Наталия Нарочницкая: чем грозит России демонизация советского государства?

Кто был самым кровожадным диктатором в истории? Почему наши западники Сталина проклинают, а про Ленина и Троцкого всё больше молчат? Зачем ставят на одну доску тоталитарные режимы в СССР и в нацистской Германии? Об этом разговор с руководителем Европейского института демократии и сотрудничества, доктором исторических наук Наталией Нарочницкой.

Чей террор страшнее?

Владимир Кожемякин, «АиФ»: – Наталия Алексеевна, на счету Сталина миллионы загубленных жизней невинных людей. А когда читаешь Вас, может сложиться впечатление, что Вы оправдываете сталинские репрессии. Так ли это?

Наталия Нарочницкая: – Сразу скажу, я не сталинистка. Единственный брат моего отца сгинул в 1937 г., и отец долго значился братом врага народа. Более того, я считаю большевистскую революцию трагедией вселенского масштаба и предпочла бы видеть нашу историю без неё, без Ленина, Троцкого и Сталина. Но есть факты. В религиозных войнах протестантов и католиков была истреблена почти треть населения Центральной Европы под лозунгом «Убивайте их всех! Господь потом сам разберёт чужих и своих».

И в диктатуре Кромвеля в годы Английской революции, и в революционном терроре глашатаев свободы, равенства и братства Робеспьера и Дантона, придумавших гильотину, в пересчёте на душу тогдашнего населения погублено было гораздо больше, чем в сталинском СССР. В одной только Вандее в 1793 г. были убиты 250 тыс. человек, включая детей, а некоторые историки насчитывают 400 тыс. жертв – это на 25 млн тогдашнего населения Франции!

Но почему-то на Западе об этих «подвигах» предшественников предпочитают не вспоминать, демонизируя в основном сталинский режим. Вряд ли только потому, что Сталин в отличие от Кромвеля жил не так давно.

– В чём же, на Ваш взгляд, причина, что при этом молчат про того же Ленина?

– Я ещё в перестройку чувствовала подмену: её идейные гуру, действуя под флагом антикоммунизма, как-то уж очень последовательно щадили ортодоксальных большевиков и пламенных революционеров-максималистов. Они молчали о терроре ленинской гвардии, в 1980-х ещё неизвестном обществу, ибо пришлось бы реабилитировать объект их преступлений – «единую и неделимую» Россию, а она-то как раз и чужда всем самым ярым западникам, которые ненавидят Сталина, но не Ленина и Троцкого. 

Мой отец, который в годы революции и гражданской войны был гимназистом 11-16-ти лет, рассказывал мне, что ещё страшнее, чем сталинское время, было время ленинское. Каждую ночь из соседних домов выводили то гимназистку, то инженера, то целую семью, за городом не стихали выстрелы. От красного террора в 1922–1924 гг. погибло без суда и следствия куда больше людей, чем в сталинских лагерях. Большевики исходили из того, что не надо даже искать вину перед революцией у враждебного класса, ибо человек не волен в своих поступках, являясь продуктом социальных условий. Надо лишь подсчитать, сколько представителей контрреволюционных классов подлежат истреблению как помеха революции. На этом фоне прокурор Вышинский выглядит просто образцом законности.

По сути, «феномен 1937 года» был по критериям репрессий лишь вторым актом драмы после чудовищных двадцатых, особенно 1922–1924 гг. Но среди жертв в 30-е годы уже оказались и сами разрушители России. «Революция как Сатурн пожирает своих детей» – слова Анатоля Франса о Французской революции подтверждены вполне и нашей историей. Вспомните повесть «Дети Арбата», там герой ведь не возмущается репрессиями против «белой гвардии, истинных «врагов революции». Он недоумевает: «Не тех арестовывают, не тех расстреливают»… А это почти воспроизведение мыслей Троцкого. В опубликованном в Берлине заочном диспуте с «победившей сталинской линией» Троцкий витийствует: «Всякая власть есть насилие, а не соглашение». Себя и ленинскую гвардию Троцкий именует якобинцами – истинными революционерами, а сталинский период – термидорианской реакцией, которая начала сворачивать Французскую революцию. – «И у нас такая большая глава была, когда и мы… расстреливали белогвардейцев и высылали жирондистов… Расстрелов никто из нас не пугается… Но надо знать кого, по какой главе расстреливать. (Курсив Троцкого – Н. Н.) Когда мы расстреливали, то твёрдо знали по какой главе».

