1885 г. Патриарх Иерусалимский Никодим письмом на имя Председателя ППО великого князя Сергея Александровича официально уведомил, что дает благословение на открытие семинарии[56].

Торжественное открытие состоялось 3 сентября 1886 г. в присутствии митрополита Назаретского Нифонта[57]. Семинария располагалась в двухэтажном доме, специально снимаемом у одного из городских нобилей. Первыми ее преподавателями были Кезма и А.И. Якубович, ставший заместителем Кезмы по руководству семинарией. Наибольшая ответственность ложилась на плечи Кезмы: именно он, природный араб, получивший образование в России, призван был максимально способствовать преодолению языкового и культурного барьера между русскими учителями, с одной стороны, и их арабскими коллегами, а равно и учениками, с другой. Ученики первого набора сдавали вступительные экзамены по арабскому языку и математике. Было принято 12 учеников, половина из которых — в общежитие, на полный пансион.

28 сентября 1888 г. Назарет посетил председатель Палестинского Общества великий князь Сергей Александрович с супругой, великой княгиней Елизаветой Федоровной, и братом, великим князем Павлом Александровичем.

Этот визит подробно освещается в воспоминаниях А.Г. Кезмы[58]. В семинарии, которая тогда состояла уже из двух классов (12 воспитанников в первом классе и 8 во втором), великих князей приветствовал на крыльце А.Г. Кезма, воспитанники с учителями во главе, выстроившись в две шеренги, встречали их в коридоре с пением молитвы Богородице Дево. Потом все проследовали в класс, где собраны были воспитанники, слушали чтение детей (по-русски) и задавали им вопросы. После класса проследовали на второй этаж, где осматривали спальные комнаты, а затем вышли на террасу, служившую местом для детских игр, откуда любовались открывшимся видом на город. Здесь Сергей Александрович вручил Кезме орден Св. Станислава 3-й степени. Арабскому служителю при семинарии был пожалован золотой перстень с дорогим камнем, воспитанникам — по 10 франков на конфеты. С согласия детей потом на эти деньги были заказаны серебряные крестики с надписью: «28 сентября 1888 г.», которые были розданы на память[59]. В целом, подтверждает заведовавшая тогда учебными заведениями в Палестине графиня О.Е. Путятина, «школа А.Г. Кезмы очень понравилась и нашим царственным гостям и секретарю ППО М.П. Степанову»[60]. Великий князь одобрил предложение А.Г. Кезмы о создании при семинарии образцовой начальной школы для мальчиков. Первый «образцовый» выпуск этой школы, 45 учеников, состоялся в сентябре 1890 г.

Первый выпуск семинарии состоялся в июне 1890 г. Окончили курс обучения только 4 человека, две трети учащихся отсеялись. К тому времени (1890 г.) в семинарию было принято еще 43 ученика, причем половина вновь принятых семинаристов были выпускниками сельских школ ИППО, то есть система воспроизведения кадров начала работать[61].

За первые 20 лет существования (1886–1906) в Назаретскую учительскую семинарию (с 1903 г. она носила имя своего основателя В.Н. Хитрово) было принято 170 учеников, закончили ее 120. И только 58 из них были назначены учителями в школы ИППО в Палестине и Сирии.

Учебная сетка часов предполагала преимущественное изучение Закона Божия (7 часов в неделю на первом курсе и 4 часа на втором), русского языка (6 часов на первом и 5 на втором), арабского языка (по 5 часов на обоих курсах), истории (4 часа ни первом и 3 на втором), географии (ровно столько же), арифметики (4 часа на первом и 2 на втором)[62].

Годовой бюджет семинарии составлял 13 355 франков (около 5тысяч рублей), притом что годовые бюджеты начальных школ составляли в Раме 1132 франка, в Муджедиле 582 франка. Несколько цифр для сравнения: германская школа Шнеллере получила в качестве пожертвований в 1885 г. 550 тысяч франков, в 1901 г. — еще 700 тысяч марок[63]. Не хуже финансировались французские и британские школы. Очевидно, русской семинарии трудно было тягаться с подобными финансово обеспеченными учреждениями. Уже в начале 1890-х гг. руководитель семинарии А.Г. Кезма в своих отчетах и частных письмах неоднократно говорил о необходимости увеличения бюджета семинарии, в том числе о строительстве собственного здания и о приобретении участка для сельскохозяйственной практики учащихся. Финансирование семинарии постепенно улучшалось, к 1912 г. бюджет ее составлял более 29 тысяч рублей (в 6 раз больше, чем при открытии). В том числе зарплата преподавателей составляла в сумме 41 800 франков (Кезма как начальник заведения получал 6 тысяч франков, штатный преподаватель — 3 тысячи франков)[64].

С 1894 г. курс обучения в семинарии был увеличен до 6 лет. К изучаемым предметам добавили, кроме арабского, русского и греческого языков, также английский и турецкий. Педагогический коллектив состоял в это время из 5 русских и 4 арабских преподавателей. В подчинении семинарии находилась начальная школа (так называемая «образцовая»), в которой студенты старшего курса проходили педагогическую практику. В 1904 г., по завершении строительства Назаретского подворья ИППО (носившего после гибели великого князя Сергия Александровича его имя), учителям и учащимся семинарии было предоставлено несколько помещений для улучшения бытовых условий[65].

В законе от 5 июля 1912 г. о бюджетном финансировании учебных заведений ИППО в Сирии о Назаретской и Бет-Джальской семинариях было сказано особо: «Отпустить из средств государственного казначейства в 1912 г. Палестинскому Обществу на постройку здания для Назаретской и переустройство здания для Бет-Джальской учительских семинарий пятьдесят тысяч рублей»[66].

В 1913 г. в Назарете состоялся съезд учителей палестинских школ ИППО, на котором был принят новый учебный план учительской семинарии, о нем говорилось ниже. В 1914 г. он получил высочайшее одобрение, но, к сожалению, уже не мог быть проведен в жизнь. Последний выпуск не состоялся в связи с началом Первой мировой войны. В августе 1914 г. семинария, как и все русские учреждения в Святой Земле, была закрыта турецкими властями. Русские преподаватели частично успели выехать в Россию, другие были интернированы в Дамаске в специальном лагере и вернулись лишь много времени спустя.

Бет-Джальская женская учительская семинария

По типу Назаретской мужской семинарии строила свою деятельность женская Бет-Джальская учительская семинария. Она имела даже известное преимущество перед Назаретской: в ее распоряжении был собственный, на земле ИППО специально построенный учебный центр.

Выше говорилось о школе, созданной Е.Ф. Бодровой и переведенной архимандритом Антонином в Бет-Джалу. На содержание школы архимандрит получал с 1866 г. деньги от императрицы Марии Александровны, заботившейся о нуждах Русской Палестины до самой своей кончины в 1880 г. С ее смертью финансовое положение школы стало неустойчивым. В 1886 г. Антонин принимает решение передать школу вместе с участком, на котором она была расположена, в ведение Палестинского Общества. 10 ноября 1886 г. школа была вновь открыта. Первоначально ППО лишь перечисляло прежнему владельцу деньги на содержание школы, оставляя за ним общий надзор и над школой, и над ремонтом здания. Решение о преобразовании школы в Бет-Джале в женскую учительскую семинарию зрело постепенно[67].

Открытая 1 октября 1890 г. семинария представляла собой сложный комплекс, включавший, помимо учебных классов, общежитие, домовую церковь, хозяйственные службы. Рядом на средства Ольги Евфимьевны Путятиной была построена поликлиника, как тогда говорили, «амбулаторная», обслуживавшая бесплатно не только учителей и учащихся семинарии, но и всех местных жителей. Но сначала ею на собственные средства была построена амбулаторная в Назарете. Таким образом, обе русские учительские семинарии в Палестине были обеспечены надежным медицинским обслуживанием[68].

Первый набор насчитывал всего 5 девочек, но уже в 1895 г. в семинарию приняли 31 ученицу. Учебный план был схож с учебным планом Назаретской семинарии и только ремеслу (в данном случае домашнему рукоделию) уделялось значительно больше внимания. Курс обучения составлял 8 лет (4 двухгодичных курса), языком преподавания был арабский. Бюджет семинарии на 1892 г. составлял 16 850 франков (напомним, что бюджет Назаретской семинарии в год открытия составлял 13 355 франков). Правда, заведующая получала по штату 3 тысячи франков в год (при 6 тысячах франков у Кезмы). Русские учительницы получали по 1800 франков, не считая надбавки за стаж; арабская учительница получала 720 франков. Двадцать лет спустя, в 1912 г., бюджет Бет-Джальской семинарии возрос до 74 500 тысяч франков (около 27 600 рублей), в том числе заведующая получала теперь 5 000 франков, учительница в среднем — 2 000 франков в год. Некоторые лица из руководства ИППО высказывались даже критически по поводу высокого уровня расходов семинарии по сравнению с Назаретской[69].

