Из книги «Очерки археологии библейских стран». Н.Я. Мерперт

От автора

Само понятие библейской археологии возникло полтораста лет назад, когда появились первые научные исследования древностей Святой земли и первые опыты корреляции их с текстами Священного Писания. Уже в этот период ее формирования самую активную и плодотворную роль играли русские церковные и научные деятели - подлинные подвижники изучения палестинских древностей. Первым из них должен быть назван возглавивший в 1865 г. Русскую духовную миссию в Палестине архимандрит Антонин. Наряду с активнейшей церковной, просветительской, гуманитарной деятельностью этот замечательный человек провел хорошо продуманные археологические исследования в Иерусалиме, сделав ряд серьезных и правильно идентифицированных открытий (вторая обводная стена, построенная Неемией в 445 г. до Р. X., Судные врата со знаменитым порогом на Крестном пути, руины базилики Константина и пр.). Раскопки архимандрита Антонина не только не уступали по научному уровню первым исследованиям Иерусалима западными - прежде всего английскими - археологами, но и превосходили их. Начиная с 1875 г. появляются и обобщающие монографии профессора Киевской духовной академии А. А. Олесницкого, посвященные палестинским древностям различных периодов - от мегалитов до ветхозаветного храма. Далее - в последние годы XIX и первое десятилетие XX в. - в разработку проблем библейской археологии включились такие колоссы русской исторической науки, как академики М. В. Никольский, Б. А. Тураев, Н. П. Кондаков, П. К. Коковцов, наконец, крупнейший историк уходящего века академик М. И. Ростовцев. Труды их оперативно публиковались в "Православном Палестинском сборнике", "Сообщениях Императорского Православного Палестинского общества" и других изданиях. Перед первой мировой войной увидели свет превосходная обобщающая статья Б. А. Тураева "Библейская археология" (переизданная в 1991 г. в первом томе сборника "Христианство") и книга под тем же названием профессора И. Г. Троицкого (СПб., 1913). Быстро и успешно складывалась русская школа данной отрасли как библиистики, так и археологической науки. Но этот плодотворный процесс был пресечен последующими трагическими событиями. После 1917 г. по понятным причинам участие отечественных специалистов в развитии библейской археологии было исключено (естественно, я не принимаю во внимание тенденциозные атеистические сочинения типа книги И. А. Крывелева "Раскопки в библейских странах").

Между тем раскопочная и теоретическая деятельность западных, а позднее и израильских археологов привела к ряду крупнейших открытий, многократно обогативших основной фонд источников библейской археологии и обусловивших как пересмотр многих прежних ее заключений, так и разработку новых весьма значимых проблем. К сожалению, регулярной информации об этих открытиях русскоязычные читатели, в том числе и учащиеся богословских учебных заведений, не получали: в лучшем случае публиковались разрозненные сведения об отдельных библейских городах, причем в основном в переводных популярных изданиях (типа книги Э. Церена "Библейские холмы"). Сводные работы по библейской археологии не переводились, не было и подробных их русскоязычных рефератов. Для массового читателя они фактически оставались недоступными, тогда как за рубежом, особенно во второй половине XX в., появилось значительное число соответствующих работ, достаточно полно и объективно отражающих современное состояние библейской археологии. Среди них выделю монографии Райта (G. E. Wright; 1957), Олбрайта (W. F. Albright; 1960), Кеньон (К. М. Kenyon; 1979), Мури (P. R. S. Morrey; 1981, 1991), Мазара (A. Mazar; 1990).

Материалы этих авторов, как и ряд их интерпретаций, оценок и исторических заключений использованы мной при подготовке данного учебного пособия. В этом плане определенные разделы настоящей книги носят компилятивный характер, что представляется мне совершенно естественным. В этой же связи отмечу, что сам я никогда не вел раскопки в Палестине. Но более четверти века участия в полевых археологических исследованиях в смежных регионах Ближнего Востока - Сирии, Месопотамии, Египте - позволили мне взять на себя смелость предпринять опыт подготовки этого учебного пособия. 

