Татьяна Рюмшина: Узнав, что я возвращаюсь в Вифанию, девчонки тут же закричали: «Ура-а-а!!!»
Татьяна Сергеевна Рюмшина в 2009 году в рамках проекта Императорского Православного Палестинского Общества (ИППО) преподавала русский язык в Православной школе для девочек в Вифании, расположенной на территории скита Гефсиманского женского монастыря. Проект закончен, Татьяна Сергеевна была награждена почетной памятной медалью ИППО им. Хитрово, выступала на Первой Конференции ИППО 10 июня 2010 г., где рассказала делегатам о своей работе. Наш сайт обо всех этих событиях писал, у нас опубликовано 2 фотоальбома Татьяны Сергеевны. Но, узнав, что скоро она опять собирается в Вифанию, мы попросили ее поделиться своими впечатлениями и будущими планами более подробно.
Татьяна Сергеевна Рюмшина ведет урок русского языка в православной школе в Вифании.
Март 2009 г.
Татьяна Сергеевна, расскажите немного о себе, о своем опыте преподавания русского языка как иностранного (РКИ).
В1987 г. я окончила МГУ, филологический факультет, отделение русского языка и литературы, потом закончила курсы экскурсоводов, пять лет работала экскурсоводом в Московском городском бюро экскурсий, водила экскурсии по Москве литературной. Затем преподавала в МГИМО русский язык и литературу на подготовительном отделении, окончила курсы РКИ в Государственном институте русского языка им. А. С. Пушкина и начала преподавать русский как иностранный сначала в МГИМО, потом в МГУ, в Центре международного образования. С сентября 2007 г. по апрель 2008 г. находилась в командировке в Мьянме (Бирма, Индокитай), где также преподавала русский язык мьянманским офицерам, ребятам, которые только что закончили кадетский корпус и собирались ехать в Россию учиться. Ездила я не одна, нас было 50 преподавателей.
А как попали в проект ИППО?
Вернулась я из Мьянмы в конце апреля 2008 года, до сентября отдыхала на даче. А в сентябре начала работать в Globus Internationale, фирме, которая работает с иностранцами, желающими изучать русский язык.
Попала я в проект ИППО и случайно, и неслучайно одновременно. Выбирайте любую версию, а можете принять обе сразу.
Летом 2008 г. в храм Христа Спасителя привезли чудотворную икону Марии Магдалины, я там оказалась случайно (или нет?), просто проходила мимо и решила зайти в храм приложиться к иконе, встала в очередь, которая была довольно большая…
Про этот случай я вспомнила позже. Где-то в ноябре мне позвонила моя бывшая однокурсница, которая работает в музее Гоголя, и сказала, что, если я хочу, то она может порекомендовать меня руководству Императорского Православного Палестинского Общества, которое ищет учителя русского языка в арабскую школу, в качестве кандидата на собеседование, после которого, в случае благоприятного исхода, я могу поехать работать на Святую Землю.
Теоретически я, конечно, не прочь была бы съездить туда, но практически я и не думала предпринимать какие-либо шаги, пока вдруг не свалилось мне на голову такое предложение. Я на всякий случай решила сходить на собеседование… Так я познакомилась с Олегом Ивановичем Фоминым, советником МИД Российской Федерации, членом Совета ИППО. Потом было собеседование в Счетной палате, на котором присутствовали заместитель Председателя ИППО, помощник Председателя Счетной палаты Российской Федерации Ю. А. Грачев, руководитель международной секции О. Б. Озеров… Так я попала в проект.
И только уже приехав в Иерусалим, я узнала, что монастырь, в котором мне предстоит прожить три месяца, носит имя святой Марии Магдалины. Вот такие бывают совпадения и параллели. Случайные или неслучайные.
Расскажите, с какими чувствами Вы ехали на Святую Землю, как Вас встретили?
Ехала со смешанным чувством: неуверенности и любопытства. Неуверенности, потому что никогда раньше не работала с детьми, потому что учебника для данного случая не существует — учебника русского языка как иностранного для детей, изучающих его в школе. С любопытством, потому что для меня это был совершенно неизведанный мир – и арабские дети, и монастырь с его уставами, и Палестина, как таковая.