Ежегодно в семинарию принимали 30–40 учениц, но число выпускниц, кончавших курс и назначавшихся затем на работу в русские школы Сирии и Палестины, было значительно меньше, чем в Назаретской мужской семинарии. Это объяснялось двумя причинами.

Во-первых, контингент учащихся составляли преимущественно дети бедных арабских семей из сельских районов, не приученные не только к усидчивому школьному учению, но и к элементарным нормам дисциплины и гигиены. Наблюдались и сезонные колебания числа учащихся, связанных с домашними и сельскохозяйственными работами. Социальными условиями объяснялось также раннее прекращение образования в большинстве неимущих семей, нуждавшихся в рабочих руках. Другой причиной отсева учащихся было традиционное положение девочки в арабской семье. Женщина, согласно местному, даже современному, менталитету, должна находиться дома. Примечательно в этом отношении наблюдение израильского историка Ш. Нехуштая: из девушек, окончивших полный курс учительской семинарии в Бет-Джале и ставших учительницами в различных районах Сирии и Палестины, практически ни одна не вышла замуж[70].

Содержательная сторона преподавания в русских школах неоднозначно оценивалась исследователями. Создаваемые с сознательной целью поддержки православия и противостояния инославной пропаганде школы ИППО должны были естественно обращать сугубое внимание на религиозное воспитание учащихся. Вместе с тем, в отличие от западных школ школы Палестинского Общества неизменно уделяли большое внимание изучению арабского языка и арабской культуры. Несколько поколений арабской интеллигенции Сирии, Ливана, Палестины прошли через русскую школу и сохранили о ней самые благодарные воспоминания[71]. Выдающий российский арабист академик И.Ю. Крачковский, хорошо знавший школы Палестинского Общества еще по ливанской командировке 1908–1909 гг., так напишет о них позже, в своей книге «Над арабскими рукописями»: «Велико было значение этих маленьких, часто бедно обставленных школ. Через учительские семинарии Палестинского Общества проникали сюда вынесенные из России великие заветы Пирогова и Ушинского с их высокими идеалами. По своим педагогическим установкам русские школы в Палестине и Сирии часто оказывались выше богато оборудованных учреждений западноевропейских и американских миссий. Знание русского языка редко находило себе практическое применение в дальнейшей деятельности питомцев, но прикосновение к русской литературе оставляло неизгладимый след на всю жизнь. Сила книги обнаруживалась здесь во всей своей мощи. И недаром так много современных писателей старшего поколения, не только переводчиков с русского, но и творцов, сказавших свое слово для всего арабского мира, вышло из школ Палестинского Общества»[72].

Проблемы школьного дела

На протяжении последних двух десятилетий XIX в. русские школы в Святой Земле функционировали на положении «подснежников»: ни Патриархи Иерусалимские, ни турецкие власти не признавали их законного существования; молча терпели, но не оформляли юридически. В 1899 г. на просьбу благословить женское городское училище на Русском подворье в Иерусалиме Патриарх Дамиан ответил хотя и примирительно, но весьма оригинально: «А пусть себе работает. Сделаем так: школа существует сама по себе, а Патриарх сам по себе; ни он ее знать не хочет, ни она его не знает»[73]. В течение 1890-х гг. ИППО и русские дипломаты неоднократно возвращались к этому вопросу. Лишь в начале XX в. объединенными усилиями В.Н. Хитрово, посла в Константинополе И.А. Зиновьева и консула в Дамаске А.П. Беляева удалось «дожать» Высокую Порту. 1 мая 1902 г. специальным фирманом султана Абд-уль-Хамида II 84 школы ИППО в Сирии и Палестине получили легальный статус русских учреждений и как таковые были уравнены в правах с аналогичными заведениями других иностранных держав в регионе.

Другой важнейшей проблемой были преподавательские кадры. В отличие от западных конфессий, которые активно использовали в своих школах множество монахов и монахинь различных орденов, приглашаемых с этой целью в Палестину, Палестинское Общество делало ставку на светских преподавателей с подготовкой, отвечающей современным требованиям. Учителя из России ехали в далекую Палестину не слишком охотно. Это были, как правило, выпускники и выпускницы учительских институтов и гимназий, не успевшие приобрести какого-либо педагогического опыта, не готовые к жизни и деятельности в специфических условиях арабского Востока. Результатом были текучка кадров, частая смена преподавателей и заведующих в учебных заведениях. Между тем, условия оплаты труда (1800–2000 франков в год, т. е. 670–740 рублей), а также возлагавшаяся на ИППО гарантия пенсионного обеспечения серьезно обременяли бюджет Общества. Приглашаемые на работу арабские преподаватели (преимущественно выпускники учительских семинарий в Назарете и Бет-Джале) получали существенно меньше, но зато и качество преподавания оставляло желать лучшего. Да и этих выпускников не хватало, если учесть, что лучшие из них, направлявшиеся за счет ИППО для продолжения образования в Россию, чаще всего не возвращались на родину, а многие другие, получив в русских школах начальное образование, уходили продолжать его к католикам и протестантам, увеличивая и без того значительный поток будущих эмигрантов. Последний фактор нередко служил существенным (и трудно оспоримым) аргументом в полемике русских публицистов против школьной политики Общества, находившей поддержку в правительстве России[74].

Установка на изучение русского языка, обусловленная престижными и идейными соображениями руководства Общества, не всегда встречала понимание со стороны учащихся и их родителей, считавших более практичным изучение английского или французского. Но знание русского было необходимым условием для тех, кто хотел продолжать образование в учительских семинариях Назарета или Бет-Джалы, или для тех, кто намеревался завершить его в России. Очевидно, нужен был более гибкий подход с варьированием школ или классов с русским и без него. Такие попытки делались (некоторые сирийские школы включали в порядке эксперимента преподавание французского), но проблема в целом оставалась одной из наиболее напряженных в 1900–1910-х гг. Как указывает Ш.Ш. Нехуштай, «борьба за место русского языка была частью более широкой борьбы между представителями Общества во главе с его вице-председателем Н.М. Аничковым и секретарем А.А. Дмитриевским, видевшими в ИППО средство духовной и религиозной помощи <православному> арабскому населению, и представителями власти и царского двора, считавших школы, которые должны были работать в духе времени, орудием политического проникновения и усиления русского влияния»[75]. С 1914 г. в соответствии с методическими указаниями Назаретского учительского съезда 1913 г., получившими одобрение императора Николая II, планировалось ввести в обучение по выбору английский или французский языки.

Расширение сети русских учебных учреждений требовало и работы над совершенствованием учебников и учебных пособий. А.Г. Кезма, еще в период работы в бейрутской школе в 1883–1885 гг., начал работать над переводом учебника Закона Божия с русского на арабский язык. За несколько лет Кезма, ставший с 1886 г. начальником Назаретской семинарии, успел перевести и издать несколько книг для русских школ ИППО. В целом преподавателями русских школ подготовлено множество учебных книг: арабская хрестоматия для начальных школ Мадариджу аль-Кыраа, учебник географии Константина Каназе (также преподавателя Назаретской семинарии), учебник по педагогике «Зерцало учителей» (1898), «Ожерелье воспитания мальчиков» (наставления об отношениях детей и родителей). Обе последние книги принадлежали перу Халиля Байдаса (1875–1949), выпускника той же Назаретской, семинарии, известного переводчика, автора арабского перевода «Капитанской дочки» А.С. Пушкина[76]. К началу XX в. в школах ИППО проблема учебников на арабском языке была практически решена.

Проблема была и в финансовом положении школ Палестинского Общества. Обучение во всех учебных заведениях ИППО было бесплатным. Общество брало на себя также расходы на учебники, тетради, чернила и полный пансион (питание и проживание) для учившихся в семинариях. Это вело к неуклонному росту школьного бюджета ИППО, а соответственно, к снижению сумм, выделявшихся для помощи греческому Иерусалимскому Патриархату. Фактором экономии объяснялось и введение совместного обучения мальчиков и девочек — вещи, совершенно нетерпимой для традиционного арабского уклада. Каждый учащийся, по подсчетам Хитрово, обходился Обществу в 23 руб. 21 коп.[77]. Если учесть, что в школах ИППО обучалось 10 741 детей, можно представить себе масштаб школьного бюджета Общества (более 240 000 руб.). Естественно, Общество с большим напряжением выдерживало подобный бюджет. В период между 1905 и 1914 г. активно ставится вопрос о государственном финансировании школьного дела на Востоке[78].

Финансовое положение школ Палестинского Общества с 1882 по 1905 г.