Глава 1.
Из истории познания древностей Палестины и смежных регионов

Начало регулярных и исторически целенаправленных обследований палестинских, и прежде всего библейских, древностей обычно (и не без основания) связывают с серединой XIX в., ознаменовавшейся идентификацией древних - ветхозаветных - городов американцами Робинсоном (Е. Robinson) и Смитом (Е. Smit), французом Клермоном-Ганно (Ch. Clermant-Ganneau), открывшим также ряд замечательных эпиграфических и прочих древнееврейских памятников, англичанами Тоблером (Т. Tobler), составившим первый удовлетворительный план Иерусалима, Кондером (С. Conder) и Китченером (Н. Н. Kitchener) и др. Заметными научно-организационными вехами стали созданные в 1865 г. Британский фонд исследования Палестины, в 1870 г. - Американское общество исследователей Палестины, в 1877 г. - Германское Палестинское общество, в 1882 г. - Русское Императорское Православное Палестинское общество. Собственно с этого действительно начинается развитие библейской археологии как науки. Но предпосылки ее, истоки познания древностей Святой земли уходят в гораздо более далекие времена.

Крупнейший русский исследователь Древнего Востока академик Б. А. Тураев еще в начале века писал: "Интерес к местностям и другим немым свидетелям библейских событий, столь естественный и у иудеев и у древних христиан, засвидетельствован еще в римское время. Не только в Святой земле, но и за пределами ее путешественникам показывали связанные с библейскими повествованиями примечательности, например, в Вавилоне и ров львиный, и речь халдейскую, и башню смешения языков... Торжество христианства в Империи дало новый импульс этому интересу... Появляются труды церковных писателей, справедливо считающиеся предшественниками исследований по библейской археологии и являющиеся теперь для нее источниками. Таковы... книга Евсевия Кесарийского об именах местностей, встречающихся в Священном Писании, труды Епифания о библейской метрологии. В средние века отсутствует научное отношение к Святой земле, но существует монашеская и паломническая традиция о положении святых мест... Лишь с началом филологического и исторического изучения Библии в эпоху Ренессанса проявляется научный интерес к библейским древностям" (Тураев, 1993, с. 211).

Впрочем, характеристика отношения к ним в средние века может быть ныне несколько смягчена: интерес к ним не иссякал и тогда, а справедливо отмеченная монашеская и паломническая традиция в ряде случаев обусловливала специальные путешествия с поисками, осмотром и описанием библейских древностей, с первыми попытками их идентификации, иногда достаточно успешными. Последние можно считать далекими предпосылками весьма важного и впоследствии чрезвычайно плодотворного направления библейской археологии.

Так уже в XII в. испанский раввин Бенджамин из Тедела, путешествуя по Месопотамии, правильно идентифицировал Ниневию и искал Вавилонскую башню к югу от Багдада. После Крестовых походов поток описаний, касающихся прежде всего Палестины и выполненных европейскими путешественниками, заметно усиливается (швед Феликс Шмид - XV в., немец Л. Раухвольф, фламандец И. Зуаларт и голландец Иоанн Коотвик - XVI в. и др.). Римлянин Пьетро делла Валле, объездивший библейские страны в начале XVII в., описал ряд археологических памятников и впервые обратил внимание на неизвестную ранее Европе письменность - клинопись. XVII век ознаменован уже первыми опытами научного подхода к древностям как Палестины (голландец А. Роланд), так и Месопотамии (датчанин Карстен Нибур): ими производились не только целенаправленный сбор источников, но и попытки критического их анализа.

В целом же весь этот период может считаться первым этапом познания библейских стран. Он характеризуется поисками, осмотром и описанием памятников Месопотамии и Сиро-Палестинского региона, в отдельных случаях идентификацией городов, сбором и иногда систематизацией коллекций (для Месопотамии прежде всего К. Д. Рич). К этому же этапу могут быть отнесены большие и плодотворные работы французских ученых и художников во время наполеоновской авантюры 1798-1801 гг. в Египте. Но их материалы выходят за географические рамки настоящего курса.

