Школьная деятельность ИППО в Палестине

Помимо собственно образовательной функции школы рассматривались руководством Общества как единственный реальный инструмент конкуренции православной России на Востоке с католическими и протестантскими державами Запада. Трудности, с которыми столкнулись русские просветители в Палестине, связаны были, прежде всего, с тем, что работа должна была вестись среди беднейших, отсталых слоев местного населения. Этим объясняются, в частности, значительные годичные и даже сезонные флуктуации в численности учащихся, а порой и в числе школ. Школы открывались и закрывались (как правило, временно) в зависимости от активности местного населения. Сельскохозяйственные работы отвлекали в весенне-летний период большую часть детей школьного возраста. Иногда сельские общины были не в состоянии (или по каким-то причинам не хотели) оказывать какую-либо поддержку школам ИППО и учителям. В основном, это могло быть связано с прозелитической активностью католических и протестантских учебных заведений. Бывало, правда, и наоборот: местные католики жаловались на отток учащихся, которых «переманивали» к себе возникавшие в той или иной местности русские школы.


По турецкому законодательству, вопросами образования и религиозного просвещения арабской православной общины ведала Иерусалимская Патриархия, которая и несла номинальную ответственность перед Портой за состояние образовательной системы. На деле, и мы уже об этом говорили, Патриархи и Святогробское Братство делали в этой области очень мало, чтобы не сказать ничего. А поскольку Патриархия больше заботилась о защите своих прав и прерогатив, чем о пользе паствы, то всякая попытка со стороны России помочь в просвещении арабских детей встречалась в штыки. Так, когда в 1858 г. Е. Ф. Бодровой была открыта в Иерусалиме русская школа для девочек, это вызвало недовольство греков, и архимандрит Антонин (Капустин) был вынужден в 1866 г. по требованию Патриарха перевести школу из Иерусалима в Бет-Джалу, в здание, построенное на приобретенном им участке земли. Эту школу, «институт худородных девиц», как шутливо называл ее Антонин, по праву можно считать первым — и долгое время единственным русским учебным заведением в Палестине [147].

Большинство же выходцев из арабской православной общины получали образование в инославных школах с западной системой обучения, что, конечно, способствовало возрастающему переходу молодежи и их семей из православия в католичество и протестантство. Противодействовать размыванию общины и призвано было Палестинское Общество, выступившее инициатором первой широкой школьной программы для православных арабов. «Самую существенную, самую необходимую потребность для местного населения составляют народные школы, — писал В. Н. Хитрово архимандриту Антонину в канун открытия ППО, в мае 1882 г. — Школы эти стоят замечательно дешево в Святой Земле. Ежегодный расход на подобную школу для 100 детей не обойдется дороже 500 <кредитных> рублей. Местностей с православным населением насчитывается в Палестине до 60, в т. ч. 20 — с православным населением менее 100 человек и лишь 7 — с населением более 1000 человек» [148].

Уже вскоре Василий Николаевич сможет на практике убедиться, как сильно ошибался он тогда в оценке затратности просветительной работы на Востоке. По его же расчетам 1901 г. каждый ученик палестинских и сирийских школ обходился Обществу в среднем в 23 рубля 21 копейка в год [149]. Еще через десять лет придется ставить вопрос о бюджетном государственном финансировании школ ИППО, и суммы будут исчисляться в 150—160 тыс. золотых — не кредитных рублей [150]. Об этом речь впереди. Но вернемся к началу восьмидесятых годов XIX в. — к самому раннему периоду деятельности Общества.

Недостаток школ в Палестине, особенно в сельской местности, их удручающая бедность и примитивность, а также сопротивление греческой иерархии, продиктовали выбор стратегии — не пытаться переделывать существовавшей, хотя и крайне неразвитой, сети греческих патриарших школ, а создавать с самого начала собственную школьную систему. Во избежание конфликтов, первые шаги были сделаны не в Иудее, а подальше от глаз Патриархии — в Галилее. Именно там, по благословению митрополита Назаретского Нифонта, в 1882–1884 гг. были созданы четыре начальные школы ППО.

Первая из них была открыта в селении Муджедиль (в некоторых документах написание Мждель) 6 декабря 1882 г., то есть уже через полгода после создания Общества. 23 апреля 1883 г. открывается начальная школа в эр-Раме (Рама). Педагогический персонал составляли два учителя и одна учительница [151]. Четырьмя днями позже, 27 апреля, была открыта такая же школа в Кафр-Ясифе (правда, закрытая временно в 1885 г и вновь открывшая занятия лишь 29 августа 1891 г.). 1 февраля 1884 г. открыта начальная школа для мальчиков в селении Саджара (также закрывалась в 1885 г. и вновь была открыта в 1894 г.). Так, уже в ближайшие два года после начала деятельности Общества, возникла самостоятельная, пусть еще совсем небольшая, сеть русских православных школ в Палестине [152].

Школы были поручены ведению Александра Гавриловича (Искандера-Джебраила) Кезмы (1860—1935), уроженца Дамаска, окончившего в 1880 г. Московскую Духовную Семинарию и учившегося в Московской Духовной Академии, но отозванного в 1883 г. с третьего курса для службы в школах ИППО. Первоначально было решено, что Кезма будет непосредственно подчинен генконсулу в Бейруте К. Д. Петковичу, который сочувственно относился к деятельности ППО. Однако, в силу интриг Патриархии, это вызвало трения между российским МИДом и иерусалимским консулом В. Ф. Кожевниковым, с одной стороны, и руководством Общества, с другой. Совету Общества пришлось вернуть Кезму в Бейрут, преподавателем русского языка в тамошней школе, отложив до времени вопрос о руководстве школами в Палестине [153].

Для урегулирования конфликта В. Н. Хитрово в 1884 г. выехал в Иерусалим. Переговоры с Патриархом Никодимом, который считался русским ставленником на иерусалимском престоле, привели к соглашению о разграничении сфер влияния. Патриарх настоял на том, чтобы сохранить за собой надзор над будущими школами, и просил, во избежание противодействия со стороны слабо им контролируемого Синода, не форсировать развития школьной сети в Иерусалиме и его окрестностях. С другой стороны, Хитрово, ознакомившись с уровнем подготовки учителей и изучив возможности денежного содержания открытых уже в Галилее школ, сам предложил временно закрыть половину из них [154]. По договоренности с Патриархом было принято решение открывать учебные заведения только при наличии учителей, подготовленных в России.