Дети меня встретили немного настороженно, но, в общем, доброжелательно, и монастырские (живущие в приюте при монастыре), и в школе.
До Вашего приезда русский язык в этой школе изучался?
Уроки русского языка в вифанской православной школе были и до меня, начиная с пятого класса и по девятый включительно (школа с девятилетним обучением), два раза в неделю по одному уроку. Вместо учебников были сброшюрованные ксерокопированные листы, основной материал был взят, как мне показалось, из учебника С. А. Хаврониной «Русский язык в упражнениях», но подобран не очень умело, с большими пробелами… А если учесть, что преподавание русского языка вели учителя, не просто не имеющие специального образования, но окончившие только среднюю школу (украинки, которые поехали за своими мужьями- арабами в далекую Палестину), то знания русского языка школьниками, да и преподавателями были весьма условны.
В этой школе русский язык как предмет является обязательным, оценивается в аттестате?
Нет. Экзамен по этому предмету школьники не сдают, и в аттестат он не идет. В противовес английскому. При школе работает детский сад для детей от 4 до 7 лет, помимо обычных развивающих занятий, с четырех лет малышам преподают английский язык, который затем продолжается в школе с первого класса и каждый день. К окончанию 9 класса ребята уже неплохо на нем говорят. Некоторые, закончив школу, нацелены продолжить обучение в одной из англоязычных стран, кто-то уезжает работать за рубеж, где английский язык давно уже стал международным.
При таком положении дел и, учитывая возраст детей, Вы, наверное, столкнулись с проблемами мотивации и отсутствием познавательного интереса к предмету?
Необходимость преподавания русского языка осознается в большей степени руководством школы. Сами дети при таком уровне преподавания не слишком утруждали себя на уроках, домашнее задание почти никто не делал. Прибавьте сюда, что некоторые родители, планирующие в будущем обучать своих детей в англоязычных странах, не видели в этих занятиях перспективы.
И с чего же Вы решили начать?
Учебных пособий я привезла с собой немного и по одному экземпляру. Книги для вифанской школы я заказала в Москве, они пришли позже с оказией. Выяснив уровень знаний учеников и преподавателей, я кардинально поменяла и методику преподавания, и их учебные пособия. Учителя русского языка помогали мне проводить уроки и одновременно учились сами. Иногда я проводила уроки, и тогда они были посредниками между учениками и мной, т. е. были переводчиками, т. к. за 15 лет, которые они прожили в Палестине, они успели прекрасно овладеть арабским языком, по крайней мере, разговорным. Чаще уроки вели сами учителя, и тогда я их корректировала и направляла в нужное русло. Мы вместе составляли планы уроков и контрольные работы, придумывали и выискивали из той литературы, что у нас была, что-нибудь такое, что могло хоть как-то заинтересовать наших учеников. И в конце третьего месяца моей работы в школе, я обнаружила первые проблески интереса к русскому языку среди учеников, даже у тех, кто вообще не желал его изучать.
А как бы Вы оценили в целом способности девочек к овладению русским языком?
Я не сказала бы, что русский дается девочкам легко, на мой взгляд, хорошими способностями обладает не более 20% учениц. К тому же мне показалось, что они нелюбопытны к любым наукам вообще. Им свойственен больше прагматический подход к образованию: это нужно для жизни, но сам процесс познания их не особо интересует и увлекает.
Татьяна Сергеевна, расскажите немного о взаимоотношениях между учениками. Какие они? Влияет ли на их общение религиозная принадлежность?
Религиозная принадлежность, как мне показалось, не влияет на отношение между детьми вообще, чего не скажешь о взрослых. К туристам арабы относятся довольно лояльно, ведь они их «кормят», а вот к монахиням откровенно плохо: могут плюнуть, бросить камень… Не все, конечно, но бывает.