Решающее значение для перехода ко второму этапу познания древностей и формирования археологии Ближнего Востока, в том числе и библейских стран, как науки, имела расшифровка египетской иероглифики Ж. Ф. Шампалионом (1822) и клинописи Ирана и Месопотамии Г. Ф. Гротефендом (1802), Э. Бюрнуером и К. Лассеном (1836), Г. Роулинсоном (1857) и др. Она создала возможность сопряжения материальных свидетельств с письменными и первых опытов их идентификации и датировки.

Второй этап охватил большую часть XIX в. В Палестине первым значительным его достижением явилось уже упоминавшееся выше обследование Эдвардом Робинсоном и Эли Смитом библейских памятников Палестины в 1838 и 1852 гг. Официально целью их была проверка монастырских преданий о святых местах. Эта работа американских ученых, охватившая вначале Южную Иудею, а далее и всю страну, придала систематический и подлинно научный характер идентификации библейских городов и прочих памятников. Она знаменовала формирование этого важнейшего направления, далекие предпосылки которого в средневековье упоминались выше. Классик библейской археологии В. Олбрайт назвал подвижническую деятельность Э. Робинсона "истинной революцией в ходе исследований Палестины" (Albright, 1960, р. 26). В процессе обследования были произведены топографические съемки ряда ключевых участков, установлены точные пространственные соотношения между поселениями, осмотрены стены Иерусалима (Robinson, 1841). Начиная с 1868 г. работы огромного значения проводит французский исследователь Ш. Клермон-Ганно, который, помимо идентификации ряда библейских и более поздних объектов, сделал важнейшие открытия в области палестинской эпиграфики. Особую известность приобрела найденная им превосходно выполненная каменная стела с надписью, прославляющей победу над Израилем упоминаемого в Библии (2 Цар 3:4) царя Моава по имени Меша после падения династии Омри (около 825 г. до Р. X.). Он же нашел запретительную надпись во дворе храма и значительное число прочих ценнейших материалов. Фактически им инициировались поиски и исследования древнейших еврейских надписей, к сожалению, весьма немногочисленных.

Одновременно поиски и идентификация древних памятников были распространены на Западную Палестину англичанами К. Р. Кондером и Г. Г. Китченером (впоследствии лордом и военным министром Великобритании). Они также привели к ряду серьезных открытий, но по точности идентификаций и общей результативности заметно уступали замечательным исследованиям Э. Робинсона.

Начались и первые целенаправленные и достаточно масштабные раскопки палестинских памятников. Вначале, с 1850 г., подобные попытки, сделанные Ф. де Солси (F. de Saulcy), были предельно отрицательно оценены В. Олбрайтом: "...его (Ф. де Солеи. - Н. М.) действия превышали знания, а тщеславие - и то и другое" (Albright, 1960, р. 26). В 1967 г. английский офицер Ч. Уорден начал широкие раскопки в Иерусалиме и Иерихоне. Но методическая беспомощность, отсутствие принципов и эталонов хронологизации конкретных слоев, построек и групп массового материала, прежде всего керамики, привели, по словам того же В. Олбрайта, к неудовлетворительным результатам: храмовые приношения времени Ирода Великого (I в.) были приписаны Соломону (X в. до Р. X.), а крепость Маккавеев Телль эль-Фул (II в. до Р. X.) отнесена к периоду Крестовых походов.

