Русское подворье в Бари
«Необычайное почитание св. Николая в России вводит многих в заблуждение: полагают, что он якобы происходил оттуда», – пишет в своей книге «Св. Николай Чудотворец. Житие, чудеса, предания» итальянский священник-доминиканец Джерардо Чоффари. Действительно, грек по национальности, живший в IV в. в Ликии (юг нынешней Турции), святитель Николай прославлен не только в эллинском мире, но и далеко за его пределами, и особенно в России. В мае Русская Православная Церковь празднует память о перенесении мощей этого общехристианского святого из Мир Ликийских в итальянский Барград. Это событие произошло в 1087 г., и с тех пор Бари, расположенный на берегу Адриатического моря, стал одним из наиболее почитаемых христианами центров паломничества, куда во все времена устремлялись и россияне. Автор перелистывает некоторые страницы истории русских связей с Бари. О Бари древнем и современном, об истории перенесения в этот город мощей св. Николая и о паломниках из России, приезжавших почтить святыню в разное время, можно прочитать также в «ИиЖ» №№ 11/96, 1/01
Уже первые русские путешественники на Запад считали святым долгом приложиться к мощам чудотворца Николая в итальянском городе Бари, перенесённым сюда в XI в. из Малой Азии, из Мир Ликийских (ныне г. Демре, Турция). Посланцы на Флорентийский Собор (1439), составившие самые ранние русские описания Европы, кратко упомянули о барградской святыне. Стольник П. А. Толстой, посетивший Бари в 1698 г., первым подробно описал католическую базилику, «в которой лежат мощи великого архиерея Христова Николы». В том же году в Бари побывал граф Б. П. Шереметев; есть свидетельства и о паломничестве царевича Алексея, укрывавшегося от отцовского гнева в Неаполе.
Неутомимый «пешеходец» и профессиональный паломник В. Г. Григорович-Барский, автор ходившего в списках «Путешествия по святым местам, в Европе, Азии и Африке находящимся», обрисовав Бари, дал понять, что не вполне одобряет перенесение мощей в Италию: «кости немощно познать, от каковаго члена суть, понеже не на своём месте лежат».
Состав поклонников гробницы св. Николая был разнообразным. Отзвук в Италии получило паломничество двух русских крестьянок, которые в 1844 г., не зная европейских языков, добрались, по обету, на своей повозке из Перми в Бари. На обратном пути, в Петербурге, они были обласканы царём. В 1852 г. в Бари побывал великий князь Константин Николаевич, подаривший бриллиантовый перстень местному архиепископу, а 10 ноября 1892 г. мощи своего небесного покровителя почтил наследник престола Николай Александрович; на его пожертвования был выложен новый настил в крипте базилики.
Многие пилигримы XIX — начала XX в., красочно описавшие свои впечатления от Бари, были тем не менее опечалены отсутствием в этом городе православных богослужений (на рубеже XIX–XX вв. здесь проживал некий грек, самозванно рекомендовавшийся архимандритом Германом и совершавший, по вкладам богомольцев, молебны; русских паломников официально предуведомляли о том, чтобы не пользовались его услугами). Часто высказывалась мысль о необходимости строительства в Бари как странноприимного дома, так и русской православной церкви. Паломник из Одессы сообщал, что видел в Бари одну русскую богомолку, которая «чуть не плакала, что некому было отслужить акафист».
Почитание св. Николая выражалось в паломничестве не только в Бари, но и в места, где находилась его кафедра, где совершались чудеса и где он скончался и был погребён, — в Миры Ликийские. Начало этому положил паломник-писатель А. Н. Муравьёв, побывавший в Малой Азии в 1850 г. и обнаруживший полное запустение памятного места. Муравьёв начал широкую кампанию в России «для восстановления падшей обители». Характерны полемические оттенки его высказываний: «Сюда, сюда в пустынную Миру Ликийскую, а не в калабрийский чуждый нам город Бар должны стремиться православные паломники».