Попробуйте в кругах левой интеллигенции тронуть Троцкого и даже Ленина, вас заклюют. Но вот из Сталина сделали воплощение вселенского зла всех времён и народов.

Это во многом суть постперестроечной идеологии, кумиры которой вовсе не собирались реабилитировать Россию, которую мы потеряли. Они отличались и отличаются удручающим духом смердяковщины: «Я всю Россию ненавижу-с!» Позднесоветская космополитическая интеллигентско-номенклатурная элита оказалась ближе всех к первым большевикам, из всех поколений элиты советской. Именно идеологи перестройки и 90-х обрушились не на зло революции, не на прямо заложенную в ней репрессивную максиму, а на сталинский период, потому что ненавидели Сталина не столько за репрессии, сколько за его «великодержавный шовинизм», хотя в этом и не признавались.

Но раз вы принимаете и даже одобряете разрушение исторической России большевиками, подхватившими власть, выпавшую из беспомощных рук тогдашних либералов, приведших Россию уже к распаду и краху, то извольте примириться и с репрессивным началом, которое является неизбежной частью революционной доктрины. Все революции всегда проходят через период репрессий. И Сталин в них ничем не страшнее Ленина, Троцкого и К.

– Вы как-то сказали: «Почему-то Ленина всегда щадят за сокрушение великой империи, в которой, кстати, никем не оспариваемой частью была Прибалтика. Значит, проблема не в репрессиях как в таковых». Но ведь при Ленине страна, хотя и потеряла территории, но уцелела, не распалась, а затем именно коммунистический проект стал завоёвывать мир и успешно противостоять своим геополитическим конкурентам. То есть Ленин тоже как бы «виноват» в том, что впоследствии Запад обломал зубы о Россию. И иностранная интервенция после революции не удалась, если не ошибусь, тоже при Ленине.

– Клише советской историографии стал тезис, что «белые» готовы были торговать территориями, а красные провозгласили защиту социалистического отечества. Но всё было наоборот. В 1919 г., когда шла Гражданская война, неофициальный посол Советов Литвинов, который заседал тайно в Стокгольме, предлагал аннексию территорий, в частности Прибалтику, а взамен – вывод войск Антанты из Архангельска, чтобы оставить белых без помощи на милость красных. Большевики «ради сохранения цитадели революции», как писал Чичерин, «отдали Латвии Латгалию, население которой этого не хотело», отдали Карабах – «исконную армянскую землю» (тоже слова Чичерина) азербайджанцам, ибо в Баку победили большевики, а в Армении националисты-дашнаки. Все белые структуры наотрез отказались приехать на планируемую Ллойд-Джорджем конференцию на Принцевых островах, чтобы не узаконивать распад России, ибо туда же были приглашены все самопровозглашённые части – меньшевистская Грузия, Центральная Рада и другие. Большевики же с готовностью согласились.

Наконец, именно ленинская национальная политика и деление страны по национально-территориальному признаку стали миной замедленного действия, которая взорвалась в 1991 году. Кстати, проект Сталина был не таким радикальным – он предлагал все республики сделать частью Российской федерации. Ленин и Троцкий в своём максимализме настояли на СССР, чтобы потом в ходе всемирной социалистической революции к нему присоединялись «социалистические» Франция, Германия и т. д.

Я думаю, что на фоне явного пиетета по отношению к Ленину особая ненависть Запада и наших западников к Сталину объясняется отнюдь не его вкладом в злодеяния, которые, конечно, имели место. Дело в том, что Сталин был совершенно свободен от преклонения перед западной историей и видел насквозь все планы своих западных партнёров, умел их обыгрывать. Поэтому на Западе его демонизируют не за репрессии, где он был не первым, а за создание на месте растоптанной России новой великой державы, превращение страны в геополитическую силу, равновеликую всему Западу, в препятствие на его пути.