Первым из таких заведений стала женская школа в Назарете, открытая в октябре 1885 г. На этот раз успех превзошел ожидания. Ученицы католических и протестантских школ города стали массами переходить в русскую школу. Достаточно сказать, что количество учащихся возросло за три месяца с 27 учениц при открытии школы до 236 (!) в феврале следующего, 1886 г. Бюджет школы составил 2250 руб. в год [155].

В отчете о работе заведующая школой Мария Семеновна Савельева писала:

К 1889 г., в канун присвоения Православному Палестинскому Обществу титула «Императорское», оно могло гордиться семью действующими школами, включая учительскую семинарию (кроме пяти перечисленных выше, были открыты школа для мальчиков в Бет-Сахуре, в октябре 1887 г., и «образцовая», при учительской семинарии, школа в Назарете) [157].

В 1891 г. Патриархом Иерусалимским был избран Герасим, занимавший до этого антиохийский престол, активно настроенный против русского влияния. Это снизило темпы развития школьной сети ИППО. Тем не менее к середине 1890-х гг. было открыто 9 новых школ: в Саджаре (мы помним, что она закрывалась в 1884 г.), Беерве, Бине, аль-Букеа (по-другому — Пекиин), в Кане Галилейской, Маалюле, Туране, Шаабе и Хайфе. Все эти населенные пункты находятся в Галилее, так что Общество было вынуждено разделить свои 19 школ на два учебных округа: Иудейский и Галилейский. Инспектором всех русских школ в Палестине (а затем и в Сирии, с того времени, как, в 1895 г., школьная деятельность ИППО распространилась на Антиохийский Патриархат) был назначен Александр Иванович Якубович, преподаватель Назаретской учительской семинарии. В 1904 г. его сменил Павел Иванович Ряжский, впоследствии управляющий всеми русскими учреждениями в Сирии и Палестине. Если в 1888–1889 отчетном году на финансирование школ тратилось Обществом 26 тыс. рублей, то к середине 1890-х гг. эта сумма возросла до 35 тыс. рублей [158].

С 1895 г. школьная инициатива Общества сместилась в Сирию, в пределы Антиохийского Патриархата. В Галилее с того времени было открыто только 5 школ: в Иоффии (Яфе) в 1896 г., в Абеллине (1897), Басе (другое написание Бецет, 1898), Хайфе (1898) и Абу-Сенане (1901). В Иудее после вступления на престол нового Патриарха Дамиана было открыто еще две школы: в Иерусалиме (1898) и Вифлееме (1900).

По данным 1902 г., в 26 школах Общества в Палестине обучалось 1212 учеников, что составляло всего лишь 11,4% от общего числа учащихся в учебных заведениях ИППО в Сирии и Ливане (10 637 учеников) [159]. Семь лет спустя, в 1909 г., статистика выглядела следующим образом: в 25 учебных заведениях Палестины обучалось 1576 человек (в школах Иудеи — 610, в школах Галилеи — 966), что составляло 13,6% от общего числа учащихся в Сирии и Ливане (9974 ученика в 77 школах). Таким образом, в целом в 1909 г. в школах ИППО в Сирии, Ливане и Палестине обучалось 11 550 человек (5360 мальчиков и 6190 девочек) [160]. В 1911 г. их было 11112 человек (5426 мальчиков и 5686 девочек), причем в школах Иудеи училось 540 детей, в школах Галилеи — 953, в бейрутских — 1231, северносирийских — 3634, в южносирийских — 4754 [161]; в 1912 г. — 10 594 человек (в том числе 558 учеников в Иудее и 1022 в Галилее, что в сумме составляло 14,9% от учащихся во всех учебных заведениях ИППО) [162].

Несколько цифр для сравнения. Система учебных заведений Иерусалимской Патриархии (включая Заиорданье) состояла из 87 школ (из них 65 для мальчиков) в 67 городах и селениях, в которых обучалось 4175 учеников (2988 мальчиков). Педагогический персонал состоял из 199 учителей. Патриархия, по официальным данным, тратила на школы около половины своего годового бюджета — 269 500 франков (порядка 100 тыс. рублей). В богословской школе в монастыре Святого Креста, основанной еше Порфирием (Успенским), за первые 20 лет существования училось 225 учеников, из которых окончил курс лишь 51 человек. В 1876 г. школа закрылась. С1881 до 1888 г. из 90 воспитанников курс кончили только шесть (!) человек [163].

А за целых полвека (1855-1905) семинария выпустила 94 человека, при общем числе воспитанников 485 [164]. Как видим, цифры весьма скромные.

Что касается иностранных миссий, то, по данным германского консульства на 1913 г., в немецких школах обучались 3184 ученика, во французских 3440, в английских 1374 и в итальянских 680. Во многих местностях это приводило к довольно жесткой конкуренции. Так, в Кане Галилейской две школы, для мальчиков и девочек, содержала греческая Патриархия. В них обеих обучалось, на 1912 г., 26 человек. В школе ИППО, открытой в 1893 г., училось 20 мальчиков [165]. Францисканцы имели в Кане свою школу.

Кстати, о францисканцах. По цифрам 1898 г., орден содержал в Святой Земле ок. 800 монахов и монахинь, в принадлежавших ему 54 приходских школах, при 164 лицах учительского персонала, обучалось 4269 человек [166]. Бюджет приходских школ составлял 89 622 франка, не считая расходов на содержание двух сиротских приютов, для мальчиков и девочек, с бюджетом по 17,5 тыс. франков. Каждый ученик обходился францисканцам в 21 франк (ок. 6 рублей) в год [167].

При этом францисканцы представляли собой лишь один из отрядов католического монашества в Палестине. В Иерусалиме действовали также «Сестры Сиона» (с 1857 г.), «Отцы Сиона» (с 1873 г.), «Сестры Иосифа Обручника» (с 1874 г.), «Братство христианских школ» (1876), орден «Белых братьев», созданный в Алжире известным миссионером-проповедником кардиналом Лавижери (1878), доминиканцы (1882), ассумпционисты (1884), «Сестры Милосердия» (1886), трапписты (1889) и вскоре за ними лазаристы [168]. Некоторые из женских орденов, хотя не принимали прямого участия в образовательных программах, в целом способствовали росту католического влияния (кармелитки на Елеоне, в Вифлееме и Хайфе, бенедиктинки на Елеоне, клариссы в Назарете).