В 1853 г. в Мирах на средства российского посла в Константинополе графа Н. П. Игнатьева был куплен участок земли с руинами монастыря «Новый Сион» и пустой гробницей святителя. В 1853–1868 гг. прошли работы по их восстановлению, что вызвало противодействие местного греческого епископа, считавшего Миры своей канонической территорией (это выразило настроение части греческого общества, опасавшейся панславизма как угрозы национальным интересам). Война России с Турцией 1877–1878 гг. ещё больше осложнила ситуацию с русским проектом в Мирах.
Для сбора средств на восстановление монастыря «Новый Сион» в 1875 г. в Петербург прибыли два монаха-афонца. В столице иноков поддержали торговцы Старо-Александровского рынка на Калашниковском проспекте, которые соорудили близ рынка небольшую часовню, освящённую 6 декабря ст. ст. (в праздник Николы Зимнего) 1879 г. Часовню назвали Мирликийской и посвятили одновременно двум святым: Николаю Чудотворцу и Александру Невскому, в память избавления императора Александра II от покушения в Париже в 1867 г. Собираемые в часовне пожертвования на «Новый Сион» поступали в Хозяйственное управление при Синоде.
В 1888 г. капитал, названный «мирликийским», был передан Императорскому Православному Палестинскому Обществу, взявшему опеку над русским паломничеством в зарубежные страны. После трагической гибели в 1905 г. председателя ИППО, великого князя Сергея Александровича, ктитора Мирликийской часовни в Петербурге, её было решено переделать в церковь, что и было осуществлено скромными средствами в 1905 г.
Между тем в самих Мирах дело зашло в тупик. В 1891 г. турки постановили русские земли в Малой Азии, якобы имевшие стратегическое значение, «считать потерявшими своих владельцев», т. к. они «не обрабатывались русскими», а затем перепродали земли своим греческим подданным. В 1910 г. посол при Оттоманской Порте Н. В. Чарыков сообщил в ИППО о «безнадёжности в мирликийском вопросе» и дипломатично предложил преобразовать его в «барградский». По мысли Чарыкова, русская церковь в Италии «громко свидетельствовала бы о высоком благочестии Русской Православной Церкви перед лицом католического мира».
Идею посла одобрила великая княгиня Елизавета Фёдоровна, ставшая после смерти своего супруга, великого князя Сергея Александровича, председательницей ИППО. Были приняты соответствующие резолюции, и собранный к тому времени «мирликийский» капитал (246 тыс. 562 руб.) переименовали в «барградский».
12 мая (ст. ст.) 1911 г. в рамках Палестинского общества был учреждён Барградский комитет под высочайшим покровительством императора Николая II, внёсшего 10 тыс. руб., и под руководством знатока древнерусского искусства князя А. А. Ширинского-Шихматова. Задачей комитета, разместившегося в Петербурге, стало сооружение итальянского подворья со странноприимницей для русских паломников и с церковью, достойно выражающей православное искусство.
Средства для подворья собирала вся Россия: помимо всех доходов петербургского Николо-Александровского храма на Песках (в 1911 г. решением Синода и ему было присвоено наименование «Барградский») по высочайшему повелению дважды в год, на Николу Вешнего и Николу Зимнего, во всех российских церквах устраивался тарелочный сбор на строительство в Барграде.
Комитет, наученный горьким опытом в Турции, в Италии вёл себя осторожно: посланник ИППО протоиерей Иоанн Восторгов (причислен недавно к лику новомучеников) приехал в Апулию в обстановке почти секретной — опасались противодействия как местной администрации, так и ультракатоликов. В январе 1911 г. о. Иоанн послал в комитет телеграмму об успешной покупке земли. По возвращении в Россию он, отчитываясь в ИППО о поездке, закончил речь словами: «Да вознесётся на дальнем иноверном Западе православный храм с сияющими крестами и куполами!»
Весной того же года в Бари прибыли деятельный член комитета князь Н. Д. Жевахов и видный архитектор В. А. Покровский, который произвёл экспертизу участка и одобрил место предполагаемого строительства (12 тыс. кв. м на виа Карбонара, ныне корсо Бенедетто Кроче). Возможно, Покровский был одним из кандидатов в авторы проекта подворья. Приезд зодчего, близкого к императорскому двору, в Италию не мог быть вызван исключительно необходимостью проведения «экспертизы участка». В тот момент, кстати, Покровский уже обдумывал проект для русской церкви в Риме, представленный им в Синод в 1915 г.