Возможно, я провела в Вифании слишком мало времени, чтобы достоверно судить, но внешне особой дружбы между детьми в школе я не заметила, нет ее и среди детей, живущих при монастыре в приюте, каждый как-то сам по себе. Например, я случайно узнала, что среди воспитанниц есть сестры, но нет и намека на родственные отношения, никакой привязанности друг к другу не существует. Приютские дети вообще неласковые, достаточно закрытые, жесткие, иногда до жестокости, может быть, потому что они из неблагополучных семей, а может быть, это мировосприятие, мироощущение, свойственное вообще этим людям, живущим в достаточно неблагополучных условиях? Но не очень-то детки жалеют друг друга, и даже животных. Сразу в сравнение вспоминается Мьянма, где я работала за год до Палестины. Это удивительная страна, где за время моего пребывания я ни разу не слышала плач ребенка, где старшие очень нежно и бережно относятся к младшим, где единственная конфета, небрежно брошенная туристом из автобуса толпе ребятишек, в первую очередь достанется младшему брату или сестре, или поделится пополам. И тысяча офицеров, только что вышедших из кадетского корпуса, плачут, прощаясь с преподавателями, и живут одной большой дружной семьей в военном городке, где изучают русский язык, чтобы отправиться в далекую Россию получать высшее образование…
В Вифанской школе дети объединяются только вокруг директора школы — сестры Марфы, которую они обожают и которая платит им тем же. При всей ее дипломатичности ей порой приходится очень непросто. Сестра Марфа является и для воспитанниц приюта непререкаемым авторитетом. Но все-таки это коллектив, где существует негласный устав и младшие беспрекословно подчиняются старшим.
Скажите, а как организован быт и досуг приютских детей?
У воспитанниц приюта есть свои помещения в отдельном корпусе Вифанского скита — это игровая комната, комната для занятий, спальные комнаты, есть в корпусе и трапезная, и домовая церковь. В этом же корпусе живут монахини и трудницы. После школы девочки могут немного отдохнуть, потом занимаются уроками. Вечером у них обязательная молитва в домовой церкви, затем крестный ход. С иконами и крестами они обходят всю территорию скита. В каникулы и каждое лето монастырских воспитанниц куда-нибудь вывозят. Летом 2009 года они ездили в Екатеринбург, потом навещали родителей.
Во время летней разлуки они Вам писали? Вы по ним скучали?
К сожалению, наша переписка пока невозможна. Обычной почты в Вифании совсем нет, а писать мне по электронной почте они тоже пока не умеют: компьютер, который находится в зале для общего пользования, имеет исключительно латинскую клавиатуру, печатать русские слова латиницей — задача пока для них непосильная. Летом я их часто вспоминала, они стали к тому времени уже чуть-чуть родными.
Тогда же летом Императорское Православное Палестинское Общество отметило Ваш труд памятной медалью ИППО им. В. Н. Хитрово.
В конце мая мне позвонил управляющий делами ИППО М. И. Калинин и сказал, что 3 июня меня приглашают в Счетную палату для вручения медали ИППО. Глава Счетной палаты, являющийся и председателем Императорского Православного Палестинского Общества Сергей Вадимович Степашин в своем кабинете в присутствии своего заместителя Юрия Алексеевича Грачёва и вручил мне памятную медаль Хитрово. Я человек не тщеславный, но мне было приятно приобщиться к славной истории ИППО и осознать, что и мой труд вписал пусть небольшую страничку в общее дело.
Как сложился второй этап Вашей работы в Вифанской школе — осенью, в новом учебном году?
В сентябре 2009 года я снова отправилась на Святую землю, в далекую Палестину и пробыла там до середины декабря. На этот раз мне было немного легче: я знала, куда я еду, и кто меня ждет. Приютские дети обрадовались мне, будто я была долгожданным, родным человеком для них: обнимали, целовали… Девочки в школе были, конечно, более сдержаны, но улыбались и говорили, что они очень рады моему приезду, потому что со мной уроки русского языка проходят более интересно и весело. Действительно, я старалась вводить в уроки некоторый элемент игры и ту лексику, которая им пригодилась бы в общении и которой они часто пользуются на своем родном языке.