«Сестры Сиона» открыли в конце 50-х гг. в Иерусалиме училище с пансионом при церкви Ессе Ното, преимущественно для еврейских детей, а с 1860 г. — пансион в Айн-Кареме, на 300 девочек — уже для детей арабских. В 1878 г. в Иерусалиме возникло первое училище, принадлежавшее «Братству христианских школ» (175 учеников, потом их число росло) — при храме, торжественно освященном Латинским Иерусалимским Патриархом Викентием Бракко. В 1882 г. Братство открыло школу в Яффе, в 1883 — в Хайфе, в 1893 — в Назарете (говорим только о Палестине). «Белые братья» организовали при переданной им базилике Святой Анны духовную семинарию для греко-униатов (150 учащихся, 14-летний курс обучения). Доминиканцы купили в 1882 г. участок с раскопками базилики Св. Стефана (V в.) и основали «Школу библейских археологических исследований» (Есо1е ВюНяие), открытую 15 ноября 1890 г. [169].

Таков был фон, на котором развивалось школьное дело ИППО. Учебные заведения Общества подразделялись на три категории. Это были, во-первых, учительские семинарии с пансионом в Назарете и Бет-Джале (типа педтехникумов), во-вторых, начальные школы, но с преподаванием русского языка, размещавшиеся в основном в городах и крупных селениях, и, наконец, деревенские школы с одним арабским учителем. Уровень преподавания в последних был достаточно низок, русский язык не преподавался.

И все же тот факт, что в течение первых двух десятилетий своего существования Общество сумело создать сеть учебных заведений, количественно, а в чем-то и качественно, конкурентоспособных в сравнении с инославными, при том, что западные державы тратили на образование и пропаганду несопоставимо большие суммы денег [170], говорит о том, что ИППО работало последовательно и эффективно.

На протяжении последних двух десятилетий XIX в. русские школы в Святой Земле функционировали на положении «подснежников»: ни Патриархи Иерусалимские, ни турецкие власти не признавали их законного существования; молча терпели, но не оформляли юридически. В 1899 г. на просьбу благословить женское городское училище на Русском подворье в Иерусалиме, Патриарх Дамиан ответил, хотя и примирительно, но весьма оригинально: «А пусть себе работает. Сделаем так: школа существует сама по себе, а Патриарх сам по себе; ни он ее знать не хочет, ни она его не знает» [171]. В течение 1890-х гг. ИППО и русские дипломаты неоднократно возвращались к этому вопросу. Лишь в начале XX в. объединенными усилиями В. Н. Хитрово, посла в Константинополе И. А. Зиновьева и консула в Дамаске А. П. Беляева удалось «дожать» Высокую Порту. 1 мая 1902 г. специальным фирманом султана Абд-уль-Хамида II 84 школы ИППО в Сирии и Палестине получили легальный статус русских учреждений и как таковые были уравнены в правах с аналогичными заведениями других иностранных держав в регионе.

Другой важнейшей проблемой были преподавательские кадры. В отличие от западных конфессий, которые активно использовали в своих школах сотни монахов и монахинь многочисленных орденов, приглашаемых с этой целью в Палестину, Палестинское Общество делало ставку на светских преподавателей с подготовкой, отвечающей современным требованиям. Учителя из России ехали в далекую Палестину не слишком охотно. Это были, как правило, выпускники и выпускницы учительских институтов и гимназий, не успевшие приобрести какого-либо педагогического опыта, не готовые к жизни и деятельности в специфических условиях арабского Востока. Результатом были текучка и отсев кадров, частая смена преподавателей и заведующих в учебных заведениях. Между тем, условия оплаты труда (1800–2000 франков в год, т. е. примерно 670—740 рублей), а также возлагавшаяся на ИППО гарантия пенсионного обеспечения серьезно обременяли бюджет Общества. Приглашаемые на работу арабские преподаватели (преимущественно выпускники учительских семинарий в Назарете и Бет-Джале) получали существенно меньше, но зато и качество преподавания оставляло желать лучшего. Да и этих выпускников, выпестованных Палестинским Обществом, не хватало, если учесть, что лучшие из них, направлявшиеся за счет ИППО для продолжения образования в Россию, чаще всего не возвращались на родину, а многие другие, получив в русских школах начальное образование, уходили продолжать его к католикам и протестантам, увеличивая и без того значительный поток будущих эмигрантов. Последний фактор нередко служил существенным (и трудно оспоримым) аргументом в полемике русских публицистов против школьной политики Общества, находившей поддержку в правительстве России.

Установка на изучение русского языка, обусловленная престижными и идейными соображениями руководства Общества, не всегда встречала понимание со стороны учащихся и их родителей, считавших более практичным изучение английского или французского. Но знание русского было необходимым условием для тех, кто хотел продолжать образование в учительских семинариях Назарета или Бет-Джалы, или, тем более, для тех. кто намеревался завершить его в России. Очевидно, нужен был более гибкий подход, с варьированием школ или классов с русским и без него. И хотя попытки в этом направлении делались (некоторые сирийские школы включали в порядке эксперимента преподавание французского), проблема в целом оставалась одной из наиболее напряженных в 1900-1910-х гг. Как справедливо указывает Ш. Ш. Нехуштай, «борьба за место русского языка была частью более широкой борьбы между представителями Общества во главе с его вице-председателем Н. М. Аничковым и секретарем А. А. Дмитриевским, видевшими в ИППО средство духовной и религиозной помощи <православному> арабскому населению, и представителями власти и царского двора, считавших школы, которые должны были работать в духе времени, орудием политического проникновения и усиления русского влияния» [172]. С 1914 г. в соответствии с методическими указаниями Назаретского учительского съезда 1913 г., получившими одобрение императора Николая II, планировалось ввести в обучение по выбору английский или французский языки.

Помимо Закона Божия, русского и арабского языков, в школах ИППО преподавались арифметика, география, история и ремесло. Особым успехом пользовалось преподавание домашних ремесел (вышивка и т. п.) для девочек, что во многом и обуславливало успех преимущественно женских школ ИППО в некоторых сельских районах.