Вероятно, предлагал своё участие и М. Т. Преображенский, к тому времени уже возведший в Италии и в других европейских странах церкви в «русском стиле». Однако заказ получил
А. В. Щусев, протекцию которому составила, скорее всего, великая княгиня Елизавета Фёдоровна, для которой зодчий строил в 1908–1912 гг. Марфо-Мариинскую обитель в Москве. В личном архиве Щусева сохранилось большое количество эскизов, вариантов разработок интерьеров, рабочих чертежей подворья, датированных 1912– 1914 гг. Одновременно архитектор составил эскизы для русского храма в Сан-Ремо.
В этот же период комитет выделил 28 тыс. руб. на строительство новой «Барградской» церкви в Петербурге, взамен прежней, переделанной из часовни. Составление проекта было поручено С. С. Кричинскому. Храм был заложен в 1913 г. и освящён 15 декабря 1915 г. (снесён в 1932 г.).
«Барградские» храмы в Италии и России строились одновременно. Они похожи друг на друга как братья-близнецы: квадратные в плане, с двухскатными кровлями, одноглавые, с куполами в форме ратного шелома, со звонницами над западными стенами. «Идеологом» построек, предложившим «стиль» в духе псковско-новгородской архитектуры, был князь Ширинский-Шихматов; он же собрал древние иконы для иконостасов обеих церквей (в Бари они не были отправлены из-за начавшейся войны). Председатель комитета лелеял идею создания в Бари, в помещениях подворья, первого в истории зарубежного музея русской старины. Предполагалось экспонировать древние иконы, редкие издания, фотографии всех Никольских церквей в России, а также поручить К. С. Петрову-Водкину и В. И. Шухаеву роспись интерьеров.
В октябре 1911 г. ИППО испросило у итальянского правительства официальное разрешение на приобретение в Бари земельного участка, уже купленного на имя частного лица. Разрешение было получено Королевским декретом от 4 января 1912 г. (по европейскому календарю). Законченный Щусевым общий проект подворья был одобрен Николаем II со сметой в 414 тыс. 68 руб. Помимо двухэтажного храма вместимостью в 200 человек в составе подворья был спроектирован странноприимный дом с тремя комнатами первого разряда, четырнадцатью — второго, трапезной, умывальней, палатой для больных паломников, прачечной, баней. В марте 1913 г. в Бари была командирована от ИППО наблюдательно-строительная комиссия, в которую вошли настоятель будущей церкви о. Николай Федотов, производитель работ архитектор Вс. А. Субботин, псаломщик К. Н. Фаминский и смотритель работ И. Д. Никольский. Комиссию возглавил второй священник римской посольской церкви о. Христофор Флёров, постоянно живший в Италии. В начале 1913 г. в соответствии с принятыми правилами Св. Синод утвердил «штат церковнослужителей при состоящей в итальянском городе Бари русской церкви».
Светские власти Барграда приветствовали русскую инициативу: 22 мая (день перенесения мощей) 1913 г., когда состоялась торжественная закладка подворья, на строительный участок, украшенный государственными флагами России и Италии, прибыли городской глава Бари и президент провинции Апулии (католическое духовенство в церемонии закладки участия не приняло, как прежде во Флоренции). В фундамент церкви были заложены грамоты на русском и итальянском языках и серебряные рубли; на церемонии читались речи. Пришли телеграммы от царя («искренне благодарю, желаю успешного окончания постройки храма»), от Елизаветы Фёдоровны («соединяюсь в молитвах с вами в этот торжественный день основания нашего храма и дома для паломников»), от Щусева («поздравляю с закладкой, желаю успеха святому делу»).