Но в конце прошлого века - в 1890 г. - положение резко изменилось. Был совершен подлинный прорыв в создании научной методики полевой археологии. Он связан с именем крупнейшего английского археолога Флиндерса Петри (Petrie), постигшего, по словам А. Мазара, специфику многослойных поселений (теллей) и значение керамики для определения относительной хронологии (Mazar, 1990, р. 11). Основываясь на опыте блестящих исследований материалов Древнего Египта, Ф. Петри впервые выработал метод систематизации всех видов находок, и прежде всего определения комплексов керамики, соответствующих конкретным периодам в истории городов и прочих поселений (Petrie, 1931). Таким образом, самый массовый материал был превращен в важнейший хронологический показатель. Метод блестяще себя оправдал в ходе раскопок, осуществленных его автором, а далее американским археологом Блиссом (F. J. Bliss) в Юго-Западной Палестине, на Телль эль-Хеси. Он же обусловил заметное совершенствование раскопок ирландца Макалистера (R. A. S. Macalister), совместно с Блиссом, в долине Сефилы (холмистая Иудея). Особую известность получили широкие и проведенные на высоком научном уровне раскопки Р. Макалистера в Гезере (1902-1909), трехтомный отчет о которых, несмотря на ошибочность отдельных хронологических заключений (Albright, 1960, р. 31), явился весьма весомым вкладом в разработку основных вопросов истории древних городов Палестины. Выработанные Ф. Петри и его выдающимися последователями методики и стали поворотным пунктом в исследовании палестинских городов и в развитии библейской археологии в целом. Они воздействовали (хотя и не в равной мере) на научный уровень раскопок англичанина Мэкензи (D. Mackenzie) в Вефсамисе (1911-1912), американцев Райзнера (G. A. Reisner) и Фишера (С. S. Fisher) в Самарии (1908 г. - следующая ступень в совершенствовании исследовательской методики), немцев Шумахера (G. Schumacher) и Ватцингера (С. Watzinger) в Мегиддо (1903-1905), австрийца Зеллина (Е. Sellina) в Таанахе (1902-1904), его же совместно с К. Ватцингером в Иерихоне (1907-1908). Две экспедиции работали в городе Давида в Иерусалиме; одну возглавлял Вилл (R. Weill), вторую - Паркер (М. В. Parker) с помощью одного из основателей систематических исследований Палестины - ученого-доминиканца о. Винсента (Pere H. Vincent).

Следует особо отметить значительную роль, которую с самого начала этого этапа археологических исследований Палестины играли Русское Императорское Православное Палестинское общество, основанное в 1882 г., и функционировавшая уже с 1849 г. Русская духовная миссия в Палестине (Архимандрит Августин (Никитин), 1998). Уже в 1859 г. на приобретенных русским консулом в Иерусалиме В. И. Дорогобужиновым участках земли были произведены пробные раскопки, засвидетельствовавшие остатки древних стен и византийских арок. Далее здесь работали западные ученые: англичанин К. Вильсон, французы М. Вогюз и знаменитый Ш. Клермон-Ганно. Однако открытые ими архитектурные фрагменты сколько-нибудь удовлетворительной идентификации не получили. И первые подлинно научные исследования этих участков Иерусалима, давшие весьма существенные результаты и явившиеся весомым вкладом в процесс формирования библейской археологии, должны быть связаны с русскими исследователями, возглавлявшимися замечательным церковным, научным и общественным деятелем архимандритом Антониной (Капустиным) (Дмитриевский, 1904; Керн, 1998). 

Иерусалимский архитектор Конрад Шик
на «Русских раскопках» близ храм Гроба Господня. 1883 г.

В 1883 г. он с помощью архитектора и археолога Конрада Шика произвел на достаточно высоком для того периода методическом уровне раскопки, приведшие к ряду важнейших и правильно идентифицированных открытий в областях как ветхозаветной, так и раннехристианской археологии (Архимандрит Антонин, 1884). К первой принадлежит обнаружение так называемой второй обводной иерусалимской стены, возведенной при Неемии в 445 г. до Р. X. (Неем 2). Определение хода этой стены имело принципиальное значение для решения спорного вопроса о местоположении Голгофы. А открытый в стене порог шедших за город Судных врат свидетельствует "о нахождении здесь укрепленных ворот, через которые могла проходить конечная часть Крестного пути" (Хитрово, 1885, с. 42). Следует отметить, что полемика, возникшая по поводу идентификации архимандритом Антонином этих важнейших открытий, завершилась полным их подтверждением (Архимандрит Августин (Никитин), 1998, с. 110-111).

Для раннехристианской археологии Иерусалима достаточно значительно открытие архимандритом Антонином руин базилики Константина Великого с пристройками византийской эпохи. Должна быть отмечена и упоминавшаяся уже активнейшая деятельность профессора А. А. Олесницкого, чьи аналитические монографии были посвящены палестинским памятникам самых различных периодов - от мегалитов (1895) до ветхозаветного храма (1889).

Академик Н. П. Кондаков и участники экспедиции ИППО по Сирии и Палестине. 1891 г.