Расширение сети русских учебных учреждений требовало и работы над совершенствованием учебников и учебных пособий. А. Г. Кезма, еще в период работы в Бейрутской школе в 1883–1885 гг., начал работать над переводом учебника Закона Божия с русского на арабский язык. За недостатком пособий на первых порах использовались и собственно арабские учебные материалы: «Диван» (сборник стихов) арабского поэта Ибн аль-Фарида, Библия в арабском переводе американского издания, грамматика Ибн Малиха «Алифия» [173]. За несколько лет Кезма, ставший с 1886 г. начальником Назаретской семинарии, успел перевести и издать несколько книг для русских школ ИППО. В целом преподавателями русских школ было подготовлено множество учебных книг: арабская хрестоматия для начальных школ Мадариджу аль-Кыраа, учебник географии Константина Каназе (также преподавателя Назаретской семинарии), учебник по педагогике «Зерцало учителей» (1898), «Ожерелье воспитания мальчиков» (наставления об отношениях детей и родителей). Обе последние книги принадлежали перу Халиля Байдаса (1875—1949), выпускника той же, Назаретской, семинарии, известного переводчика, автора арабского перевода «Капитанской дочки» А. С. Пушкина [174]. К началу XX в. в школах ИППО проблема учебников на арабском языке была практически решена. Активно пополнялись школьные библиотеки учебниками, педагогической и художественной литературой на русском языке.

Особого рассмотрения требует вопрос о финансовом положении школ Палестинского Общества. Обучение во всех учебных заведениях ИППО было бесплатным. Общество брало на себя также расходы на учебники, тетради, чернила и полный пансион (питание и проживание) для учившихся в семинариях. Это вело к неуклонному росту школьного бюджета ИППО, а, соответственно, к снижению сумм, выделявшихся для помощи греческому Иерусалимскому Патриархату. Фактором экономии объяснялось и введение совместного обучения мальчиков и девочек — вещи, совершенно нетерпимой для традиционного арабского уклада. Каждый учащийся, по подсчетам Хитрово, обходился Обществу в 23 р. 21 коп. [175]. Если учесть, что в школах ИППО, как мы писали выше, обучалось 10 594 детей, можно даже навскидку представить себе масштаб школьного бюджета Общества (более 240 тыс. рублей). Естественно, Общество с большим напряжением выдерживало подобный бюджет. В период между 1905 и 1914 гг. активно ставится вопрос о государственном финансировании школьного дела на Востоке. В 1912 г. Николаем II был утвержден одобренный Государственной Думой закон от 5 июля о проведении учебных заведений ИППО в Сирии отдельной строкой государственного бюджета. На будущее время планировалось осуществить аналогичную меру по финансированию школ ИППО в Иерусалимском Патриархате — в Иудее и Галилее.

Серьезной финансовой нагрузкой дли Общества было строительство и содержание школьных зданий. Специально для новых школ были построены: школа для девочек в Назарете, школа смешанного типа в Раме и комплекс в Бет-Джале, включавший женскую учительскую семинарию и образцовую школу при ней [176]. Остальные, особенно сельские, школы, за исключением названных трех, размещались в арендованных помещениях (иногда в греческих православных школах), не всегда должного технического и санитарного уровня. Так, например, школа в Бет-Сахуре, открытая в 1887 г., в 1906 г., по ветхости здания, была переведена в другое, также арендованное помещение (дом сохранился до нашего времени) [177]. Иерусалимская школа с 1906 г. разместилась в новом Николаевском подворье (освящено 6 декабря 1906 г.) ([178]. Учительская семинария в Назарете смогла получить дополнительные помещения в 1904 г. с вводом в строй Назаретского Сергиевского подворья, но строительство собственного здания для семинарии до 1914 г. так и не было начато, хотя и деньги были выделены, и отдельный участок для постройки приобретен [179].

Остановимся подробнее на истории создания и деятельности русских учительских семинарий в Палестине — мужской в Назарете и женской в Бет-Джале, призванных хотя бы отчасти решить проблему с подготовкой местных педагогических кадров.

Еще в 1884 г., после третьего своего посещения Святой Земли, В. Н. Хитрово поднял вопрос о создании в Назарете учительской семинарии с пансионом на 10— 15 учащихся. По его замыслу семинария должна была выпускать ежегодно 6–7 учителей, лучшего из учеников предлагалось для продолжения обучения отправлять в Россию [180]. При обсуждении проблемы было выдвинуто несколько вариантов. Так, великий князь Константин Николаевич, возглавлявший в свое время, в шестидесятые годы, Палестинский Комитет, предлагал учредить в Одессе специальную академию с целью подготовки русских учителей для работы в Палестине. Предлагался также вариант с командированием палестинских учащихся для обучения в Казанскую духовную семинарию [181]. Первоначально и Хитрово из-за сложностей с Иерусалимской Патриархией готов был согласиться на промежуточный вариант — создание учительской семинарии ППО не в России и не в Палестине, а в Бейруте, но после прямых переговоров с Патриархом Никодимом было получено принципиальное согласие Патриарха на открытие семинарии в Назарете.

Во главе семинарии с самого начала планировалось поставить А. Г. Кезму, бесспорно, самого яркого и энергичного из арабских сотрудников В. Н. Хитрово. Для найма подходящего помещения и получения всего необходимого для открытия семинарии Кезма обратился со специальным воззванием к османских властям и богатым арабам Назарета. 13 июля 1885 г. Патриарх Иерусалимский Никодим письмом на имя Председателя ППО великого князя Сергия Александровича официально уведомил, что дает благословение на открытие семинарии [182].

Торжественное открытие состоялось 3 сентября 1886 г. в присутствии митрополита Назаретского Нифонта [183]. Семинария располагалась в двухэтажном доме, специально снимаемом у одного из городских нобилей [184]. Первыми ее преподавателями были Кезма, Никола Абу-Табих и Александр Иванович Якубович, ставший заместителем Кезмы по руководству семинарией [185]. Наибольшая ответственность ложилась на плечи Кезмы: именно он, природный араб, получивший образование в России, призван был максимально способствовать преодолению языкового и культурного барьера между русскими учителями, с одной стороны, и их арабскими коллегами, а равно и учениками, с другой [186]. Ученики первого набора сдавали вступительные экзамены по арабскому языку (грамматике и письму) и математике. Было принято 12 учеников, половина из которых — в общежитие, на полный пансион. Большинство поступивших (9 человек) были уроженцы Назарета, двое — из близлежащего селения Муджедиль, один из Бейрута. Это были подростки 12–14 лет, обучение было рассчитано на 4 года — два двухгодичных курса.