«Самую существенную, самую необходимую потребность для местного населения составляют народные школы, — писал В.Н. Хитрово архимандриту Антонину в канун открытия ППО в мае 1882 г. — Школы эти стоят замечательно дешево в Святой Земле. Ежегодный расход на подобную школу для 100 детей не обойдется дороже 500 (кредитных) рублей. Местностей с православным населением насчитывается в Палестине до 60, в том числе 20 — с православным населением менее 100 человек и лишь 7 — с населением более 1000 человек»[79].

Уже вскоре Василий Николаевич сможет на практике убедиться, как сильно он ошибался в оценке затратности просветительной работы на Востоке. В отчетном докладе ИППО за 1901 г. Хитрово говорит: «Нам требуется 300 школ со штатом 1000 учителей. Кроме того, два средних учебных заведений на 300 человек. Для этого нужно 430 тысяч рублей, мы же расходуем теперь всего 133 тысячи, то есть меньше трети»[80].

Когда через десять лет встанет вопрос о бюджетном финансировании школ ИППО, то суммы будут уже исчисляться в 150–160 тысяч золотых, а не кредитных рублей[81].

Но до 1892 г. все сделанное в Палестине и для паломников и для школ было совершено на одни лишь частные пожертвования, и Государственное казначейство в этих расходах не участвовало ни одной копейкой.

В 1893 г. число русских паломников достигало 2500 человек, и для такого числа у Общества уже не имелось помещений. Более 2000 православных детей, за неимением мест в наших школах, воспитывались в инославных школах. Оказываемая 4500 больным медицинская помощь далеко не соответствовала количеству православных, нуждавшихся в ней. Для полного развития деятельности Общества как паломнической, так и учебной необходимо было увеличить помещения для паломников, больницы и амбулатории для больных и развить школьное дело. Но на предполагаемые расширения и улучшения у Общества не было необходимых средств. В виду этого оно возбудило ходатайство в 1893 г. о выдаче ему пособия из Государственного казначейства в размере 600 000 рублей, предоставляя в обеспечение долга его наличное имущество, которое тогда оценивалось в 2 млн рублей. Но это ходатайство не было удовлетворено. Министр финансов С.Ю. Витте отказал, ссылаясь на истощение государственных средств[82].

Православному Палестинскому Обществу пришлось удовлетвориться кое-какими улучшениями на собственные средства. Но в 1895 г. обратилась за помощью к Палестинскому Обществу Антиохийская Церковь в лице Патриарха Спиридония и предложила принять в его ведение несколько школ, число которых потом быстро возросло до 78. Поэтому Общество, вынужденное изыскивать необходимые средства на удовлетворение всех своих многочисленных нужд, вновь обратилось к правительству с просьбой принять на себя часть его обязательств, которые легли на него непосильным и даже несправедливым бременем. Уже в 1900 г. на просьбу о расширении школьной деятельности в Сирии великий князь Сергей Александрович поставил резолюцию: «Согласен на открытие школ в Сирии, но лишь бы они не были в ущерб приютов для паломников в Иерусалиме»[83].

С января 1900 г. Православное Палестинское Общество стало получать из казны, по смете Святейшего Синода, 30 000 рублей, которые, однако, пошли на содержание Русской Духовной миссии в Иерусалиме в размере 26 700 рублей и на почтовые расходы Общества.

Общество попыталось еще раз попросить беспроцентную ссуду у Государственного казначейства с погашением ее в течение 20 лет за счет правительственной субсидии.

Министр Финансов С.Ю. Витте, выражая полное сочувствие к деятельности Палестинского Общества, не нашел возможным удовлетворить его ходатайство, так как отпуск из Государственного казначейства столь крупной суммы был сопряжен с крайними затруднениями. Но, отклоняя казенную ссуду, министр финансов в то же время указал Обществу, что в распоряжении наших правительственных ведомств имеются свободные капиталы, происхождение которых делает их наиболее подходящими для выдачи ссуд, подобных той, в которой нуждается Императорское Православное Палестинское Общество. Капиталы эти происходят от бессарабских имений, пожертвованных в разное время в пользу Гроба Господня и святых мест на Востоке. Доходы с этих имений и капиталов идут в пользу самих святых мест и монастырей, на образование состоящего в ведении Министерства иностранных дел особого запасного капитала, а затем отчисляются в распоряжение Министерства внутренних дел, народного просвещения и Святейшего Синода[84].

Православное Палестинское Общество обратилось в Министерство иностранных дел для получения необходимой ссуды. Министр граф Ламздорф в сентябре 1901 г., указав, что «просветительная деятельность Императорского Православного Палестинского Общества служила всегда предметом исключительного внимания правительства», выразил полную готовность удовлетворить ходатайство. В 1901 г. Общество получило ссуду в размере 500 000 рублей с условием погашения таковой ежегодными взносами из Государственного казначейства в размере 30 000 рублей.

Таким образом, после почти десятилетних хлопот Палестинскому Обществу удалось, наконец, произвести все необходимые улучшения, как в паломническом деле, так и в школьном. Общество немедленно приступило к постройке в Иерусалиме Николаевского подворья, к переустройству больницы, к постройке в Назарете подворья, женской школы и амбулатории[85].

Но беспроцентная ссуда, истраченная на неотложные постройки в Иерусалиме и Назарете, мало облегчила тяжелое материальное положение Общества. Палестинское Общество содержало в Палестине и Сирии несколько церквей, 8 странноприимных домов, которые давали возможность приютить до 8000 русских паломников и паломниц, одну больницу, 6 амбулаторий, в которых ежегодно оказывалась медицинская помощь туземному населению приблизительно в 105 тысячах случаях, 2 учительские семинарии и 100 городских и сельских школ, из которых 78 находились в Сирии, в 50 городах и селениях. Так как бюджет Общества уже в течение нескольких лет слабо пополнялся добровольными пожертвованиями, а содержание 119 вышеуказанных учреждений обходилось Палестинскому Обществу свыше 300 000 рублей в год, то пришлось вновь заботиться об изыскании средств для поддержания учреждений, бюджет которых все возрастал из года в год, в зависимости от деятельности западно-европейских миссионерских общин и от увеличения числа русских паломников[86]. При этом ежегодный бюджет школ составлял более 90 000 рублей[87]. Дело такого масштаба было уже непосильно одному ИППО. Это хорошо понимал вице-председатель Общества Н.М. Аничков и постоянно ставил перед великой княгиней Елизаветой Федоровной вопрос о судьбе школ. Причем не исключал и возможности их закрытия, хотя, по словам русского посла в Константинополе И.А. Зиновьева, «закрытие 82 школ не преминуло бы нанести тяжкий удар обаянию России на всем Востоке»[88].

Вопрос о государственном финансировании школьного дела с 1905 по 1914 г.

Та часть доходов с бессарабских имений, которая предназначалась на нужды самих имений, то есть на церкви, школы и больницы, распределялась, как говорилось выше, между тремя ведомствами: Святейшим Синодом и Министерствами народного просвещения и внутренних дел. Суммы эти, пополняемые ежегодными поступлениями с имений, представляли значительный капитал, из которого Духовное ведомство и Министерство народного просвещения выдавали иерархам восточных Церквей более или менее значительные субсидии на поддержание православия среди христианского населения Палестины и Сирии, то есть на ту же цель, какую преследовало Императорское Православное Общество. Именно из этих сумм Совет Палестинского Общества и просил выдать ему, хотя бы временное, пособие в размере 25 000 рублей ежегодно от каждого ведомства. Все три министерства отнеслись вполне сочувственно к ходатайству ИППО, и в июне 1905 г. Общество получило пособие в размере 25 000 рублей в год от каждого ведомства сроком на 4 года. В 1908 г. субсидия эта была продлена еще на 4 года[89].

В 1905 г. с помощью получения субсидии от трех министерств в размере 75 000 рублей, по словам Н.М. Аничкова, «удалось соединенными силами и под сильным руководством великой княгини устранить отчасти то затруднительное положение, которое угрожало Обществу закрытием нескольких его учреждений в Палестине и Сирии»[90].

С 1902 г., согласно своему обещанию, Общество начало вносить в Министерство иностранных дел 30 000 рублей ежегодно в уплату долга и вносило их в течение двух лет. Но в 1904 г. вербный и кружечный сборы уменьшились приблизительно на 30%. Это поставило Императорское Православное Палестинское Общество в крайне затруднительное материальное положение. Покрывать все необходимые расходы при таком уменьшении средств было не только трудно, но и невозможно. Сократить же расходы можно было лишь закрытием или уничтожением некоторых учреждений Общества, например — школ в Сирии. Но такая чрезвычайная мера была весьма нежелательна, потому что она ослабила бы благотворное влияние Императорского Православного Палестинского Общества на православное население Сирии, подорвала бы значение деятельности русского Палестинского Общества среди инославных миссионерских обществ и иноверных местных жителей и совершенно умалила бы достоинство России в глазах туземного мусульманского населения. Поэтому Общество, надеясь, что сокращение пожертвований есть явление случайное и временное, вызванное лишь исключительными обстоятельствами, обратилось к министру иностранных дел с просьбой оказать помощь — приостановить временно, в течение периода войны, ежегодные платежи по 30 000 рублей в погашение указанного займа. Война окончилась, но надежды Общества на луч-шее будущее не оправдались. Приток частных пожертвований и членских взносов понизился еще более вследствие тех потрясений, которые переживало государство. Все попытки Общества усилить приток частных пожертвований на продолжение и развитие своего дела не завершились успехом и вынудили Общество ходатайствовать уже перед государем императором об отсрочке сначала на один 1906 г., потом на два года, а затем еще на три года по 1911 г., уплаты в погашение долга по 30 000 рублей, на что каждый раз и получало высочайшее соизволение[91].