Земляные и каменные работы вёл местный инженер Н. Рикко под надзором Субботина, плотницкие — Д. Камышев. На участке быстро построили временный дом со звонницей и с верхним помещением для временной церкви, которую освятили уже 24 декабря 1913 г. На церемонии освящения о. Николай Федотов провозгласил начало возрождения православия в Апулии. К весне 1914 г. подворье было подведено под крышу. Вскоре о. Николая отозвали в Россию, на его место прибыл о. Василий Кулаков.
Официальные документы не сообщают, почему был отозван первый настоятель. Однако известно, что у о. Федотова сложились крайне напряжённые отношения с местным духовенством. Его попытки служить молебны у гробницы святителя, как того хотели паломники, наткнулись на решительный отказ каноников базилики. В конце концов священнику было вообще запрещено входить в базилику в облачении.
Летом 1914 г. Бари посетил великий князь Олег Константинович (через год погибший на войне). Вникнув в дело, он предложил Палестинскому обществу внести некоторые поправки в утверждённый проект.
Тем же летом подворье открыло временный приют для паломников на 20–30 человек. Однако в этом качестве он служил считанные дни. В августе 1914 г. странноприимница превратилась в беженский пункт, где скопилось около 200 человек: русские путешественники по Италии не смогли вернуться домой обычным путём, через Германию, и ждали отправки в Россию морем.
Несмотря на войну, строительные работы успешно продолжались и к январю 1915 г. были вчерне завершены. Вскоре освятили нижнюю церковь святителя Спиридона Тримифунтского, особенно чтимого среди православных греков Бари. Когда
24 мая (сразу после Николы Вешнего, что в России было воспринято провиденциально) Италия объявила себя союзницей русских «против жестоких и коварных угнетателей народов — немцев и швабов», петербургский Барградский комитет передал подворье в пользование итальянскому Красному Кресту.
Председатель комитета князь А. А. Ширинский-Шихматов приготовил для храма старинные иконы и стилизованное убранство, но начавшаяся революция помешала доставить их из России. Не смогли выехать в Бари и художники, которые должны были расписать новый храм.
Революция и Гражданская война в России поставили подворье в тяжёлые условия. Начался эмигрантский период его истории. Местной общины у Барийской церкви, в отличие от русских церквей в Риме, Флоренции и Сан-Ремо, никогда не существовало, а поток пилигримов, естественно, прервался. После разных перипетий вся гигантская русская постройка попала в собственность муниципалитета Бари, который, однако, не препятствует проведению православных богослужений и даже выплачивает жалованье священнику.
Талалай Михаил Григорьевич, кандидат исторических наук, секретарь приходского совета русской православной общины г. Неаполя (Московский Патриархат).
Источник: Истина и жизнь № 5, 2005
Уже первые русские путешественники на Запад считали святым долгом приложиться к мощам чудотворца Николая в итальянском городе Бари, перенесённым сюда в XI в. из Малой Азии, из Мир Ликийских (ныне г. Демре, Турция). Посланцы на Флорентийский Собор (1439), составившие самые ранние русские описания Европы, кратко упомянули о барградской святыне. Стольник П. А. Толстой, посетивший Бари в 1698 г., первым подробно описал католическую базилику, «в которой лежат мощи великого архиерея Христова Николы». В том же году в Бари побывал граф Б. П. Шереметев; есть свидетельства и о паломничестве царевича Алексея, укрывавшегося от отцовского гнева в Неаполе.
Неутомимый «пешеходец» и профессиональный паломник В. Г. Григорович-Барский, автор ходившего в списках «Путешествия по святым местам, в Европе, Азии и Африке находящимся», обрисовав Бари, дал понять, что не вполне одобряет перенесение мощей в Италию: «кости немощно познать, от каковаго члена суть, понеже не на своём месте лежат».
Состав поклонников гробницы св. Николая был разнообразным. Отзвук в Италии получило паломничество двух русских крестьянок, которые в 1844 г., не зная европейских языков, добрались, по обету, на своей повозке из Перми в Бари. На обратном пути, в Петербурге, они были обласканы царём. В 1852 г. в Бари побывал великий князь Константин Николаевич, подаривший бриллиантовый перстень местному архиепископу, а 10 ноября 1892 г. мощи своего небесного покровителя почтил наследник престола Николай Александрович; на его пожертвования был выложен новый настил в крипте базилики.