Широкие исследования раннехристианских древностей производились в 1891-1892 гг. экспедицией Н. П. Кондакова (при участии Я. И. Смирнова, А. А. Олесницкого и др.), инициированной Императорским Православным Палестинским обществом и Русской духовной миссией в Палестине (Кондаков, 1904). В 1898 г. археологические изыскания русских ученых распространились на Заиорданье, далее же на Тивериаду (Ростовцев, 1913) и Синай (Марр, 1908). В 1901-1902 гг. при Обществе по инициативе и под руководством П. К. Коковцова состоялось совещание специалистов по археологии Палестины и сопредельных стран, посвященное вопросам расширения исследовательской деятельности, и прежде всего активизации археологических изысканий русских ученых. Одновременно значительную деятельность развернул Императорский археологический институт в Константинополе...

Таким образом, уже на втором этапе рассматриваемого процесса ученые ряда стран, включая Россию, внесли свой вклад в формирование библейской археологии. Но следует признать, что в области полевой археологии доминанта принадлежала тогда Месопотамии, где последовательно были открыты две великие древние цивилизации: с 40-х г. XIX в. начались широкие раскопки городов позднеассирийского периода конца II - первой половины I тыс. до Р. X., а с 70-х гг. - еще более ранних, шумерских - III тыс. до Р. X. К концу века раскопки охватили значительные территории Междуречья и приняли огромные размеры (Parrot, 1946; Lloyd, 1984).

Последние особенно характерны для финала второго этапа, длившегося с конца XIX в. до первой мировой войны. В Палестине эти годы отмечены разномасштабными раскопками как израильских и иудейских, так и более ранних городов и некрополей. Самые значительные из них уже были отмечены выше. Среди библейских памятников Месопотамии, исследованных на этом этапе, в первую очередь должны быть указаны беспримерные по размаху восемнадцатилетние раскопки Вавилона Робертом Кольдевеем (1899-1917), позволившие воссоздать историческую топографию, общую планировку, фортификации, дворцовые, храмовые, жилые комплексы этого крупнейшего города древней Месопотамии (Koldewey, 1925). Широко развернулись полевые исследования и целого ряда других городов Двуречья - шумерских, аккадских, ассирийских (Гирсу, Урук, Ниппур, Нимруд, Ниневия). Весьма совершенная методика была выработана Андрэ (W. Andrae) в ходе раскопок одной из ассирийских столиц - города Ашшура.

Важные открытия были сделаны на территории Сирии. Среди них выделю многолетние исследования Вулли (L. Woolley) замечательного памятника Телль Атчана за рекой Оронтом, идентифицированного как древний город Алалах. Его 17 строительных уровней охватывали ряд периодов от IV до конца II тыс. до Р.Х., отражая как оригинальность местного развития, так и перекрещивающиеся воздействия Месопотамии с востока и Эгейи с запада.

Особо следует отметить, что на втором этапе впервые было обращено серьезное внимание на памятники древнейших периодов развития Месопотамии и Сиро-Палестинского региона, предшествовавших и городам, и появлению письменности и исторически известным народам Ближнего Востока. Начало этому важнейшему направлению исследований положили находки Герцфельда (Е. Herzfeld) в Самарре на Тигре и фон Оппенгейма (М. von Oppenheim) на Телль Халафе в Северо-Восточной Сирии. Но основные разработки этой проблематики еще лишь предстояли на последующих этапах.

Третий этап археологических исследований Сиро-Палестинского региона и Месопотамии охватил двадцатилетие между двумя мировыми войнами. Он ознаменован дальнейшей систематизацией работ в обоих регионах, ростом их масштаба и методического уровня и, главное, резким расширением их хронологического диапазона. В Палестине наряду с продолжением исследований традиционных уже объектов - Иерусалима (Сукеник (Е. L. Sukenik), Кроуфут (J- W. Crowfoot), Макалистер), Иерихона (Гарстанг (I. Garstang), Самарии (Кроуфут), Мегиддо (Фишер, Ги (P. L. О. Guy), Лауд (G. Loud) - проводит раскопки ряда городов и поселков на южном плоскогорье вернувшийся в этот регион после тридцатилетнего перерыва Ф. Петри. "Его стратиграфические наблюдения и типологический подход к изучению находок легли в основу дальнейшего методического прогресса" (Mazar, 1990, р. 13). Применение этих методов обусловило чрезвычайно высокий уровень раскопок Лахиша учениками Петри, выдающимися археологами Старки (J. L. Starkey), павшим в 1938 г. от руки убийцы (рис. 1.6), и Туфнелл (О. Tufnell). На столь же высоком уровне проведены Фишером и другими многолетние исследования Беф-Шана.