Неопределенное и неустойчивое состояние денежных средств Императорского Палестинского Общества, зависящее от случайных пожертвований и временного пособия, лишали его возможности одновременно производить все необходимые улучшения в устройстве быта русских паломников в Святой Земле и совершенствовать и развивать школьное дело в Сирии, чего требовало местное население и наши сирийские консулы. В виду этого Палестинское Общество решает ликвидировать часть своей деятельности и ограничиться лишь одною Палестиной, согласно своему наименованию и уставу, и пожертвовать своими сирийскими учреждениями, тем более что и вступление Общества в Сирию состоялось лишь с условием, чтобы школьное дело не было в ущерб паломническому[92].

На закрытие школ в Сирии настаивал вице-президент Общества Н.М. Аничков: «Материальное положение О<бщест>ва очень трудное. Это происходит от отсутствия всяких пожертвований, крайнего уменьшения доходов, причем невозможно поддерживать долее все учреждения Общества и необходимо сделать серьезное сокращение в школьной деятельности, о чем я докладывал Совету, а раньше ее императорскому высочеству; только великая княгиня одна изволила согласиться со мною, все же члены Совета, руководясь сметою на нынешний год, были противоположного мнения. Мне кажется, что теперь мой доклад более чем оправдался, но, может быть, другой вице-председатель изыщет средства к осуществлению предположений Совета, я же не вижу возможности этого сделать и должен с грустью уничтожать то, над чем, по желанию Василия Николаевича Хитрово, трудился и чем семнадцать лет руководил. В 1898 г. была сделана крупная ошибка распространением школьной деятельности на Сирию; это окончательно подорвало средства Общества, а теперь приходится за это расплачиваться»[93].

Из письма Н.М. Аничкова М.П. Степанову от 2 октября 1908 г.: «Сегодня в 10 часов утра я был в Сергиевском дворце с докладом по Палестинским делам и представил великой княгине ту самую ведомость о наших суммах и долгах, которая недавно была препровождена Вам… Не буду излагать вам подробности моего доклада, скажу только — великая княгиня изволила признать лучшим иметь Обществу меньший район его деятельности, но обеспечить средствами, чем распространять его деятельность на разные страны Турции и подрывать тесную задачу действий в Палестине»[94].

Но так как учебно-просветительская деятельность Палестинского Общества наиболее всего обращала на себя внимание правительства, то было решено довести это до сведения Министерства иностранных дел. Аничков составил доклад для МИДа (от 30 ноября 1908 г.), в котором откровенно изложил историю сирийских школ, их современное состояние, указал настоятельную необходимость закрыть их в ближайшее время… и здесь же разъяснил важность «русских школ» для Сирии[95]. Доклад Аничкова в свою очередь был направлен государю. Составление сметы на 1909 г. зависело теперь от воли императора, но государь медлил.

Вскоре государю было отправлено удивительно проникновенное письмо Елизаветы Федоровны. Как всегда деликатно, она выносит на суд императора судьбу сирийских школ как имеющих общецерковное и государственное значение: «Прости меня, пожалуйста, что беспокою тебя своими письмами, но это очень важное дело, которое, возможно, будет доставлено тебе в один из ближайших дней в докладе Палестинского Общества. Наша главная цель — Палестина и забота о паломниках. Невольно нам пришлось прийти на помощь делу педагогического образования православных в Сирии, что помешало нашим прямым обязанностям. Ввиду того, что ты пожаловал к настоящему времени Антиохийскому Патриарху ежегодную субсидию, и весьма значительную, мы обрели большую свободу и можем вновь направить нашу деятельность на ее главные задачи. Покинув Сирию, мы можем оставить там полностью все наше школьное оборудование на попечение православных общин — это будет прекрасный подарок после христианской деятельности. В прошлом году я протестовала, так как продолжала надеяться, что наши денежные дела устроятся, увы! Не повезло — и теперь есть прекрасная и естественная возможность таким образом передать наши школы. Тогда мы будем усердно трудиться для наших паломников. У меня здесь был мой секретарь Дмитриевский, и его доклад был столь ясным — не желаешь ли ты его принять, так как Аничков сейчас болен? Я знаю, в какой мере ты интересуешься Палестинским Обществом, и Сергей говорил, что нужно всегда ставить на первое место <заботу> о паломниках, и чтобы школы не являлись препятствием, если не будет хватать средств»[96].

Государь не сразу ответил великой княгине. Только в феврале 1909 г. последовала его резолюция: «Желаю обществу нравственного преуспеяния и улучшения его финансового положения»[97]. Пришлось составлять смету на 1909 г. по-прежнему, с учетом финансирования сирийских школ.

А Министерство иностранных дел в лице своего представителя при Оттоманской империи отозвалось с большою похвалой о деятельности Общества в Сирии и Палестине и выразило опасение, что закрытие школ может ослабить культурные и торговые связи России с Сирией. Конечно, отречение России от покровительства православному сирийскому народу было бы очень выгодно для католических конгрегаций и англиканских миссионеров. Слабая Антиохийская церковь с плохо образованным духовенством была не в состоянии бороться против богатой инославной пропаганды.

Министерство иностранных дел советовало Обществу воздержаться от столь решительного шага и в 1909 г. на окончание учебного года отпустило 60 000 рублей в беспроцентную ссуду. Кроме этого, Министерство иностранных дел, ознакомившись предварительно с состоянием сирийских школ[98] путем командировки особых делегатов от министерства и от Палестинского Общества, выразило согласие не только поддержать эти школы, но и произвести в них все необходимые реформы, вызванные как жизнью, так и пожеланиями местного населения. Убедившись на месте в пользе русских школ для сирийского народа и в громадном их значении для поддержания престижа России на православном Востоке, Министерство иностранных дел изыскало нужные средства на содержание сирийских школ в текущем 1910/1911 учебном году и обещало в дальнейшем обеспечить их существование постоянной правительственной субсидией, которая будет отпускаться по бюджету министерства в законодательном порядке. В 1912 г. Николаем II был утвержден, одобренный Государственной Думой закон от 5 июня о проведении учебных заведений ИППО в Сирии отдельной строкой государственного бюджета[99]. На будущее время планировалось осуществить аналогичную меру по финансированию школ ИППО в Иерусалимском Патриархате — в Иудее и Галилее.

Структура доходов Общества

Финансовое положение Императорского Православного Палестинского Общества в период 1905–1914 гг. было затруднительным в виду заметного уменьшения доходов по всем статьям прихода. С первого дня существования Общества все обыкновенные поступления были исключительно делом милости Божией, ¾ годового дохода составляли пожертвования, которые собирались буквально копейками, то есть доходы зависели от причин, предвидеть которые не представлялось возможным (например, будет ли дождь в Вербное воскресение).

По подсчетам точного В.Н. Хитрово, доходы Православного Палестинского Общества (в процентах, или «в каждом рубле дохода») имели следующую структуру: «В каждом рубле прихода: членских взносов — 13 коп., пожертвований (в том числе Вербный сбор) — 70 коп., проценты с ценных бумаг — 4 коп., от продажи изданий — 1 коп., от паломников — 12 коп.»[100].

Главный источник существования Общества — тарелочный сбор на нужды православных в Святой Земле за богослужениями недели Вай (Вербный сбор) — составлял в 1903/1904 отчетном году[101] 50% от всех доходов[102], то есть русское дело в Палестине осуществлялось прежде всего помощью простых верующих людей.

Но события на Дальнем Востоке влекли народные пожертвования туда, где лилась кровь, где собрались сотни тысяч защитников чести и достоинства России. Поэтому нужды Ближнего Востока, Святой Земли временно заняли второе место. К 1914 г.[103] Вербный сбор составлял уже 23% от всех доходов Общества[104].

Совет Общества временно отказался от дальнейшего развития и расширения деятельности Общества, не предпринимал никаких рискованных начинаний и лишь продолжил поддерживать его многочисленные и многообразные учреждения. Одной из мер, принятых Советом Общества к пополнению бюджета, было ходатайство о временной приостановке уплаты Обществом тридцатитысячного ежегодного взноса в Министерство иностранных дел в погашение займа, который был сделан в 1901 г. на постройку двух новых подворий в Иерусалиме и Назарете. Но Обществом была получена не только отсрочка уплаты ежегодного взноса, но и субсидия из специальных средств[105].