Многие пилигримы XIX — начала XX в., красочно описавшие свои впечатления от Бари, были тем не менее опечалены отсутствием в этом городе православных богослужений (на рубеже XIX–XX вв. здесь проживал некий грек, самозванно рекомендовавшийся архимандритом Германом и совершавший, по вкладам богомольцев, молебны; русских паломников официально предуведомляли о том, чтобы не пользовались его услугами). Часто высказывалась мысль о необходимости строительства в Бари как странноприимного дома, так и русской православной церкви. Паломник из Одессы сообщал, что видел в Бари одну русскую богомолку, которая «чуть не плакала, что некому было отслужить акафист».
Почитание св. Николая выражалось в паломничестве не только в Бари, но и в места, где находилась его кафедра, где совершались чудеса и где он скончался и был погребён, — в Миры Ликийские. Начало этому положил паломник-писатель А. Н. Муравьёв, побывавший в Малой Азии в 1850 г. и обнаруживший полное запустение памятного места. Муравьёв начал широкую кампанию в России «для восстановления падшей обители». Характерны полемические оттенки его высказываний: «Сюда, сюда в пустынную Миру Ликийскую, а не в калабрийский чуждый нам город Бар должны стремиться православные паломники».
В 1853 г. в Мирах на средства российского посла в Константинополе графа Н. П. Игнатьева был куплен участок земли с руинами монастыря «Новый Сион» и пустой гробницей святителя. В 1853–1868 гг. прошли работы по их восстановлению, что вызвало противодействие местного греческого епископа, считавшего Миры своей канонической территорией (это выразило настроение части греческого общества, опасавшейся панславизма как угрозы национальным интересам). Война России с Турцией 1877–1878 гг. ещё больше осложнила ситуацию с русским проектом в Мирах.
Для сбора средств на восстановление монастыря «Новый Сион» в 1875 г. в Петербург прибыли два монаха-афонца. В столице иноков поддержали торговцы Старо-Александровского рынка на Калашниковском проспекте, которые соорудили близ рынка небольшую часовню, освящённую 6 декабря ст. ст. (в праздник Николы Зимнего) 1879 г. Часовню назвали Мирликийской и посвятили одновременно двум святым: Николаю Чудотворцу и Александру Невскому, в память избавления императора Александра II от покушения в Париже в 1867 г. Собираемые в часовне пожертвования на «Новый Сион» поступали в Хозяйственное управление при Синоде.
В 1888 г. капитал, названный «мирликийским», был передан Императорскому Православному Палестинскому Обществу, взявшему опеку над русским паломничеством в зарубежные страны. После трагической гибели в 1905 г. председателя ИППО, великого князя Сергея Александровича, ктитора Мирликийской часовни в Петербурге, её было решено переделать в церковь, что и было осуществлено скромными средствами в 1905 г.
Между тем в самих Мирах дело зашло в тупик. В 1891 г. турки постановили русские земли в Малой Азии, якобы имевшие стратегическое значение, «считать потерявшими своих владельцев», т. к. они «не обрабатывались русскими», а затем перепродали земли своим греческим подданным. В 1910 г. посол при Оттоманской Порте Н. В. Чарыков сообщил в ИППО о «безнадёжности в мирликийском вопросе» и дипломатично предложил преобразовать его в «барградский». По мысли Чарыкова, русская церковь в Италии «громко свидетельствовала бы о высоком благочестии Русской Православной Церкви перед лицом католического мира».
Идею посла одобрила великая княгиня Елизавета Фёдоровна, ставшая после смерти своего супруга, великого князя Сергея Александровича, председательницей ИППО. Были приняты соответствующие резолюции, и собранный к тому времени «мирликийский» капитал (246 тыс. 562 руб.) переименовали в «барградский».