28 сентября 1888 г. Назарет посетил председатель Палестинского Общества великий князь Сергий Александрович с супругой, великой княгиней Елизаветой Федоровной, и братом, великим князем Павлом Александровичем. В нашем распоряжении есть документ, подробно освещающий этот визит — воспоминания А. Г. Кезмы [187].

В семинарии, которая тогда состояла уже из двух классов (12 воспитанников в первом классе и 8 во втором) великих князей приветствовал на крыльце А. Г. Кезма, воспитанники с учителями во главе, выстроившись в две шеренги, встречали их в коридоре с пением молитвы Богородице Дево. Великой княгине Елизавете Федоровне поднесли букет цветов. Потом все проследовали в класс, где собраны были воспитанники, слушали чтение детей (по-русски) и задавали им вопросы. После класса прошли на второй этаж, где осматривали спальные комнаты, а затем вышли на террасу, служившую местом для детских игр, откуда любовались открывающимся видом на город. Здесь Сергий Александрович вручил Кезме орден Св. Станислава 3-й степени. Арабскому служителю при семинарии был пожалован золотой перстень с дорогим камнем, воспитанникам — по 10 франков на конфеты. С согласия детей потом на эти деньги были заказаны серебряные крестики с надписью: «28 сентября 1888 г.», которые были розданы им на память. Великокняжеские подарки получили также учительницы в женской школе и учитель школы в селе Муджедиль, где августейшие гости были проездом [188]. В целом, подтверждает заведовавшая тогда учебными заведениями в Палестине графиня О. Е. Путятина, «школа А. Г. Кезмы очень понравилась и нашим Царственным Гостям и <секретарю ППО> М. П. Степанову» [189]. Великий князь одобрил предложение А. Г. Кезмы о создании при семинарии образцовой начальной школы для мальчиков. Первый, «образцовый» выпуск этой школы, 45 учеников, состоялся в сентябре 1890 г.

Что касается семинарии, ее первый выпуск состоялся в июне 1890 г. Окончили курс обучения только 4 человека, две трети учащихся отсеялись. Лучшим студентом первого выпуска стал Константин (Костанди) Каназе. Его послали на год в Киев для продолжения обучения. К тому времени (1890 г.) в семинарию было принято еще 43 ученика, большинство (18 человек) вновь из Назарета, остальные — из других городов и селений, в том числе четверо из Дамаска и один — из Бейрута [190]. Половина вновь принятых семинаристов были выпускниками сельских школ ИППО, то есть систему воспроизведения кадров начала работать.

За первые 20 лет существования (1886—1906) в Назаретскую учительскую семинарию (с 1903 г. она носила имя своего основателя Василия Николаевича Хитрово) было принято 170 учеников, закончили ее 120. 58 из них были назначены учителями в школы ИППО в Палестине и Сирии. 9 лучших выпускников были направлены в Россию для продолжения образования.

Учебная сетка часов предполагала преимущественное изучение Закона Божия (7 часов в неделю на первом курсе и 4 часа на втором), русского языка (6 часов на первом и 5 на втором), арабского языка (по 5 часов на обоих курсах), истории (4 часа на первом и 3 на втором), географии (ровно столько же), арифметики (4 часа на первом и 2 на втором). Меньше внимания и только на втором курсе уделялось черчению, религиозной поэзии, ремеслу и гимнастике [191].

Годовой бюджет семинарии составлял 13 355 франков (около 5 тыс. рублей), при том, что годовые бюджеты начальных школ составляли: в Раме 1132 франка, в Муджедиле 582 франка. Сравним, однако, другие данные: германская школа Шнеллера получила в качестве пожертвований в 1885 г. 550 тыс. франков, в 1901 г. — еще 700 тыс. марок [192]. Не хуже финансировались французские и британские школы. Очевидно, русской семинарии трудно было тягаться с подобными финансово обеспеченными учреждениями. Уже в начале 1890-х гг. руководитель семинарии А. Г. Кезма в своих отчетах и частных письмах неоднократно говорил о необходимости увеличения бюджета семинарии, в том числе о строительстве собственного здания (Александр Гаврилович с помощью своего друга, архитектора Г. Франгья, даже сам спроектировал будущее здание) и о приобретении участка для сельскохозяйственной практики учащихся. Финансирование семинарии постепенно улучшалось, к 1912 г. бюджет ее составлял более 29 тыс. рублей (в 6 раз больше, чем при открытии). В том числе зарплата преподавателей составляла в сумме 41 800 франков (Кезма, как начальник заведения, получал 6 тыс. франков, штатный преподаватель — 3 тыс. франков) [193].

С 1894 г. курс обучения в семинарии был увеличен до б лет. К изучаемым предметам добавили, кроме арабского, русского и греческого языков, также английский и турецкий. Педагогический коллектив состоял в это время из 5 русских и 4 арабских преподавателей. В подчинении семинарии находилась начальная школа (так называемая «образцовая»), в которой студенты старшего курса проходили педагогическую практику. В 1904 г., по завершении строительства Назаретского подворья ИППО (носившего после гибели великого князя Сергия Александровича его имя), учителям и учащимся семинарии было предоставлено несколько помещений для улучшения бытовых условий.

В 1911 г. семинария праздновала свой «серебряный» юбилей: 25-летие со дня учреждения. В законе 5 июля 1912 г. о бюджетном финансировании учебных заведений ИППО в Сирии о Назаретской и Бет-Джальской семинариях было сказано особо: «Отпустить из средств государственного казначейства в 1912 г. Палестинскому Обществу на постройку здания для Назаретской и переустройство здания для Бет-Джальской учительских семинарий пятьдесят тысяч рублей» [194].