Хотя война на Дальнем Востоке, из-за которой в 1905 г. произошло сильное понижение притока денежных пожертвований, и затихла, но охватившее отечество внутреннее нестроение и сопряженные с ним бедствия по-прежнему отвлекали народное внимание от нужд Православной Церкви и населения Ближнего Востока. Политические события и экономическое состояние страны отразилось на Палестинском Обществе прежде всего дальнейшим понижением главного источника доходов Общества — вербного церковного сбора, который составлял в 1903/1904 отчетном году — 175 657 рублей[106], а в 1914 — 88 279 рублей[107], то есть уменьшился в 2 раза. Но вербный сбор, несмотря на сильное и постоянное понижение в рассматриваемый период, оставался по-прежнему одним из основных источников денежных средств Общества.

Кроме так называемого вербного сбора Общество имело доход с церковного кружечного сбора на улучшение быта русских паломников в Палестине, который в 1903/1904 отчетном году составлял 90 617,6 рублей[108], или 27% от всех доходов Общества, а к 1914 г. уменьшился до 47 185 рублей[109], то есть уменьшился в 1,9 раза.

Как видно из денежных отчетов Палестинского Общества за 1903/1904 отчетный год 77% от всех доходов Общества составлял вербный и кружечный сбор — копеечный сбор русского народа, и Государственное казначейство в этих доходах не участвовало. Но к 1914 г. основным финансированием становится государственное. Пособия из Государственного казначейства и специальных средств постепенно (с 1905/1906 отчетного года) растут и к 1914 г. составляют уже 47% от всех доходов Общества[110], а вербный и кружечный сбор вместе составляют только 35% .

Одной из статей дохода были членские взносы. Как известно, членские взносы принадлежат к самым неустойчивым поступлениям. Они, всегда значительные при возникновении обществ, ежегодно уменьшаются, частью от отсутствия притока новых членов, частью от равнодушия и выбытия старых. Членские взносы за рассматриваемый период поступали не совсем аккуратно, вследствие чего общая их сумма значительно сократилась, составив к 1914 г. — 9825 рублей[111], то есть в 3,7 раз меньше по сравнению с 1903/1904 отчетным годом, когда членские взносы составляли 36 074 рубля[112]. Если 1 марта 1905 г. число членов Общества составляло 4994 человека[113], то к 1 января 1915 г. уменьшилось до 2922 человек[114].

Продажа изданий и доходы с имущества Общества были так незначительны, что значились скорее для того, чтобы не потерять их из виду, и не представляли собой поступления, с которыми приходилось считаться. Более того, вырученные от продажи изданий суммы не покрывались ежегодным на них расходом.

Одним из поступлений был доход с паломников. Этот доход складывался из оплаты следующих услуг: за помещение, продовольствие, кипяток, посещения бани, караваны, проданные товары, паломнические книжки и т. д. Эта статья дохода в 1903/1904 отчетном году составляла 32 732 рубля[115], а в 1914 г. — 21 802 рубля[116], то есть тоже понизилась.

Общество при таких неопределенных поступлениях и при гораздо более определенных расходах должно было иметь запасной капитал. У Общества такой неприкосновенный капитал был в государственных процентных бумагах. Неприкосновенный капитал был пожертвован Обществу так, что оно могло пользоваться лишь процентами с него, и эти проценты составляли, в действительности, единственное положительно ежегодное поступление.

Кроме того, Общество имело так называемый оборотный капитал. Им пользовались в случае временного истощения кассы, и наоборот — в случае излишка кассы этот излишек шел обратно. Для этой услуги его было достаточно[117].

Из этих статей поступлений складывался доход Общества, который в 1903/1904 отчетном году составлял 353 659 рублей[118], и при уменьшении доходов по всем статьям, благодаря государственной поддержке, не уменьшился к 1914 г. и составил — 389 673 рубля[119]. Эта огромная сумма расходовалась весьма рационально.

Структура расходов Общества

Согласно уставу Императорского Православного Палестинского Общества, на него были возложены три главные задачи: поддержание православия, пособие паломникам и научные труды.

По подсчетам В.Н. Хитрово, структура расходов Православного Палестинского Общества (в процентах, или, как любил говорить В.Н., «в каждом рубле расхода») выглядела так: «На поддержание православия — 32 коп., на пособие паломникам — 35 коп., на ученые издания и исследования — 8 коп., на сбор пожертвований — 9 коп., на общие расходы — 16 коп.»[120]. Или, округляя, основные расходы Общества сводились «к 1 паломнику и 1 ученику: каждый паломник обошелся в 1899/1900 г. в 16 р. 18 коп., за исключением полученных с каждого 3 р. 80 коп. — 12 р. 38 коп. Каждый ученик русских арабских школ — 23 р. 21 коп.»[121].

Для поддержания православия Общество содержало учебные заведения, оказывало медицинскую помощь приходящим больным и содержало, насколько ему позволяли, церкви и духовенство. Отчеты свидетельствуют, что самой главной статьей расходов Общества было содержание учебных заведений в Сирии и Палестине. На содержание учебных заведений в 1903/1904 отчетном году уходило 38% всех денежных средств, или 148 175 рублей[122], но к 1913 г.[123] на учебные заведения расходовалось уже 49%, то есть почти половина всех расходов, или 146 915 рублей[124]. Обыкновенный расход к 1913 г. уменьшился с 385 271 рубля до 302 363 рублей, но это не отразилось на содержании учебных заведений. Расход на содержание учебных заведений в 1903/1904 отчетном году составлял 148 175 рублей, а за 10 месяцев 1913 г. составил 146 916 рублей, то есть не уменьшился.

Если в 1893/1894 отчетном году на пособие паломникам израсходовано было 50% (и 27% на содержание учебных заведений) всех годовых расходов, или 104 229 рублей[125], то уже через 10 лет, в 1903/1904 отчетному году, пособие паломникам составляло 27% (и 38% на содержание учебных заведений), или 103 335 рубля. То есть количественно расходы на паломников не изменились, но приоритетным становится школьное дело, так как расходы на него увеличились с 27% до 38%, а к 1913 г. до 49%, а расходы на паломников падают с 50% до 27%, а в 1913 г. до 13%, или 39 664 рубля. Мы видим зеркальное отражение расходов на содержание учебных заведений и пособие паломникам.

Расходуя ¾ всех расходов на поддержание православия и пособие паломникам, только 1/40 часть расходов, а именно 9414 рублей, согласно годовому отчету за 1903/1904 г., расходуется на издания, исследования и неизбежную при них библиотеку, а ведь это одно из трех основных направлений Общества, предусмотренных Уставом. Это очень маленькие затраты. Если бы Общество могло специализироваться, как это делали подобные общества на Западе, то можно было бы выделить ученую часть. К сожалению, то, что на Западе составляло деятельность десятков разных Обществ, то для России обязано было делать одно. К 1913 г. этот расход составил 8195 руб.[126].

Для удовлетворения возложенных на Общество задач был необходим и сбор на них пожертвований, а следовательно, и расходы на этот сбор (как сейчас сказали бы — реклама). Расход для сбора пожертвований составил в 1903/1904 отчетном году 25 195 рублей[127]. Цифра эта может показаться большой, но если принять во внимание, что по одному вербному сбору приходилось рассылать 4 миллиона[128] воззваний и добиваться, чтобы они действительно дошли до 4 миллионов отдельных лиц, то такой расход будет понятен. К 1913 г. расход по сбору пожертвований уменьшился до 1327 рублей[129].

Кроме этого, почти ¾ расходов производились в иностранной валюте, и это очень влияло на сметное исчисление; каждый сантим выше или ниже сметного исчисления составлял прибыль или убыток почти в 600 рублей[130].

Кроме обыкновенного оборота Общество имело еще два оборота: чрезвычайный и переходящий.

Ежегодно излишек поступлений над расходами обращался в процентные бумаги, которые затем, по мере надобности, реализовывались для чрезвычайных расходов. Такой излишек поступлений в 1903/1904 отчетном году составил 112 033 рубля и почти весь пошел на сооружения, которые были Обществом возведены в Иерусалиме и его ближайших окрестностях. Последний излишек поступлений над расходами зафиксирован в отчете за 1909/1910 г. и составил — 943 рубля[131].

Наконец, имелись еще переходящие обороты, не составляющие собственности Общества, где Общество являлось лишь передаточным лицом. Суммы эти из года в год возрастали и составили в 1911/1912 г. (последний отчетный год, когда упоминался переходящий оборот) по приходу 469 792 рубля[132], а по расходу — 479 278 руб.[133].