Вспомним суть развенчания Хрущёвым «культа» Сталина, оно вполне устраивало долгосрочные интересы Запада. Из всего периода массовых репрессий (1920-е – начало 1950-х) только «1937 год», «культ Сталина» и «сталинщина» были сделаны в сознании советских людей единственным символом ужаса. Такая полуправда, что опаснее лжи, позволила уже в наши дни увязать с террором и морально обесценить восстановление государственных основ, (даже память о войне), а не суть содеянного с Россией.

 – А вот Президент РФ Б. Ельцин, выступая в начале 1990-х перед Конгрессом США, так отозвался об СССР: «Коммунистический идол, который повсюду на Земле сеял социальную рознь, вражду и беспримерную жестокость, наводил страх на человеческое сообщество...»

– Я расцениваю разрушение СССР как преступление и хочу защищать от поругания советскую историю. Почему-то у нас считается, раз человек призывает с уважением относиться к советской истории, то он должен обязательно славить и революцию. Но СССР моего поколения не был реализацией в чистом виде большевистского замысла, его идеология весьма серьёзно менялась! Миллионы советских людей – не потомки ярых революционеров-ниспровергателей, они потомки тех, кто вступал в партию в окопах Сталинграда. Они не имели ничего общего с пламенными большевиками, замышлявшими в женевских кафе всемирную революцию. Обычные русские люди, вчерашние крестьяне, сопрягали коммунистические идеалы с желанием созидать на своей земле, а не с идеей всемирного разрушения. Они любили, творили, были верными семье и Отечеству, трудились не за страх, а за совесть, бросались в горящий дом, чтобы спасти ближнего. Наконец, невиданным подвигом самопожертвования отразили гитлеровскую агрессию и разгромили фашизм, своей «кровью искупив Европы вольность, честь и мир». А после войны титаническим трудом народа был создан колоссальный потенциал, который был так бездумно и преступно растрачен в 1990-е.

– Исходя из этой логики, Гитлер – преступник, потому что проводил геноцид в чужих странах, а Пол Пот и Сталин уничтожали свой собственный народ – и это внутренний исторический процесс. Получается несоответствие – в том, что одного называют преступником, а в отношении других мы это допускаем. Почему так?

– Ответ на этот вопрос связан с тем переделом мира, что развивается на наших глазах после краха СССР. Обоснованию беззастенчивого наступления на позиции России служит не просто умаление нашей Победы, но извращение самого смысла Второй мировой войны, её итогов. Новым поколениям внушается, что кровопролитная борьба велась не за историческое существование народов, а за торжество «американской демократии». В общественное сознание внедряются представления о тождестве гитлеровского рейха и сталинского СССР, о войне как схватке двух тоталитаризмов, соперничавших за мировое господство. В такой логике Ялтинско-Потсдамскую систему следовало объявить сначала реликтом устаревшей политики баланса сил, а затем – временным итогом борьбы с двумя тоталитарными режимами: Запад вынужден был временно сми­риться с одним из них, чтобы сначала разгромить другого, а потом в течение полувека ос­лаблять и разрушать прежнего союзника.

Но ведь важнейшим итогом Ялты и Потсдама было восстановление фактического преемства СССР по отношению к геополитическому ареалу Российской империи в сочетании с новообретёнными военной мощью и международным влиянием. Наша Победа восстановила на месте великой России силу, способную сдерживать устремления любого, кто пожелал бы сделать мир однополярным. Это, в свою очередь, предопределило последующее «холодное» противодействие её результатам. Сегодня всё усиливающееся геополитическое давление испытывает на себе уже некоммунистическая Россия.

Венценосные деспоты

– Вы считаете, что Сталина на Западе ненавидят за восстановление территории исторического Российского государства. Почему за то же самое не ненавидят других собирателей земель – Ивана Грозного, Петра Первого, других российских императоров и императриц?