12 мая (ст. ст.) 1911 г. в рамках Палестинского общества был учреждён Барградский комитет под высочайшим покровительством императора Николая II, внёсшего 10 тыс. руб., и под руководством знатока древнерусского искусства князя А. А. Ширинского-Шихматова. Задачей комитета, разместившегося в Петербурге, стало сооружение итальянского подворья со странноприимницей для русских паломников и с церковью, достойно выражающей православное искусство.
Средства для подворья собирала вся Россия: помимо всех доходов петербургского Николо-Александровского храма на Песках (в 1911 г. решением Синода и ему было присвоено наименование «Барградский») по высочайшему повелению дважды в год, на Николу Вешнего и Николу Зимнего, во всех российских церквах устраивался тарелочный сбор на строительство в Барграде.
Комитет, наученный горьким опытом в Турции, в Италии вёл себя осторожно: посланник ИППО протоиерей Иоанн Восторгов (причислен недавно к лику новомучеников) приехал в Апулию в обстановке почти секретной — опасались противодействия как местной администрации, так и ультракатоликов. В январе 1911 г. о. Иоанн послал в комитет телеграмму об успешной покупке земли. По возвращении в Россию он, отчитываясь в ИППО о поездке, закончил речь словами: «Да вознесётся на дальнем иноверном Западе православный храм с сияющими крестами и куполами!»
Весной того же года в Бари прибыли деятельный член комитета князь Н. Д. Жевахов и видный архитектор В. А. Покровский, который произвёл экспертизу участка и одобрил место предполагаемого строительства (12 тыс. кв. м на виа Карбонара, ныне корсо Бенедетто Кроче). Возможно, Покровский был одним из кандидатов в авторы проекта подворья. Приезд зодчего, близкого к императорскому двору, в Италию не мог быть вызван исключительно необходимостью проведения «экспертизы участка». В тот момент, кстати, Покровский уже обдумывал проект для русской церкви в Риме, представленный им в Синод в 1915 г.
Вероятно, предлагал своё участие и М. Т. Преображенский, к тому времени уже возведший в Италии и в других европейских странах церкви в «русском стиле». Однако заказ получил
А. В. Щусев, протекцию которому составила, скорее всего, великая княгиня Елизавета Фёдоровна, для которой зодчий строил в 1908–1912 гг. Марфо-Мариинскую обитель в Москве. В личном архиве Щусева сохранилось большое количество эскизов, вариантов разработок интерьеров, рабочих чертежей подворья, датированных 1912– 1914 гг. Одновременно архитектор составил эскизы для русского храма в Сан-Ремо.
В этот же период комитет выделил 28 тыс. руб. на строительство новой «Барградской» церкви в Петербурге, взамен прежней, переделанной из часовни. Составление проекта было поручено С. С. Кричинскому. Храм был заложен в 1913 г. и освящён 15 декабря 1915 г. (снесён в 1932 г.).
«Барградские» храмы в Италии и России строились одновременно. Они похожи друг на друга как братья-близнецы: квадратные в плане, с двухскатными кровлями, одноглавые, с куполами в форме ратного шелома, со звонницами над западными стенами. «Идеологом» построек, предложившим «стиль» в духе псковско-новгородской архитектуры, был князь Ширинский-Шихматов; он же собрал древние иконы для иконостасов обеих церквей (в Бари они не были отправлены из-за начавшейся войны). Председатель комитета лелеял идею создания в Бари, в помещениях подворья, первого в истории зарубежного музея русской старины. Предполагалось экспонировать древние иконы, редкие издания, фотографии всех Никольских церквей в России, а также поручить К. С. Петрову-Водкину и В. И. Шухаеву роспись интерьеров.
В октябре 1911 г. ИППО испросило у итальянского правительства официальное разрешение на приобретение в Бари земельного участка, уже купленного на имя частного лица. Разрешение было получено Королевским декретом от 4 января 1912 г. (по европейскому календарю). Законченный Щусевым общий проект подворья был одобрен Николаем II со сметой в 414 тыс. 68 руб. Помимо двухэтажного храма вместимостью в 200 человек в составе подворья был спроектирован странноприимный дом с тремя комнатами первого разряда, четырнадцатью — второго, трапезной, умывальней, палатой для больных паломников, прачечной, баней. В марте 1913 г. в Бари была командирована от ИППО наблюдательно-строительная комиссия, в которую вошли настоятель будущей церкви о. Николай Федотов, производитель работ архитектор Вс. А. Субботин, псаломщик К. Н. Фаминский и смотритель работ И. Д. Никольский. Комиссию возглавил второй священник римской посольской церкви о. Христофор Флёров, постоянно живший в Италии. В начале 1913 г. в соответствии с принятыми правилами Св. Синод утвердил «штат церковнослужителей при состоящей в итальянском городе Бари русской церкви».