Самым крупным из них был оборот по продаже паломнических книжек. Как известно, еще с 1883 г. были заведены Обществом паломнические книжки для удешевления проезда в Иерусалим и на Афон. Общество получало деньги от поклонников за проезд, и в свою очередь расплачивалось непосредственно с железными дорогами и пароходством. Нельзя не обратить внимание на то, что, несмотря на дешевизну и удобство паломнических книжек, ими пользовалась лишь половина общего числа паломников[134]. Покупали книжки лишь относительно состоятельные поклонники, едущие в Святую Землю, заранее накопившие необходимые для этого средства. Другая половина поклонников не имела даже средств на весь путь, совершая его от города к городу, побираясь именем Божиим.

Другой крупный переходящий оборот составлял оборот по вкладам, принимаемым Обществом бесплатно на хранение в Иерусалиме как от паломников, так и от служащих Общества.

Наконец, третий крупный оборот обеспечивала передача пожертвований по назначению жертвователя.

Из вышеизложенного можно сделать следующий вывод: постепенно приоритетным становится школьное дело, так как расходы на него увеличились с 27 до 38% от общего объема всех годовых расходов, а к 1913 г. до 49%, или 146 915 руб.[135], а расходы на паломников падают с 50% до 27%, а к 1913 г. до 13%, или 39 664 руб.[136]

Заключение

В ходе исследования были получены следующие результаты:

1. Согласно Уставу Императорского Православного Палестинского Общества на него были возложены три главные задачи: поддержание православия, пособие паломникам и научные труды. При создании Общества ни одному из направлений не отдавалось предпочтение. Вот как об этом напишет В.Н. Хитрово: «Я считаю, что даже при малых средствах трудно будет дать преимущества той или иной из этих целей, и, насколько мне кажется, даже при ограниченных средствах необходимо будет поделить их поровну для каждого из предположенных отделений»[137].

Но денежные отчеты Палестинского Общества свидетельствуют о том, что уже в 1893/1894 отчетном году на пособие паломникам израсходовано было 50% всех годовых расходов и только 27% на содержание учебных заведений, то есть в это время приоритетным было направление организации и улучшение быта паломников в Святой Земле.

Совсем незаметно приоритетность направлений меняется. В 1903/1904 отчетному году пособие паломникам уже составляет 27% всех расходов, хотя количественно остается на том же уровне, а именно 103 335 руб. (против 104 229 руб.[138] в 1893/1894 отчетном году), а вот на содержание учебных заведений уже идет 38% всех годовых расходов. То есть приоритетным становится школьное дело, так как расходы на него увеличились с 27% до 38%, а к 1913 г. до 49%, или 146 915 руб.[139], а расходы на паломников падают с 50% до 27%, а 1913 г. до 13%, или 39 664 руб.[140].

2. Финансовое положение Императорского Православного Палестинского Общества в период с 1905 по 1914 г. было трудным в виду заметного уменьшения доходов по всем статьям. С первого дня существования Общества все обыкновенные поступления были исключительно делом милости Божией, так как ¾ годового дохода составляли пожертвования, которые собирались копейками и зависели от причин, предвидеть которые не представлялось возможным. Политические и экономические нестроения этого периода уменьшили вербный и кружечный сбор в два раза, но благодаря государственной поддержке доход Общества не уменьшился и к 1914 г. составил 389 673 руб.[141], против дохода 1903/1904 отчетного года, который составлял — 353 659 руб.[142].

3. При таких неопределенных поступлениях и при гораздо более определенных расходах Совет Общества принимает решение временно отказаться от дальнейшего развития и расширения деятельности и лишь продолжать поддерживать многочисленные учреждения. В период с 1905 по 1914 г. будет постоянно стоять вопрос — как составлять смету: в пользу паломнического дела или школьного? И, как говорят отчеты, вопрос решался в пользу школ. Православное Палестинское Общество тратило на школьное дело половину всех своих годовых расходов только для того, чтобы расходы на школьное дело количественно оставались без изменений. Так в 1903/1904 отчетном году расходы на содержание учебных заведений составляли 148 175 руб.[143], и при уменьшении вербного и кружечного сбора затраты на школьное дело остались на том же уровне, а именно 146 915 руб., согласно отчету за 10 месяцев 1913 г. Количество учащихся в 1912/1913 учебном году в 104 школах ИППО (10 601)[144] осталось без изменений относительно 1904/1905 учебного года, когда в 93 школах Палестинского Общества училось 10 741 школьник[145].

4. Поддержать школьное дело помогло государство, и это видно из денежных отчетов Общества. Если в 1903/1904 отчетном году 77% от всех доходов Общества составлял вербный и кружечный сбор, и Государственное казначейство в этих доходах не участвовало, то к 1914 г. основным финансированием становится государственное. Пособия из Государственного казначейства постепенно растут и к 1914 г. составляют уже 47% от всех доходов Общества, а вербный и кружечный сбор вместе составляют только 35%.

Таким образом, к 1914 г. приоритетным направлением в деятельности Императорского Православного Палестинского Общества становится школьное дело, которое финансируется в основном из государственного бюджета.

_____________
Примечания

[1] «Сестры Сиона» открыли в конце 1850-х гг. в Иерусалиме училище с пансионом при церкви Ecce Homo, преимущественно для еврейских детей, а с 1860 г. — пансион в Айн-Кареме, на 300 девочек — уже для арабских детей. «Братство христианских школ» открывает училище в Иерусалиме на 175 учеников (1878 г.), школы в Яффе (1882 г.), в Хайфе (1883 г.), в Назарете (1893 г.). «Белые братья» организовали при переданной им базилике Святой Анны духовную семинарию для греко-униатов на 150 учащихся с 14-летним курсом обучения. Доминиканцы основали «Школу библейских археологических исследований» в 1890 г. (Аничкова В. Французские католические миссии на Востоке // Сообщения ИППО. 1906. Т. 17. Вып. 3. С. 356–361).

[2] Лисовой Н.Н. Русское духовное и политическое присутствие в Святой Земле и на Ближнем Востоке в XIX — начале XX в. М., 2006. С. 194–195.

[3] 1 мая 1902 г. специальным фирманом султана Абд-уль-Хамида II 84 школы ИППО в Сирии и Палестине получили легальный статус русских учреждений и как таковые были уравнены в правах с аналогичными заведениями других иностранных держав в регионе.

[4] Система учебных заведений Иерусалимской Патриархии (включая Заиорданье) состояла из 87 школ в 67 городах и селениях, в которых обучалось 4175 учеников. Педагогических персонал состоял из 199 учителей. Патриархия, по официальным данным, тратила на школы половину своего годового бюджета — 269 500 франков (Лисовой Н.Н. Русское духовное и политическое присутствие в Святой Земле и на Ближнем Востоке в XIX — начале XX в. С. 197).

[5] Подробнее см.: Дмитриевский А.А. Императорское Православное Палестинское общество и его деятельность за истекшую четверть века. СПб. 1907.

[6] Васильчиков П.А. Отчет Отделения поддержания Православия в Святой Земле ППО, читанный в заседании Отделения 19 декабря 1885 г. // Отчет ППО за 1885–1886 г. СПб., 1886. С. 140–142.

[7] В 1891 г. Патриархом Иерусалимским был избран Герасим, занимавший до этого антиохийский престол, активно настроенный против русского влияния (Лисовой Н.Н. Русское духовное и политическое присутствие в Святой Земле и на Ближнем Востоке в XIX — начале XX в. С. 197).

[8] К 1911 г. состоялось 10 выпусков — 69 выпускников, из которых две трети осталось служить в школах ИППО (Хитрово В.И. К животворящему Гробу Господню: Рассказ старого паломника. М., 2003. С. 26–28.)

[9] Краткие сведения об учреждениях ИППО с 1 марта 1908 г. по 1 марта 1909 г. // Сообщения ИППО. 1909. Т. 20. С. 467–469.

[10] Дмитриевский А.А. Бет-Джальская женская учительская семинария и посещение ее Блаженнейшим Патриархом Иерусалимским Дамианом // Сообщения ИППО. 1911. Т. 22. Вып.1. С. 65–73.

[11] Русские школы в Святой Земле // Россия в Святой Земле. Т. 1. С. 720.

[12] Извлечение из Исторической Записки ИППО за 25 лет его существования (1882–1907) // Сообщения ИППО. 1907. Т. 18. С. 433–436.

[13]Краткие сведения об учреждениях ИППО с 1 марта 1908 г. по 1 марта 1909 г. // Сообщения ИППО. 1909. Т. 20. С. 467–469.

[14]Там же. Т. 17. С. 126–127.

[15]Там же. Т. 25. С. 224

[16]Августин (Никитин), архимандрит. Деятельность Православного Палестинского общества в Сирии // Православный Палестинский сборник. М., 1992. Вып. 31(94). С. 122.