Через некоторое время, наконец, пришли долгожданные учебники из Москвы, которые я заказала еще в феврале. К сожалению, учебника русского языка как иностранного для школьников не существует вообще, его надо писать, а пока мы начали пользоваться учебником «Дорога в Россию» М. М. Нахабиной. Учебник предназначен для подготовительного отделения абитуриентов-иностранцев, собирающихся учиться в России, но не знающих русского языка. Это неплохой учебник, последовательно дана и фонетика, и грамматика, и синтаксис…, но это учебник для взрослых, а у меня дети. Более того, с этого учебного года директором школы уроки русского языка были введены с третьего класса. И вот я взяла за основу этот учебник, как кальку, а содержанием, лексикой для каждого класса наполнила своим, плюс игры, кроссворды, шарады…
В результате, мне кажется, все-таки удалось пробудить интерес к изучению русского языка даже у тех, кто изначально не желал его изучать, потому что, например, три девочки из седьмого класса, которые вообще игнорировали уроки русского языка, вдруг попросили, чтобы я помогла им преодолеть пробел в знаниях, так как тоже захотели работать на уроках.
Для учителя это лучшая награда. Видны ли вообще перспективы распространения русского языка в регионе? Он нужен?
До недавнего времени, думаю, многим он был не нужен вообще. В сфере туризма, может быть, немного: экскурсии, гостиницы, магазины сувениров… Но, побывав летом в Екатеринбурге, в октябре две девочки из вифанской школы поехали учиться в Екатеринбург в медучилище, по договоренности, то есть появилась возможность поехать в Россию учиться, получить медицинское образование, в данном, конкретном случае. Профессия врача, медсестры сейчас очень востребована в Палестине. Это только первый опыт, и если такая возможность будет расширяться, то появится и стимул изучать русский язык и русскую культуру. Как я уже говорила, многие ориентированы на продолжение образования в учебных заведениях англоязычных стран, если откроются такие перспективы в России, то будет востребован и русский язык.
В контексте существующих реалий можно ли говорить о каких-то существенных итогах проекта Императорского Православного Палестинского Общества?
Конечно. Закуплены учебники, проведена большая методическая работа, местные учителя русского языка существенно повысили свою подготовку, у многих учениц появился интерес к русскому языку и к России. Можно сказать, что положено начало возрождению изучения русского языка как предмета в школе, как это было когда-то в сотнях школ ИППО, пусть пока только в одной школе. Через русский язык будет происходить и знакомство с русской культурой, а через нее – налаживаться дружеские и культурные связи…
С какими чувствами Вы возвращались домой в Россию? Не жалко было расставаться со своим делом, своими ученицами?
Уезжала я домой накануне большого религиозного праздника Святого Угодника Николая. Все последнее время мы готовились к концерту, посвященному этому празднику: учили стихи, песни, подготовили спектакль на русском языке. 19 декабря должен был состояться концерт. Кроме того, ученицы готовились к контрольным работам по всем предметам за первое полугодие.
Мне было немного жаль, что я не увижу ни результатов контрольных работ, ни самого концерта. Я улетала в Москву 12 декабря. Было видно, что ученицам тоже хотелось показать мне результаты своего труда, но увы.
Уехала я рано утром, когда все еще спали. Я не знала, что вернусь обратно в начале следующего учебного года. Когда же выяснилось, что я еду в Вифанию в октябре 2010 года на два месяца, и сестра Марфа сообщила об этом девчонкам, они тут же закричали: «Ура-а-а!!!». Так что скоро я туда возвращаюсь.
У школы есть планы продолжить сотрудничество с Вами?
Да, школе нужна моя помощь. Во-первых, потому что одна из учительниц русского языка уехала назад к себе на родину – на Украину, и надо помочь сориентироваться другой учительнице. И во-вторых, надо проконтролировать, как получается работать по учебникам и планам, и, если надо, помочь.
Отрадно, что проект ИППО послужил нужному и полезному делу, у которого будет продолжение. Остается пожелать Вам и Вашим ученицам новых успехов и радостных открытий на ниве приобщения к русскому языку!
Москва, 5 августа 2010 г.
Вопросы задавала Л. Н. Блинова, заместитель председателя Иерусалимского отделения ИППО