– Ещё как ненавидят! Почитайте известного американского русиста Ричарда Пайпса. Его исторические памфлеты о России наполнены презрением. Постоянные намёки на убожество и бескультурье Руси украшают раздел о монгольском нашествии: «Если бы Русь была богата и культурна как… (далее следуют наименования государств – Китай, Персия и т. д.), то монголы бы её оккупировали, поскольку же это было не так, то они её попросту обложили данью». Хотя тот же Киев по богатству и культуре превосходил многие западноевропейские города, уступая лишь итальянским. А почитайте Энгельса, памятник которому успели поставить против Храма Христа Спасителя. Славяне, утверждал он, не просто ничтожный мусор истории: они «всюду были угнетателями всех революционных наций, никогда не имели собственной истории и лишь при помощи чужеземного ярма были насильственно подняты на первую ступень цивилизации». 

А уж про Ивана Грозного чего только не пишут, хотя Екатерина Медичи за одну Варфоломеевскую ночь загубила в несколько раз больше народу, чем он за 30 лет! Он при этом ещё ежедневно каялся, произнося все имена из своего синодика умученных, а она не каялась. Никто на Западе не стесняется своих венценосных деспотов, там лишь гордятся их государственными делами. Забавно, что большевики себя мыслили продолжателями Робеспьера, якобинцев, которые, кстати, изобрели «революционный террор». А Запад ищет корни большевистского экстремизма вовсе не в собственной истории, не у якобинцев и религиозных фанатиков кровавой Реформации, а у Чингисхана! Марш Будённого, по мнению Запада, – это топот копыт азиатских диких орд.

– Вы сказали: «Давайте отделим и отвергнем революционный проект, прямо предполагавший репрессии, уничтожение так называемых враждебных классов, осудим его, но не будем переносить это на борьбу против внешней агрессии, против врага, потому что беда случилась не с государством, а с Отечеством». То есть, Вы предлагаете списать Сталину репрессии за счёт победы в войне?

– Опять вопрос исходит из «аксиомы», будто злодеяния Сталина и по масштабам, и по типу – это нечто выпадающее из всей человеческой истории, непредвиденное отклонение от благородных целей революции. Но, как я уже говорила, именно большевистская революция и доктрина прямо предписывали и предопределили репрессивный период, в котором были этапы ленинский и сталинский, и ленинский был не лучше, а даже хуже. Однако в конце сталинского периода была Великая Победа, и Россия в образе СССР стала великой державой… Западу, который демонизирует Сталина вовсе не из филантропического добросовестного отрицания и осуждения репрессивного начала в истории, надо это развенчать, оспорить все геополитические и юридические акты второй половины ХХ века.

– Какими последствиями грозят попытки ставить на одну доску Сталина и Гитлера?

– Они очевидны. Разве это уже не происходит? Сейчас насаждается мировоззрение, которое в корне меняет всё представление о ХХ в. и создаёт отрицание России как исторического явления, в том числе, в плане отрицания победы СССР в войне против Гитлеровской Германии, а коммунизм ставят вровень с фашизмом. Пока мы сами топтали могилы отцов, в некоторых парламентах зазвучали призывы объявить СССР преступным государством, подлежащим суду, а значит, подвергать сомнению все решения, принятые с его участием, его подписи под важнейшими территориальными документами, под уставом ООН и т. д. А ведь правопреемником тех позиций, которые были завоёваны, в том числе и кровью, является сегодняшняя Россия...

Разве не ставят под сомнение принадлежность нам Курил? Разве не требует Прибалтика возмещения за пребывание в составе СССР? Хотя под тевтонами им была уготована роль свинопасов и горничных без образования, едва умеющих читать географические указатели на немецком языке. Далее потребуют аннулировать подписи СССР под важнейшими международно-правовыми актами. А это и договорная система в области вооружений, и Устав ООН с его правом вето постоянных членов Совбеза. Чтобы оспорить геополитические и юридические решения второй половины ХХ в. и нужна демонизация победившего СССР, которая невозможна без демонизации её тогдашнего руководства.

aif.ru