Особо должна быть выделена начавшаяся в эти годы деятельность замечательного американского ученого В. Олбрайта, который по праву может считаться классиком библейской археологии. В равной мере крупнейший археолог и лингвисто-семитолог, он внес неоценимый вклад в полевые исследования древнейших городов Палестины и в историческую интерпретацию их материалов, в лингвистическое определение ряда групп населения этого сложнейшего ареала, вплоть до расшифровки новых языков (Running L. and Freedman D. N., 1975). За несколько десятилетий его работы в Святой земле им и представителями созданной им школы были проведены раскопки целой серии важнейших памятников (Дебира, Вефиля, Беф-Цура, Телль Бейт Мирсима, Вефсамиса, Телль эн-Насбеха и др.). При этом он положил начало исследованию малых городов и сельских поселений, значительно расширив информативность археологических материалов для освещения библейско-исторических сюжетов. Инициированные им раскопки и разведки (последним он придавал особое значение) распространились и на Заиорданье, примером чему могут служить блестящие исследования в районе Акабы его ученика Глюка (N. Glueck; рис. 1.8).

На том же третьем этапе началось регулярное исследование памятников дописьменных эпох - городов и некрополей бронзового века, интереснейших поселений и многообразных некрополей каменно-медной эпохи - энеолита (Маллон (A. Mallon), Коппель R. Koeppel), первых оседлых поселков с искусственными жилищами и сложнейших по своему ритуалу погребений мезолитического периода (Гаррод (D. Garrod), Невиль (P. Neville), наконец, стоянок палеолита, слои которых содержали важнейшие для науки остатки предков человека (Тарвиль-Петри (F. Tarwill-Petre).

Достаточно плодотворны были на третьем этапе и работы в Сирии, где проводились исследования самых разных периодов, начиная с палеолита. Среди них отметим поразительно информативные слои III-II тыс. до Р. X. города Мари на Евфрате (Парро (A. Parrot), многослойные поселения V-II тыс. до Р. X. Телль Брак и Чагар-Базар в Хабурском треугольнике (оба - Маллован (М. Mallowan) и многие другие.

Особое значение имеют предпринятые в этот период многолетние раскопки многослойного памятника Рас-Шамра в прибрежной зоне Сирии (Шеффер (С. Schaeffer). Жизнь на нем началась еще в докерамическом неолите, возобновилась в энеолите, особенно же важны слои середины - третьей четверти II тыс. до Р. X., принадлежащие аморитскому городу Угариту. Они дали древнейшие в мире образцы алфавитного письма и ценнейшую информацию о составе и уровне развития населения Сиро-Палестинского региона в эту эпоху.

В Месопотамии этот период ознаменовался исследованиями городов и некрополей самых различных периодов, в том числе древнейших во всем Ближневосточном регионе памятников, документирующих первые шаги самого процесса урбанизации. Это прежде всего Урук (Иордан (I. Jordan), Нольдке (A. Noldke), Хайнрих (Е. Heinrich), Ленцен (Н. Lenzen), основной слой которого относится к IV-III тыс. до Р. X., Ур (Вулли), Шуруппака (Смит), Киша (Маккей (Е. Mackay), Лангдон (S. Langdon), Вателин (L. С. Watelin), Мари (Парро), Гирсу (Генуйяк (Н. De Genouillac) и многие другие. И тогда же начались уже регулярные и целенаправленные исследования дошумерских памятников, прежде всего относящихся к раннеземледельческим культурам V-IV тыс. до Р. X. - халафской и убей-дской. Определено место этих культур в общей схеме развития древней Месопотамии. В создании этой схемы значительную роль сыграл 27-метровый зондаж М. Маллована на холме Куинджик в Ниневии, осветивший последовательность почти непрерывных слоев от VI до первой половины I тыс. до Р. X.