Светские власти Барграда приветствовали русскую инициативу: 22 мая (день перенесения мощей) 1913 г., когда состоялась торжественная закладка подворья, на строительный участок, украшенный государственными флагами России и Италии, прибыли городской глава Бари и президент провинции Апулии (католическое духовенство в церемонии закладки участия не приняло, как прежде во Флоренции). В фундамент церкви были заложены грамоты на русском и итальянском языках и серебряные рубли; на церемонии читались речи. Пришли телеграммы от царя («искренне благодарю, желаю успешного окончания постройки храма»), от Елизаветы Фёдоровны («соединяюсь в молитвах с вами в этот торжественный день основания нашего храма и дома для паломников»), от Щусева («поздравляю с закладкой, желаю успеха святому делу»).
Земляные и каменные работы вёл местный инженер Н. Рикко под надзором Субботина, плотницкие — Д. Камышев. На участке быстро построили временный дом со звонницей и с верхним помещением для временной церкви, которую освятили уже 24 декабря 1913 г. На церемонии освящения о. Николай Федотов провозгласил начало возрождения православия в Апулии. К весне 1914 г. подворье было подведено под крышу. Вскоре о. Николая отозвали в Россию, на его место прибыл о. Василий Кулаков.
Официальные документы не сообщают, почему был отозван первый настоятель. Однако известно, что у о. Федотова сложились крайне напряжённые отношения с местным духовенством. Его попытки служить молебны у гробницы святителя, как того хотели паломники, наткнулись на решительный отказ каноников базилики. В конце концов священнику было вообще запрещено входить в базилику в облачении.
Летом 1914 г. Бари посетил великий князь Олег Константинович (через год погибший на войне). Вникнув в дело, он предложил Палестинскому обществу внести некоторые поправки в утверждённый проект.
Тем же летом подворье открыло временный приют для паломников на 20–30 человек. Однако в этом качестве он служил считанные дни. В августе 1914 г. странноприимница превратилась в беженский пункт, где скопилось около 200 человек: русские путешественники по Италии не смогли вернуться домой обычным путём, через Германию, и ждали отправки в Россию морем.
Несмотря на войну, строительные работы успешно продолжались и к январю 1915 г. были вчерне завершены. Вскоре освятили нижнюю церковь святителя Спиридона Тримифунтского, особенно чтимого среди православных греков Бари. Когда
24 мая (сразу после Николы Вешнего, что в России было воспринято провиденциально) Италия объявила себя союзницей русских «против жестоких и коварных угнетателей народов — немцев и швабов», петербургский Барградский комитет передал подворье в пользование итальянскому Красному Кресту.
Председатель комитета князь А. А. Ширинский-Шихматов приготовил для храма старинные иконы и стилизованное убранство, но начавшаяся революция помешала доставить их из России. Не смогли выехать в Бари и художники, которые должны были расписать новый храм.
Революция и Гражданская война в России поставили подворье в тяжёлые условия. Начался эмигрантский период его истории. Местной общины у Барийской церкви, в отличие от русских церквей в Риме, Флоренции и Сан-Ремо, никогда не существовало, а поток пилигримов, естественно, прервался. После разных перипетий вся гигантская русская постройка попала в собственность муниципалитета Бари, который, однако, не препятствует проведению православных богослужений и даже выплачивает жалованье священнику.
Талалай Михаил Григорьевич, кандидат исторических наук, секретарь приходского совета русской православной общины г. Неаполя (Московский Патриархат).
Источник: Истина и жизнь № 5, 2005