[17]Краткие сведения об учреждениях ИППО с 1 март по 1 июня 1905 г. // Сообщения ИППО. 1905. Т. 16. С. 114–116.

[18]Там же. 1909. Т. 20. С. 467–469.

[19]Там же. С. 467.

[20]Там же. С. 468

[21]Там же. С. 469.

[22]Годовое общее собрание от 17 мая // Сообщения ИППО. 1898. Т. 9. С. 164.

[23]Там же. С. 164–165.

[24]Латинские школы в Святой Земле // Сообщения ИППО. 1891. Т. 2. С. 101.

[25]Там же. С. 102.

[26]Годовое общее собрание // Сообщения ИППО. 1902. Т. 13. С. 86.

[27]Годовое общее собрание // Сообщения ИППО. 1908. Т. 19. С. 302.

[28] Г-жа Бовен Томпсон, основательница протестантских сирийских школ, основала в селении Захле три школы с 300 учеников уже в 1868 г. (Г-жа Бовен Томпсон // Сообщения ИППО. 1892. Т. 3. С. 220–221).

[29]Годовое общее собрание // Сообщения ИППО. 1907. Т. 18. С. 113.

[30] Там же. 1914. Т. 25. С. 224.

[31]Там же.

[32]Годовое общее собрание // Сообщения ИППО. 1906. Т. 17. С. 126–127.

[33]Краткие сведения об учреждениях ИППО с 1 декабря 1904 г. по 1 марта 1905 г. // Сообщения ИППО. 1905. Т. 16. С. 222–224.

[34]Годовое общее собрание // Сообщения ИППО. 1906. Т. 17. С. 126–127.

[35]Краткие сведения об учреждениях ИППО с 1 марта 1908 г. по 1 марта 1909 г. // Сообщения ИППО. 1909. Т. 20. С. 467–469.

[36]Годовое общее собрание // Сообщения ИППО. 1914. Т. 25. С. 224.

[37]Там же. 1906. Т. 17. С. 126–127.

[38]Там же. 1907. Т. 18. С. 114.

[39]Там же. 1909. Т. 20. С. 228.

[40]Там же. 1910. Т. 21. С. 225.

[41]Доклад общему годовому собранию Императорского Православного Палестинского Общества 8 апреля 1912 г. [Отчет ИППО за 1911–1912 год] // Сообщения ИППО. 1912. Т. 23. Вып. 2. С. 197.

[42]Отчет ИППО за 1912/13 год // Сообщения ИППО. 1914. Т. 25. С. 224.

[43]Там же.

[44]Отчет ИППО за 1912/13 год // Сообщения ИППО. 1914. Т. 25. С. 225.

[45]Отчет ИППО с 1 января по 31 декабря 1914 года // Сообщения ИППО. 1916. Т. 27. С. 178–179

[46]Там же. С. 180.

[47]Учебные заведения Императорского Православного Палестинского Общества. СПб., 1896.

[48]Старокадомский М.А. О культурно-просветительской деятельности Русского Палестинского Общества на Ближнем Востоке // Палестинский сборник. 1965. Вып. 13(76). С. 178.

[49]Сообщения ИППО. 1900. Т. 10. С. 91–93.

[50]Учебные заведения Императорского Православного Палестинского Общества. СПб., 1896. С. 145, 217.

[51]Там же. Приложение

[52]Там же. С. 149.

[53]Там же. С. 73, 139.

[54]Там же. С. 95.

[55]Отчет ППО за 1885–1886 год. СПб., 1886. С. 143.

[56]Отчет ППО за 1885–1886 год. С. 145–146. Тем же письмом Патриарх благословил открытие женского училища в Назарете (освящено и открыто 3 октября 1885 г.).

[57]25-летие учительской Назаретской, имени В.Н. Хитрово, семинарии // Сообщения ИППО. 1911. Т. 22. Вып.2. С. 296–304.

[58]АВП РИ. Ф. РИППО. Оп. 873/1. Д. 195. Л. 112–114.

[59]Там же. Л. 113об.

[60]Письмо графини О.Е. Путятиной члену Совета Православного Палестинского Общества В.Н. Хитрово. Яффа, 6 октября 1888 г. Подлинник // АВП РИ. Ф. РИППО. Оп. 873/1. Д. 292. Л. 184.

[61]Омар Махамид. Россия — Палестина. С. 43.

[62]Отчет ППО за 1888–1890 г. СПб., 1891. С. 75.

[63]Лисовой Н.Н. Русское духовное и политическое присутствие в Святой Земле и на Ближнем Востоке в XIX — начале XX в. С. 203.

[64]Нехуштай Ш.Ш. Русская деятельность в Палестине. С. 100 (со ссылкой на архив живущего в Хайфе С. Рыдвана, внука А.Г. Кезмы).

[65]Лисовой Н.Н. Русское духовное и политическое присутствие в Святой Земле и на Ближнем Востоке в XIX — начале XX в. С. 203.

[66]Россия в Святой Земле: Документы и материалы. Т. 1 С. 381–382.

[67]Там же. С. 720.

[68]Лисовой Н.Н. Русское духовное и политическое присутствие в Святой Земле и на Ближнем Востоке в XIX — начале XX в. С. 204.

[69] Дмитриевский А.А. Бет-Джальская женская семинария и посещение ее Блаженнейшим Патриархом Иерусалимским Дамианом // Сообщения ИППО. 1911. Т. 22. Вып. 1. С. 65–73.

[70] Лисовой Н.Н. Русское духовное и политическое присутствие в Святой Земле и на Ближнем Востоке в XIX — начале XX в. С. 205.

[71]Омар Махамид. Россия — Палестина. Диалог на рубеже XIX–XX веков. СПб., 2002. С. 49–108.

[72]Крачковский И.Ю. Над арабскими рукописями. М., 1975. С. 221.

[73]Аничков Н.М. Алексей Петрович Беляев. Некролог // Сообщения ИППО. 1906. Т. 17. Вып. 4. С. 635–636.

[74]Лисовой Н.Н. Русское духовное и политическое присутствие в Святой Земле и на Ближнем Востоке в XIX — начале XX в. С. 199.

[75]Нехуштай Ш.Ш. Русская деятельность в Палестине в конце Османского периода. Хайфа, 1984. С. 88.

[76] Омар Махамид. Россия — Палестина. Диалог на рубеже XIX–XX веков. СПб., 2002. С. 49–65.

[77]Общее собрание ИППО 8 апреля 1901 г. // Сообщения ИППО. 1901. Т. 12. Вып. 1. С. 12.

[78] Лисовой Н.Н. Русское духовное и политическое присутствие в Святой Земле и на Ближнем Востоке в XIX — начале XX в. С. 194–206.

[79] АВП РИ. Ф. РИППО. Оп. 873/1. Д. 1. Л. 76об. Подробнее о статистике: Список населенных мест Святой Земли, где имеются православные // Сообщения ИППО. 1891. Т. 2. С. 12–15.

[80] Хитрово В.И . К животворящему Гробу Господню: Рассказ старого паломника. М., 2003. С. 26–28.

[81]Закон об отпуске из Государственного казначейства средств в пособие Императорскому Православному Палестинскому Обществу на содержание русских учебных заведений в Сирии // Полное собрание законов Российской Империи. Собрание третье. Т. 32. 1912. Пг., 1915. С. 1117.

[82]Никонова А. Бюджеты Министерств иностранных дел в Западной Европе и в России на благотворительные и учебно-воспитательные заведения в Палестине и Сирии // Сообщения ИППО. 1911. Т. 22. С. 228–248.

[83]Дмитриевский А.А. Н.М. Аничков (некролог). Пг., 1917. С. 70.

[84]Никонова А. Бюджеты Министерств иностранных дел в Западной Европе и в России на благотворительные и учебно-воспитательные заведения в Палестине и Сирии // Сообщения ИППО. 1911. Т. 22. С. 228–248.

[85]Там же.

[86]Там же.

[87]Дмитриевский А.А. Н.М. Аничков (Некролог). Пг., 1917. С. 70.

[88]Там же. С. 71

[89]Никонова А. Бюджеты Министерств иностранных дел в Западной Ев-ропе и в России на благотворительные и учебно-воспитательные заведения в Палестине и Сирии // Сообщения ИППО. 1911. Т. 22. С. 228–248.

[90] Письмо Н.М. Аничкова М.П. Степанову от 23 июня 1905 г. // АВП РИ. Ф. 337/2. Оп. 13. Д. 2. Л. 181.

[91]Никонова А. Бюджеты министерств иностранных дел в Западной Европе и в России на благотворительные и учебно-воспитательные заведения в Палестине и Сирии // Сообщения ИППО. 1911. Т. 22. С. 245–246.

[92]Там же. С. 247.

[93]Письмо Н.М. Аничкова М.П. Степанову от 18 сентября 1908 г. // АВП РИ. Ф. 337/2. Оп. 13. Д. 2. Л. 429–430.