В 1913 г. в Назарете состоялся съезд учителей палестинских школ ИППО, на котором был принят новый учебный план учительской семинарии. В 1914 г. он получил Высочайшее одобрение, но, к сожалению, уже не мог быть проведен в жизнь. Последний выпуск (из 18 учащихся) не состоялся в связи с началом Первой мировой войны. В августе 1914 г. семинария, как и все русские учреждения в Святой Земле, была закрыта турецкими властями. Русские преподаватели частично успели выехать в Россию, другие были интернированы в Дамаске в специальном лагере и вернулись лишь много времени спустя. Единственным представителем ИППО в Галилее остался А. Г. Кезма, заведовавший семинарией с первого до последнего дня.

Среди выпускников семинарии, прославившихся впоследствии на поприще просвещения и литературы, следует назвать: уже упоминавшегося выше Халиля Байдаса поэта и писателя, «певца Иерусалима» Хури Искандера (в 1928—1945 гг. он служил в Иерусалиме мировым судьей), Селима Кобейна, переводчика на арабский книг Л. Н. Толстого, Михаила Нуайме, писателя и переводчика, возглавлявшего в свое время объединение арабских писателей в Нью-Йорке. В своей автобиографии Нуайме описал учебу в русской начальной школе ИППО и затем в семинариях в Назарете и Полтаве.

Аналогичные меры были приняты и для подготовки контингента сельских учительниц. По типу Назаретской мужской семинарии строила свою деятельность женская Бет-Джальская учительская семинария. Она имела даже известное преимущество перед Назаретской: в ее распоряжении был собственный, на земле ИППО специально построенный учебный центр.

Мы говорили выше о школе, созданной Е. Ф. Бодровой и переведенной потом архимандритом Антониной в Бет-Джалу. На содержание школы архимандрит получал с 1866 г. деньги от императрицы Марии Александровны, заботившейся о нуждах Русской Палестины до самой своей кончины в 1880 г. С ее смертью финансовое положение школы стало неустойчивым. В 1886 г. Антонин принимает решение передать школу, вместе с участком, на котором она была расположена, в ведение Палестинского Общества. 10 ноября 1886 г. школа была вновь открыта. Первоначально ППО лишь перечисляло прежнему владельцу деньги на содержание школы, оставляя за ним общий надзор и над школой, и над ремонтом здания. Решение о преобразовании школы в Бет-Джале в женскую учительскую семинарию зрело постепенно.

Открытая 1 октября 1890 г., семинария представляла собой сложный комплекс, включавший, помимо учебных классов, общежитие, домовую церковь, хозяйственные службы. Рядом, на средства Ольги Евфимьевны Путятиной, дочери знаменитого адмирала и дипломата Е. В. Путятина, автора первых договоров с Японией и Китаем, была построена поликлиника, как тогда говорили, «амбулаторная», обслуживавшая бесплатно не только учителей и учащихся семинарии, но и всех местных жителей. Е. В. Путятин входил в 1882 г. в число членов-учредителей Палестинского Общества. О. Е. Путятина возглавляла женские школьные учреждения Общества в Святой Земле. Сначала ею на собственные средства была построена амбулаторная в Назарете. В мае 1889 г. по состоянию здоровья и из-за происков недоброжелателей ИППО ей пришлось уехать из Иерусалима, и вскоре ее не стало. Но она завещала 2000 рублей на постройку амбулаторной в Бет-Джале, что и было исполнено. В марте 1892 г. началось строительство, а 21 сентября здание было освящено [195]. Таким образом, обе русские учительские семинарии в Палестине были обеспечены надежным медицинским обслуживанием.

Первый набор насчитывал всего 5 девочек, но уже в 1895 г. в семинарию приняли 31 ученицу. Учебный план был схож с учебным планом Назаретской семинарии и только ремеслу (в данном случае домашнему рукоделию) уделялось значительно больше внимания. Курс обучения составлял 8 лет (4 двухгодичных курса), языком преподавания был арабский. Бюджет семинарии на 1892 г. составлял 16 850 фран ков (напомним, что бюджет Назаретской семинарии в год открытия составлял 13 355 франков). Правда, заведующая получала по штату 3 тыс. франков в год (при 6 тыс. франков у Кезмы). Русские учительницы получали по 1800 франков, не считая надбавки за стаж; арабская учительница получала 720 франков. Двадцать лет спустя, в 1912 г., бюджет Бет-Джальской семинарии возрос до 74,5 тыс. франков (ок. 27 600 рублей), в том числе заведующая получала теперь 5 тыс. франков, учительница в среднем — 2 тыс. франков в год. Некоторые лица из руководства ИППО высказывались даже критически по поводу высокого уровня расходов семинарии по сравнению с Назаретской [196].

Ежегодно в семинарию принимали 30–40 учениц, но число выпускниц, кончавших курс и назначавшихся затем на работу в русские школы Сирии и Палестины, было значительно меньше, чем в Назаретской мужской семинарии. Это объяснялось двумя причинами.

Во-первых, контингент учащихся составляли преимущественно дети бедных арабских семей из сельских районов, не приученные не только к усидчивому школьному учению, но и к элементарным нормам дисциплины и гигиены. Мы говорили уже о сезонных колебаниях числа учащихся, связанных с домашними и сельскохозяйственными работами. Социальными условиями объяснялось также раннее прекращение образования в большинстве неимущих семей, нуждавшихся в рабочих руках. Другой причиной отсева учащихся было традиционное положение девочки в арабской семье. Женщина, согласно местному, даже и современному, менталитету, должна находиться дома. Примечательно в этом отношении наблюдение израильского историка Ш. Нехуштая: из девушек, окончивших полный курс учительской семинарии в Бет-Джале и ставших учительницами в различных районах Сирии и Палестины, практически ни одна не вышла замуж.

Счастливым во всех отношениях исключением стала Кульсум Оде — по-русски Клавдия Васильевна Оде-Васильева (1892—1965), профессор Ленинградского университета, а позже— МГИМО и Высшей Дипломатической Школы. Арабка, уроженка Назарета, Кульсум окончила там русскую школу, затем курс учительской семинарии в Бет-Джале и вернулась в родной город уже преподавательницей. В 1913 г. она вышла замуж за русского доктора И. К. Васильева, работавшего в Назаретской амбулаторной ИППО. В 1914 г., пользуясь летними каникулами, она приехала с мужем познакомиться с Россией и, застигнутая здесь событиями Первой мировой войны и революции, навсегда осталась на своей второй родине [197].

