Из цикла «Библейские песни»

На Страстной неделе

Жених в полуночи грядет.
Но где же раб Его блаженный,
Кого Он бдящего найдет?
И кто с лампадою возжженной
На брачный пир войдет за Ним

В ком света тьма не поглотила?
О, да исправится, как дым
Благоуханного кадила,
Моя молитва пред Тобой!
Я с безутешною тоской
В слезах взираю издалека
И своего не смею ока
Воздеть к чертогу Твоему.

Где одеяние возьму?
О Боже, просвети одежду
Души истерзанной моей,
Дай на спасенье мне надежду,
Во дни святых Твоих Страстей.

Услышь, Господь, мои моленья
И Тайной вечери Твоей,
И всечестнаго омовенья
Прими причастника меня.

Врагам не выдам тайны я,
Воспомянуть не дам Иуду
Тебе в лобзании моем, –
Но за разбойником я буду
Перед Святым Твоим крестом
Взывать коленопреклоненный;
О помяни, Творец вселенной,
Меня во Царствии Твоем!

Из цикла "Библейские песни"

Псалмопевец Давид

                       О, царь, скорбит душа твоя,
                            Томится и тоскует!
                       Я буду петь: пусть песнь моя
                            Твою печаль врачует.

                       Пусть звуков арфы золотой
                            Святое песнопенье
                       Утешит дух унылый твой
                            И облегчит мученье.

                       Их человек создать не мог,
                            Не от себя пою я:
                       Те песни мне внушает Бог,
                            Не петь их не могу я!

                       О, царь, ни звучный лязг мечей,
                            Ни юных дев лобзанья
                       Не заглушат тоски твоей
                            И жгучего страданья!

                       Но лишь души твоей больной
                            Святая песнь коснется, -
                       Мгновенно скорбь от песни той
                            Слезами изольется.

                       И вспрянет дух унылый твой,
                            О, царь, и торжествуя,
                       У ног твоих, властитель мой,
                            Пусть за тебя умру я!

                       Татой (близ Афин)
                       Сентябрь 1881

Царь Саул

                   Душа изнывает моя и тоскует, -
                   О, пой же мне, отрок мой, песню твою:
                   Пусть звуки ее мою скорбь уврачуют, -
                   Я так твои песни святые люблю!

                   Гнетут меня злобного духа объятья,
                   Опять овладело уныние мной,
                   И страшные вновь изрыгают проклятья
                   Уста мои вместо молитвы святой.

                   Томлюся я, гневом пылая, и стражду;
                   Недугом палимая мучится плоть,
                   И злоба в душе моей… Крови я жажду,
                   И тщетны усилия зло побороть.

                   Не раз, жалом немощи той уязвленный,
                   Тебя мог убить я в безумном бреду.
                   О, пой же! Быть может, тобой исцеленный,
                   Рыдая, к тебе я на грудь упаду!..

                   Петербург
                   15 мая 1884

Легенда про Мертвое море

           В знойной степи, у истока священной реки Иордана,
           В каменных сжато объятиях скал, раскаленных полуднем.
           Чудно синея, безмолвно покоится Мертвое море.
           Мрачной пустыни бесплодная почва безжизненна, скудна.
           Издали волн заколдованных гладь голубую завидев,
           В ужасе зверь убегает; пугливо небесные птицы
           С жалобным криком спешат улететь от проклятого места;
           Змеи одни обитают в глубоких расщелинах камней;
           Лишь бедуин одинокий, копьем тростниковым махая,
           Быстрым конем уносимый, промчится песчаным прибрежьем.
           Тайны зловещей печать тяготит над страною забвенья.
           Древнее ходит сказанье про это пустынное море:
           Лишь только звезды златые зажгутся в безоблачном небе,
           Тьмою огней отражаясь в заснувших лазоревых волнах,
           Лишь в вышину голубую серебряный выплывет месяц, -
           Вдруг просветляется влажное лоно прозрачной пучины;
           Сноп белоснежных лучей всю глубокую бездну морскую
           С глади незыблемой вод и до самого дна проницает.
           Там, в глубине, озаренные блеском полночного неба,
           Груды развалин толпятся в безжизненном древнем величье;
           Словно как трупы недвижные, в мертвенном сне цепенея,
           Эти обломки морское песочное дно покрывают…
           — Это Содом и Гоморра… Господь их порочное племя
           В оные дни покарал за великие, тяжкие вины.
           Долготерпенья превечного Бога исполнилась мера:
           Огненный дождь ниспослал Он на царство греха и разврата:
           Недра земные разверзлись и те города поглотили;
           Бездну провала залили морские соленые воды…
           Там, где был край многолюдный, подобно великой могиле,
           Ныне, синея, безмолвно покоится Мертвое море.