[94]Письмо Н.М. Аничкова М.П. Степанову от 2 октября 1908 г. //АВП РИ. Ф. 337/2. Оп. 13. Д. 2. Л. 426–426об.

[95] Отношение Совета Общества г. министру иностранных дел от 30 ноября 1908 г. за № 1503. частично было опубликовано в: Дмитриевский А.А. Н.М. Аничков (некролог). С. 67–72.

[96] Письмо великой княгини Елизаветы Федоровны императору Николаю II (без даты)// ГАРФ. Ф. 601. Оп. 1. Д. 1254а. Л. 21–23 об.

[97] Дмитриевский А.А. Н.М. Аничков (некролог). С. 73.

[98]Ревизия палестинских и сирийских школ была проведена в 1909–1910 гг. секретарем ИППО А.А. Дмитриевским и представителем МИДа Н.В. Кохманским.

[99] Закон об отпуске из Государственного казначейства средств в пособие Императорскому Православному Палестинскому Обществу на содержание русских учебных заведений в Сирии // Полное собрание законов Российской Империи. Собрание третье. Т. 32. 1912. Пг., 1915. С. 1117.

[100] Общее собрание ИППО 8 апреля 1901 г. // Сообщения ИППО. 1901. Т. 12. Вып. 1. С. 11.

[101] Для сравнений используется 1903/1904 отчетный год, как последний наиболее удачный в финансовом отношении год под председательством великого князя Сергея Александровича.

[102] Годовое общее собрание ИППО 4 декабря 1905 г. // Сообщения ИППО. 1906. Т. 17. С. 114–115.

[103] Для сравнений используется 1914 отчетный год как последний финансовый год под председательством великой княгини Елизаветы Федоровны, по которому есть данные в Сообщениях за 1916 г.

[104] Годовое общее собрание ИППО // Сообщения ИППО. 1916. Т. 27. С. 182–183.

[105] Годовое общее собрание ИППО 17 декабря 1906 г. // Сообщения ИППО. 1907. Т. 18. С. 105.

[106] Годовое общее собрание ИППО 4 декабря 1905 г. // Сообщения ИППО. 1906. Т. 17. С. 114–115.

[107] Годовое общее собрание ИППО // Сообщения ИППО. 1916. Т. 27. С. 182–183.

[108] Годовое общее собрание ИППО 4 декабря 1905 г. // Сообщения ИППО. 1906. Т. 17. С. 114–115.

[109] Годовое общее собрание ИППО // Сообщения ИППО. 1916. Т. 27. С. 182–183.

[110] Там же.

[111] Годовое общее собрание ИППО 4 декабря 1905 г. // Сообщения ИППО. 1906. Т. 17. С. 114–115.

[112] Годовое общее собрание ИППО // Сообщения ИППО. 1916. Т. 27. С. 182–183.

[113] Годовое общее собрание ИППО 4 декабря 1905 г. // Сообщения ИППО. 1906. Т. 17. С. 116.

[114] Отчет ИППО с 1 января по 31 декабря 1914 г. // Сообщения ИППО. 1916. Т. 27. С. 181.

[115] Годовое общее собрание ИППО 4 декабря 1905 г. // Сообщения ИППО. 1906. Т. 17. С. 114–115.

[116] Отчет ИППО с 1 января по 31 декабря 1914 г. // Сообщения ИППО. 1916. Т. 27. С. 182–183.

[117] Годовое общее собрание ИППО 30 апреля 1895 г. // Сообщения ИППО. 1895. Т. 6. С. 129–136.

[118] Годовое общее собрание ИППО 4 декабря 1905 г. // Сообщения ИППО. 1906. Т. 17. С. 114–115.

[119] Годовое общее собрание ИППО // Сообщения ИППО. 1916. Т. 27. С. 182–183.

[120] Общее собрание ИППО 8 апреля 1901 г. // Сообщения ИППО. 1901. Т. 12. Вып. 1. С. 12

[121] Там же.

[122] Годовое общее собрание ИППО 4 декабря 1905 г. // Сообщения ИППО. 1906. Т. 17. С. 114–115.

[123] Для сравнений используются 10 месяцев 1913 отчетного года, как последнего наиболее удачного финансового года под председательством великой княгини Елизаветы Федоровны. С 1914 г., года начала Первой мировой войны, все расходы резко падают по всем статьям.

[124] Годовое общее собрание ИППО // Сообщения ИППО. 1915. Т. 26. С. 145–146.

[125] Годовое общее собрание ИППО 30 апреля 1895 г. // Сообщения ИППО. 1895. Т. 6. С. 136–138.

[126] Годовое общее собрание ИППО // Сообщения ИППО. 1915. Т. 26. С. 145–146.

[127] Годовое общее собрание ИППО 4 декабря 1905 г. // Сообщения ИППО. 1906. Т. 17. С. 114–115.

[128] Годовое общее собрание ИППО 30 апреля 1895 г. // Сообщения ИППО. 1895. Т. 6. С. 141.

[129] Годовое общее собрание ИППО // Сообщения ИППО. 1915. Т. 26. С. 145–146.

[130] Годовое общее собрание ИППО 4 марта 1893 г. // Сообщения ИППО. 1893. Т. 4. С. 132.

[131] Доклад общему годовому собранию Императорского Православного Палестинского Общества 8 апреля 1912 г. [Отчет ИППО за 1911–1912 год] // Сообщения ИППО. 1912. Т. 23. Вып. 2. С. 203–204.

[132] Доклад общему годовому собранию Императорского Православного Палестинского Общества 28 апреля 1913 г. [Отчет ИППО за 1912–1913 год] // Сообщения ИППО. 1913. Т. 24. Вып. 2. С. 212–213.

[133] Там же.

[134] Годовое общее собрание ИППО 30 апреля 1895 г. // Сообщения ИППО. 1895. Т. 6. С. 142.

[135] Годовое общее собрание ИППО // Сообщения ИППО. 1915. Т. 26. С. 145–146.

[136] Там же.

[137] Донесение обер-прокурора Св. Синода К.П. Победоносцева председателю ППО великому князю Сергею Александровичу от 18 июня 1882 г.// АВП РИ. Ф. РИПО. Оп. 873/1. Д. 1. Л. 45об.

[138] Годовое общее собрание ИППО 30 апреля 1895 г. //Сообщения ИППО. 1895. Т. 6. С. 136–138.

[139] Годовое общее собрание ИППО // Сообщения ИППО. 1915. Т. 26. С. 145–146.

[140] Там же.

[141] Годовое общее собрание ИППО // Сообщения ИППО. 1916. Т. 27. С. 182–183.

[142] Годовое общее собрание ИППО 4 декабря 1905 г. // Сообщения ИППО. 1906. Т. 17. С. 114–115.

[143] Годовое общее собрание ИППО // Сообщения ИППО. 1906. Т. 17. С. 114–115.

[144] Там же. С. 126–127.

[145] Там же.

Наталья Антоновна Лагузова
Статья написана на основе доклада на Международной научной конференции "Императорское Православное Палестинское Общество. К 130-летию со дня основания". Москва, 10 ноября 2011 г.
Электронная публикация www.academia.edu

Примечание от IPPO.Ru. Отдавая должное объемности исследования автора, можно поспорить с выводом, что приоритетом для ИППО постепенно стало школьное дело. Почти во всех отчетах ИППО прописана мысль, что прием паломников – главная забота и цель Общества. И это хорошо иллюстрируют растущие год от года цифры количества паломников, принятых на подворьях ИППО в Иерусалиме. Например, в 1904-05 году – 4053, что на 1804 больше, чем в предыдущем году, а в 1910-11 гг. это уже 8829 человек. В то же время количество учеников в школах меняется мало. Общество не откликалось на просьбы местного населения повысить уровень школ, ввести изучение английского и французского языка, так как на это не было необходимых денег. Когда вопрос с финансированием имеющегося уровня школьного дела встал до такой степени остро, что надо было выбирать, что сокращать, то решено было отказаться не от приема паломников, а от школ, и только государственная субсидия спасла школы от закрытия. С годами расширялась и структурная палитра паломников, увеличивалось количество школьных и студенческих групп из России. Сравнение расходов на паломников в сторону их уменьшения с 1905 года опять же не говорит, что интерес к паломникам снизился, просто с этого времени уже не строились подворья, тем не менее нужда в них постоянно увеличивалась, но денег уже не хватало. Мысль о возможных источниках дополнительных средств постоянно занимала руководство Общества, поэтому, например, освоение приморского участка в Хайфе шло уже не просто в целях постройки нового паломнического подворья, но и для строительства доходных помещений под гостиницы, магазины, банки и пр.

Тэги: школы ИППО, школьное дело

Пред. Оглавление раздела След.
В основное меню