И в Палестине и в Месопотамии археологические исследования развивались ретроспективно, вскрывая все более древние культурные пласты. Особенно четко и плодотворно это проявляется на настоящем - четвертом этапе, начавшемся еще в ходе второй мировой войны и длящемся поныне. Дальнейшее резкое повышение активности, масштаба и качественного уровня работ привело в обоих регионах к принципиально важным открытиям, значительно изменившим и обогатившим общие представления о ходе культурного развития.

В самой Палестине образование государства Израиль решительно способствовало систематичности и размаху археологических исследований, охвативших фактически всю страну. Продолжающаяся активная деятельность таких корифеев библейской археологии, как В. Олбрайт, К. Кеньон (рис. 1.9), де Во (R. De Vaux; рис. 1.10), в значительной мере обусловила формирование собственной научной школы и создание большой группы высококвалифицированных специалистов, таких как Ядин (Y. Yadin; рис. 1.11), Мазар (В. Mazar; рис. 1.12), Ахарони (Y. Aharoni; рис. 1.13), Авигад (N. Avigad; рис. 1.14) и многие другие. Сочетание активности зарубежных экспедиций с подготовкой национальных кадров характерно и для Сирии, Ливана, Иордании, Ирака. Все это определило особую результативность археологических исследований Ближнего Востока на этом этапе, включая, естественно, и библейскую археологию.

Палеолит Сиро-Палестинского региона представлен ныне замечательными памятниками всех его периодов, начиная с древнейшего. Резко возросло и число находок останков людей этих периодов. Есть все основания говорить об особо значительной роли региона в самом процессе создания первоначальной ойкумены (Невиль, Бар-Иосиф (О. Bar-Yosef), Перро (J. Perrot), Стекелис (М. Stekelis); в Сирии: Перве (М. Perves), Ван Лир (W. J. Van Lier), Кларк (J. D. Clark), Тенсорер (J. M. Le Tensorer), Шредер (В. Schroeder), Мухесен (S. Muhesen), Аказава (Т. Akazawa), Кондо (О. Kondo), Солецкий (R. S. Solecki) и др.). Открытая ранее мезолитическая натуфийская культура (Garrod, Bate, 1937; Garrod, 1957) в свете новых исследований (Ж. Перро (рис. 1.15), Ковэн, Бар-Иосиф и др.) предстала как важнейший этап на пути к оседлости, усложнению хозяйства, формированию "протодеревень", новой культовой символике. Важнейшие памятники, документирующие этот процесс, открыты как в самой Палестине (Айн-Маллаха, Нахал Орен, Хайоним, Эль Вад, Кармел, Рош Зин, Рош Хореша), так и в Сирии (Мюрейбит, Абу-Хурейра, Эль Коум).

Сам же переход к прочной оседлости и производящей экономике с предельной яркостью освещен замечательными открытиями К. Кеньон в Иерихоне (Kenyon, 1957, 1979). Принципиально усовершенствовав метод стратиграфической фиксации, исследовательница обосновала наличие здесь огромных слоев абсолютно неизвестной ранее науке эпохи (IX-VII тыс. до Р. X.), знаменовавшей подлинный рывок в истории человеческой культуры. Эпоха эта получила наименование "докерамического неолита". Дальнейшие исследования привели к открытию целого пласта памятников, отмеченных уже безусловным наличием земледелия, неожиданными сложностью и совершенством каменного строительства (особенно фортификационного), развитыми культовыми феноменами, поразительными произведениями искусства. Они охватывают значительную территорию Сиро-Палестинского региона, Иордании, Северной Месопотамии, предгорий Загроса, Южной Анатолии (Mellaart, 1975, pp. 29-129).

Из ближайших аналогов Иерихону отмечу Айн-Гхасал и Бейсамун в Палестине (Ferembach et Lechevallier, 1973) и Телль Рамад в Сирии близ Дамаска (Contenson, 1971), Бейду в Иордании. Огромные новые материалы позволили определить дальнейшие этапы развития этих регионов, прежде всего Сиро-Палестинского и Северо-Месопотамского, от все более совершенствовавшихся раннеземледельческих культур VII - первой половины IV тыс. до Р. X. до сложения городов и преддверия цивилизации в конце того же тысячелетия. Весьма значительный вклад в соответствующие исследования внесла Российская экспедиция, раскопки которой в Ираке и Сирии, длящиеся уже четверть века, охватили памятники последовательных периодов с начала VII до середины III тыс. до Р. X. (Мунчаев, Мерперт, 1981; Бадер, 1989; Munchaev, Merpert, 1997). Ряд важных открытий сделан экспедициями различных стран (Англии, Германии, Нидерландов, Израиля, Франции, США, Японии, Польши, Бельгии и др.) в самой Палестине, на Среднем Евфрате, на Хабуре и Балихе, на Тигре и Диале. Особо должно быть выделено эпохальное открытие итальянской экспедицией в районе Алеппо (Северо-Западная Сирия) города-государства Эбла, существовавшего во второй половине III тыс. до Р. X., обладавшего своим языком ("эблаит") и своей цивилизацией, повлиявшей на всю культурную историю Сиро-Палестинского региона, в том числе и на истоки библейской мифологии (Mathiae, 1989).

Не останавливаясь на прочих многочисленных современных открытиях в пределах рассматриваемых территорий, отмечу, что, несмотря на подчеркнутое расширение проблематики и хронологических рамок исследований, собственно библейским сюжетам и объектам закономерно уделяется особое внимание. Именно на этом этапе проведены и ведутся наиболее значительные и результативные раскопки Иерусалима, Асора, Лахиша, Арада, Мегиддо, Самарии, Гезера, Телль эль-Фары, Гая, Сихема, Гиввефона и др. Специальному изучению подверглись рудники Тимны (Ротенберг (В. Rothenberg) и энеолитические памятники гхассульского типа (Хеннесси (J. В. Hennessy). Возобновились раскопки столь прославленного уже Иерихона. Резко активизировались исследования на территории Иордании, осуществлявшиеся как западными экспедициями, так и иорданскими учеными. Они охватили целый ряд последовательных периодов древнейшей истории, начиная с впервые открытого здесь палеолита и вплоть до памятников Эдома и Моава. Особо следует отметить раскопки иорданского аналога Иерихона - поселения докерамического неолита Бейды (Kirkbride, 1966, 1968), возобновление чрезвычайно плодотворных исследований памятников энеолита гхассульского типа, включая и сам Телейлат-Гхассул (Хеннесси), работы на гигантском некрополе IV тыс. до Р. X. Баб Эд-Дра и связанном с ним поселении (Лэпп (P. Lapp; рис. 1.16), Раст (W. Е. Rast), Шауб (R. Т. Schaub), наконец, раскопки целой серии поселений и городов, в том числе моавитского Дивона.

Завершая этот краткий и далеко не полный обзор некоторых факторов развития и достижений библейской археологии, не могу не отметить наиболее значительного из последних - открытия в 1947-1965 гг. знаменитых ныне рукописей Мертвого моря, - сокрытых в пещерах Кумранского массива документов колоссальной научной ценности. Их свыше 40 тыс. - от мелких и мельчайших фрагментов до громадных свитков. Они представляют собой остатки почти 600 книг. Тексты нанесены на кожу, пергамент, папирус, медь, составлены на восьми языках и диалектах и охватывают огромный промежуток времени от III в. до Р. X. до VIII в. Столь же широк и тематический их диапазон, но наибольшее значение имеют они для познания духовной жизни Святой земли накануне пришествия Спасителя. Анализ этих бесценных находок надолго приковал к себе внимание богословов, лингвистов, историков, археологов, филологов. Уже ныне результаты его чрезвычайно плодотворны, а перспективы бескрайни (Амусин, 1960). Но проблематика эта лежит за хронологическими и тематическими рамками настоящей книги.

Фото из архива ИППО
Мерперт Н.Я.