Содержательная сторона преподавания в русских школах неоднозначно оценивалась исследователями. Создаваемые с сознательной целью поддержки православия и противостояния инославной пропаганде, школы ИППО должны были естественно обращать сугубое внимание на религиозное воспитание учащихся. Вместе с тем, в отличие от западных школ, школы Палестинского Общества неизменно уделяли большое внимание изучению арабского языка и арабской культуры. Несколько поколений арабской интеллигенции Сирии, Ливана, Палестины прошли через русскую школу и сохранили о ней самые благодарные воспоминания [198]. Автор настоящих строк в составе российской делегации на конференции в Ливане встречался с одним из таких выпускников в селении Амьюн, столетним старцем, который окончил русскую школу в 1912 г. и, после долгих десятилетий отсутствия какой-либо языковой практики, в 1997 г. заговорил с нами по-русски [199].

Выдающийся российский арабист, академик И. Ю. Крачковский, хорошо знавший школы Палестинского Общества еще по ливанской командировке 1908–1909 гг., так напишет о них позже, в своей книге «Над арабскими рукописями»: «Велико было значение этих маленьких, часто бедно обставленных школ. Через учительские семинарии Палестинского Общества проникали сюда вынесенные из России великие заветы Пирогова и Ушинского с их высокими идеалами. По своим педагогическим установкам русские школы в Палестине и Сирии часто оказывались выше богато оборудованных учреждений западноевропейских и американских миссий. Знание русского языка редко находило себе практическое применение в дальнейшей деятельности питомцев, но прикосновение к русской литературе оставляло неизгладимый след на всю жизнь. Сила книги обнаруживалась здесь во всей своей мощи. И недаром так много современных писателей старшего поколения, не только переводчиков с русского, но и творцов, сказавших свое слово для всего арабского мира, вышло из школ Палестинского Общества». Обобщая давние свои личные впечатления, ученый приходит к важному для нашей темы заключению: «Эта среда скромных учителей меня особенно влекла. В этой настоящей интеллигенции ума, вышедшей из народа и жившей с народом, я видел грядущую силу. История арабских стран после Первой мировой войны оправдала мои мысли» [200].
_____________
Примечания

[147]. Дмитриевский А. А. Бет-Джальская женская учительская семинария и посещение ее Блаженнейшим Патриархом Иерусалимским Дамианом// Сообщения ИППО. 1911. Т. 22. Вып. 1.С. 65–73.
[148]. АВП РИ. Ф. РИППО. Оп. 873/1. Д. 1. Л. 76 об. Подробнее о статистике: Список населенных мест Святой Земли, где имеются православные // Сообщения ИППО. 1891. Т. 2. С. 12–15.
[149]. Сообщения ИППО. 1901. Т. 12. Вып. 1. С. 12.
[150]. Закон об отпуске из Государственного казначейства средств в пособие Императорскому Православному Палестинскому обществу на содержание русских учебных заведений в Сирии// Полное собрание законов Российской Империи. Собрание третье. Т. 32. 1912. Пг., 1915. С. 1117.
[151].. Русские школы в Святой Земле // Россия в Святой Земле. Т. 1. С. 721.
[152]. Там же. См. также: Аничков Н. М. Учебные и врачебные заведения Императорского Православного Палестинского Общества в Сирии и Палестине. Ч. 2. Учебные заведения Галилеи. СПб., 1910; Омар Мохамид. Россия— Палестина. Диалог на рубеже XIX—XX веков. СПб., 2002. С. 36 и сл.
[153]. Подробнее: Дмитриевский А. А. Императорское Православное Палестинское общество и его деятельность за истекшую четверть века. СПб., 1907. См также: Hopwood D. The Russian Presence in Syria and Palestine. 1843—1914. Church and Politics in the Near East. Oxford, 1969. P. 108.
[154]. Васильчиков П. А. Отчет Отделения поддержания Православия в Святой Земле ППО, читанный в заседании Отделения 19 декабря 1885 г. // Отчет ППО за 1885—1886 г. СПб., 1886. С. 140–142.
[155]. Там же. С. 145–146.
[156]. Там же. С. 174–175.
[157]. Аничков Н. М. Учебные и врачебные заведения Императорского Православного Палестинского Общества в Сирии и Палестине. Ч. 2. Учебные заведения Галилеи. СПб., 1910.
[158]. Stavrou Th. G. Russian Interests in Palestine. 1882–1914. Thessaloniki, 1963. P. 187–189; Heхуштай Ш. Ш. Русская деятельность в Палестине в конце Османского периода. Хайфа, 1984. С. 183.
[159]. Краткие сведения об учреждениях Общества с 1 января по 1 июля 1902 г.: 1. Учащихся. 2. Поклонников. 3. Во врачебных заведениях// Сообщения ИППО. 1902. Т. 13. Вып. 2. С. 168–171. Ср.: Богданов Д. Ф. Школы ИППО в Южной Сирии за 1901–1902 учебный год // Сообщения ИППО. 1902. Т. 13. Вып. 3. С. 204–226.
[160]. Отчет ИППО за 1908–1909 и 1909–1910 гг. СПб., 1911. Ср.: Состояние школ ИППО в Южной Сирии в 1908–1909 учебном году// Сообщения ИППО. 1910. Т. 21. Вып. 1. С. 78—83; Спасский И. И. Северо-Сирийские школы ИППО в 1909—1910 учебном году// Там же. Вып. 4. С. 548–553.
[161]. Доклад общему годовому собранию ИППО 8 апреля 1912 г. // Сообщения ИППО. 1912. Т. 23. Вып. 2. С. 198.
[162]. Доклад общему годовому собранию ИППО 28 апреля 1913 г.// Сообщения ИППО. 1913. Т. 24. Вып. 2. С. 208.
[163]. Соколов И. И. Богословская школа Креста в Иерусалиме. Исторический очерк // Сообщения ИППО. 1906. Т. 17. Вып. 3. С. 427, 435.
[164]. Там же. С. 458.
[165]. Сообщения ИППО. 1912. Т. 23. Вып. 2. С. 179.
[166]. Сообщения ИППО. 1910. Т. 21. Вып. 3. С. 424.
[167]. Францисканцы в Святой Земле//Сообщения ИППО. 1900. Т. 11. Вып. 1–2. С. 112–113.
[168]. Аничкова В. Французские католические миссии на Востоке. 2. Палестина// Сообщения ИППО. 1906. Т. 17. Вып. 3. С. 355. Ср.: Никонова А. И. Учебно-воспитательная деятельность Франции в Сирии и Палестине // Сообщения ИППО. 1910. Т. 21. Вып. 4. С. 593–613.
[169]. Аничкова В. Французские католические миссии на Востоке // Сообщения ИППО. 1906. Т. 17. Вып. 3. С. 356–361.
[170]. Никонова А. И. Бюджеты Министерств иностранных дел в Западной Европе и в России на благотворительные и учебно-воспитательные заведения в Палестине и Сирии // Сообщения ИППО. 1911. Т. 22. Вып. 2 (апрель-июнь). С. 229–248. Ср.: Tibawi A. L. British Interests in Palestine. 1800—1901. A Study of Religious and Educational Enterprise. London, 1961. P. 313.
[171].. Аничков Н. М. Алексей Петрович Беляев. Некролог// Сообщения ИППО. 1906. Т. 17. Вып. 4. С. 635–636.
[172]. Нехуштай Ш. Ш. Русская деятельность в Палестине в конце Османского периода. Хайфа, 1984. С. 88.
[173]. Stavrou Th. G. Russian Interests in Palestine. 1882–1914. Thessaloniki, 1963. P. 317.
[174]. О нем: Омар Махамид. Россия— Палестина. Диалог на рубеже XIX—XX веков. СПб., 2002. С. 49–65.
[175]. Общее собрание ИППО 8 апреля 1901 г. // Сообщения ИППО. 1901. Т. 12. Вып. 1. С. 12.
[176]. Русские школы в Святой Земле // Россия в Святой Земле. Т. 1. С. 720–722.
[177]. По данным Ш. Ш. Нехуштая, до нашего времени сохранились здания 15 школ ИППО, в том числе в Бет-Джале, Вифлееме, учительской семинарии в Назарете, образцовой школы для мальчиков там же, в Абеллине, в Бине, Пекиине и др.
[178]. Протопопов В. И. Прежде и теперь. Из быта русских паломников в Палестине // Православный Собеседник. 1912. № 9. С. 359.
[179]. Речь идет об участке Хаджи-Селима Аунуллы в Назарете, по Фаворской дороге, площадью 52 000 кв. м, приобретенном в 1914 г. специально для строительства нового здания Назаретской учительской семинарии (Сводный каталог русских недвижимостей в Святой Земле // Россия в Святой Земле. Т. 1. С. 711).
[180]. Отчет ППО за 1885–1886 год. СПб., 1886. С. 143.
[181]. Hopwood D. The Russian Presence in Syria and Palestine. P. 143—144.
[182]. Отчет ППО за 1885—1886 год. С. 145—146. Тем же письмом Патриарх благословил открытие женского училища в Назарете (освящено и открыто 3 октября 1885 г.).
[183]. 25-летие учительской Назаретской, имени В. Н. Хитрово, семинарии// Сообщения
ИППО. 1911. Т. 22. Вып. 2. С. 296–304. См. также: Ряжский П. И. 25-летний юбилей Назаретской учительской, имени В. Н. Хитрово, семинарии // Там же. Вып. 4. С. 553—568.
[184]. Здание сохранилось. См фотографию в нашем издании «Россия в Святой Земле» (т. 1, вкладка иллюстраций).
[185]. О самоотверженном труде педагогов-энтузиастов в Отчете ППО было сказано: «не забудьте их имена русские люди! Это: А. Г. Кезма, А. И. Якубович, Н. Абу-Табих, (Отчет о деятельности ППО за 1888–1890 г. СПб., 1891. С. 36.).
[186]. О том, что отношения складывались непросто, свидетельствует, в частности тот факт что М. С. Савельева, много сделавшая на первом этапе для Назаретской женской школы, была вынуждена в 1889 г. покинуть Палестину.
[187]. АВПРИ.Ф. РИППО.Оп. 873/1. Д. 195. Л. 112–114.
[188]. Там же. 113 об.
[189]. Письмо графини О. Е. Путятиной члену Совета Православного Палестинского Общества В. Н. Хитрово. Яффа, 6 октября 1888г. Подлинник//АВП РИ. Ф. РИППО. Оп. 873/1.
[190]. Омар Махамид. Россия — Палестина. С. 43.
[191]. Отчет ППО за 1888–1890 г. СПб. 1891. С. 75.
[192]. Ben-Arieh. Jerusalem in the 19th century. Emergence of the New City. Jerusalem- New York 1986. P. 69, 329.
[193]. Нехуштай Ш. UI. Русская деятельность в Палестине. С. 100 (со ссылкой на архив живущего в Хайфе С. Рыдвана, внука А. Г. Кезмы).
[194]. Россия в Святой Земле: Документы и материалы. Т. 1. С. 381–382.
[195]. В настоящее время в здании организовано кафе-музей, знакомящее с историей и бытом Бет-Джалы, получившей с 1912 г. статус города. Современный вид амбулаторной и других зданий бывшей Бет-Джальской семинарии см. в альбоме: Beit Jala in Photos. Beit Jala (Palestine). 2004.
[196]. Дмитриевский А. А. Бет-Джальская женская учительская семинария и посещение ее Блаженнейшим Патриархом Иерусалимским Дамианом// Сообщения ИППО. 1911. Т. 22. Вып. 1.С. 65–73.
[197]. Оде-Васильева К. В. Взгляд в прошлое// Палестинский сборник. 1965. Вып. 13 (76). С. 171–176.
[198]. Омар Махамид. Россия — Палестина. Диалог на рубеже XIX–XX веков. СПб., 2002. См. особенно главу „Палестинские писатели — выпускники школ ИППО“: С. 49–108.
[199]. Лисовой Н. Н. К истории русского духовного присутствия в Святой Земле и на Ближнем Востоке // Труды Института российской истории РАН. Вып. 2. М., 2000. С. 56.
[200]. Крачковский И. Ю. Над арабскими рукописями. М., 1975. С. 221.