           Палермо
           15 февраля 1882

Сфинкс

           В знойной пустыне веками покоится сфинкс полногрудый,
           Гордо главу приподняв и очей неподвижные взоры
           В даль устремив беспредельную… Только песчаные груды
           Всюду вокруг разостлалися в необозримом просторе…
           — Кем ты воздвигнут, незыблемый страж раскаленной пустыни?
           Кто твои мощные члены изваял рукой безыскусной?
           Что за значение придал твоей он недвижной твердыне?
           И отчего улыбаешься ты так загадочно-грустно?
           Древнее ходит сказанье о том, как в Египет бежала
           Божия Матерь с Младенцем Божественным из Палестины.
           Был утомителен путь. С голубой вышины обливало
           Знойное солнце лучами поверхность песчаной равнины.
           Между гранитными лапами сфинкса Она приютилась;
           Идол, своими объятьями тень расстилая над Нею,
           Зной умерял нестерпимый. И вот незаметно спустилась
           Тихая звездная ночь, безмятежно, спокойно синея.
           Сладостным сном позабылася Мать у подножья кумира,
           И на руках у Нея Искупитель покоился мира…
           Сфинкс ощутил неземного Создания прикосновенье,
           И улыбнулся он, тайну пытаясь постичь искупленья…
           Не оттого ли, поведай, пустыни жилец одинокий,
           Не оттого ли еще до сих пор отпечаток глубокий
           Той неразгаданной тайны твои сохраняют черты,
           И через много веков еще все улыбаешься ты?

           Афины
           9 января 1883

 Из Апокалипсиса

                                  I

                               И. А. Зеленому

                                            …Се  стою при дверехъ и толку:
                                            аще  кто  оуслышить гласъ мой, и
                                            сотверзетъ двери, внйду къ нему,
                                            и вечераю съ нимъ, и той мною.
                                                                      III 20

                     Стучася, у двери твоей Я стою:
                          Впусти Меня в келью свою!
                     Я немощен, наг, утомлен и убог,
                          И труден Мой путь и далек.
                     Скитаюсь Я по миру беден и нищ,
                          Стучуся у многих жилищ:
                     Кто глас Мой услышит, кто дверь отопрет,
                          К себе кто Меня призовет, -
                     К тому Я войду и того возлюблю,
                          И вечерю с ним разделю.
                     Ты слаб, изнемог ты в труде и борьбе, -
                          Я силы прибавлю тебе;
                     Ты плачешь,— последние слезы с очей
                          Сотру Я рукою Моей.
                     И буду в печали тебя утешать,
                          И сяду с тобой вечерять…
                     Стучася, у двери твоей Я стою,
                          Впусти Меня в келью свою!

                     Усть-Нарова
                     Август 1883


                                II

                Я новое небо и новую землю увидел…
                Пространство далекое прежних небес миновало,
                И прежней земли преходящей и тленной не стало,
                И моря уж нет… Новый город священный я видел,
                От Бога сходящий в великом, безбрежном просторе,
                Подобный невесте младой в подвенечном уборе,
                Невесте прекрасной, готовой супруга принять.
                     "Се скиния Бога с людьми. Обитать
                „Здесь с ними Он будет“.— Я слышал слова громовые:
                     "Сам Бог будет Богом в народе Своем,
                "И всякую с глаз их слезу Он отрет. И земные
                     "Печали исчезнут. В том граде святом
                "Не будет ни плача, ни вопля, ни горьких стенаний,
                "Не будет болезни, ни скорби, ни тяжких страданий,
                     "И смерти не будет. Таков Мой обет;
                     „Прошло все, что было, и прежнего нет“.

                Петербург
                6 марта 1884

Притча о десяти девах

                                           Се  женихъ  градеть  въ полунощи,
                                           и  блаженъ  рабъ,  егоже обращеть
                                           бдаша: не достоишь же паки, егоже
                                           обращеть оунывающа.
                                                                     Тропарь

                        Они засветили лампады свои;
                   На встречу они Жениху поднялися толпою
                           На радостный праздник любви.
                   Их пять было мудрых и пять неразумных.
                                     Уж тьмою
                        Бесчисленных звезд небеса заблистали, -
                        Но медлил Жених. Долго девы прождали;
                        Уж сон безмятежный спустился на них,
                        И дремой смежились усталые очи.
                        Внезапно в немой тишине полуночи
                           Послышался клик: "Се Жених
                   „Грядет! Исходите на встречу!“ И девы восстали,
                        Спеша полуночный исполнить обряд.
                   Елеем пять мудрых лампады свои напитали,
                        И так неразумные им говорят:
                   "Мы н_е_ взяли, сестры, елея с собою,
                           "Светильников пламень угас,
                        "И ныне мы к вам приступаем с мольбою,
                           „Елея мы просим у вас“.
                   Им мудрые молвят в ответ: "Хоть помочь мы и рады,
                   "Но только ни вам недостанет, ни нам на лампады;
                        „Купить у торгующих вы бы могли“.
                   И вот к продающим спешат неразумные девы…
                        Тогда раздалися веселья напевы:
                        Жених приближался. С Ним вместе вошли
                        Пять мудрых на свадебный пир со своими
                   Лампадами. И затворилися двери за ними.
                        И прочие девы к закрытым дверям
                   Вернулись. Стеная и плача, они восклицали:
                        „Отверзи, о, Господи, Господи, нам!“
                        И слышат в ответ в неутешной печали
                        Они Жениха укоризненный глас:
                        „Аминь, говорю вам, не ведаю вас!“

                   Красное Село
                   11 июля 1884

Поделиться: